Александр Белов - Бабочка
- Кто вы такие и чем тут занимаетесь?
- Простите, а вы кто такие? По форме - вижу, служители порядка. Но вот по содержанию? Если можно, ваши жетоны, а вот, моё предписание, подписанное самим Королём Англии Георгом Пятым. Кстати, меня зовут Бонд, барон Джеймс Бонд. Я Главный Королевский геолог, и по моим данным, здесь, в этом месте находится источник нефти. А что такое нефть для Англии? Я думаю, объяснять не надо? - Пока полисмены изучали бумагу, закатанную в пластик, с гербом и штандартом Короля Англии, с его личной подписью. Бумага давала разрешение Главному Королевскому геологу барону Джеймсу Бонду на изыскательские работы на территории Королевства и любые работы, на усмотрение барона. После прочтения документа полисмены спешились, протянули бумагу барону и, отдав честь, спросили, не нужна ли какая помощь?
- Спасибо, господа, но если хотите помочь, то будьте любезны в радиусе двухсот ярдов, чтобы не было посторонних. Мало ли, что может вырваться из-под земли. Не приведи Христос, чтобы кто-то пострадал.
В это время специалисты московского метростроя настроили бурильную машину и, потихоньку, без спешки, начали процесс бурения. Алмазная коронка, как и обещали, шла спокойно, бел толчков, рывков. Почва была - просто рай для бурильщика: торфяник, за ним песок, потом суглинок. Пару раз натыкались на валуны, но алмазной коронке было всё равно. Один раз уже думали, что нужно будет переезжать на новое место. На уровне сто двадцать метров вошли в озеро. Глубокое, такое озерцо, метров пятнадцать, но потом снова пошёл суглинок, и на отметке триста метров решено было остановиться. Из ремонтного ящика достали деревянный ящик, и, бережно, как младенца понесли к скважине. Булгаков подошёл к Шенкерману:
- С этими то, спиногрызами, что делать будем?
- Вы товарищ Замминистра взводите подарок, а мы займёмся этими мальчиками. - Он повернулся к ребятам, стоявшим чуть обок, - Вадим, иди сюда.
- Слушаю, Игорь Францевич?
- У тебя ствол какой?
- 'Сокол', четырёхсотый, с глушителем.
- То, что надо. Когда эти супермены подойдут, аккуратненько так, начиная с заднего. Думаю, лучше в затылок, могут быть бронежилеты. А могут и не быть. Но лучше не рисковать.
- А коняг? А, товарищ генерал полковник? Коняшки то ладные. Да и жалко животин. - Шенкерман хмыкнул:
- Серёжа, - Ковалёв подошёл к ним, - тут у нас Вадим, он из казаков донских, просит забрать с собой коней полицейских. Как ты на это смотришь?
- Вадим, - Ковалёву тоже было жалко коней, - ты пойми, что эти кони смогут жить только тут, в тридцатых.
- Да наплевать, Сергей Иваныч! Коняг жалко, а так они у товарища Сталина в конюшне, и поживут ещё. А я к ним наведываться буду, сахарку там...
- Уговорил, чёрт языкатый. Но эти - шлемоносцы, на твоей совести.
- Есть, товарищ генерал!
А возле скважины уже вовсю колдовал замминистра:
- Так, код открывания замка, - в полголоса произносил он, - три секунды, повторный набор кода... Есть, замок открыт. Набираем код боевого взвода... пять секунд... Ещё раз набираем код боевого взвода. Есть, стал на боевой взвод. Сколько ставим времени, Сергей Иванович? Двенадцать часов будет нормально? Я тоже так думаю. Всё, мужики, потихонечку опускаем... Так, травим конец, бережно, - Сзади раздались два хлопка, - Бережно, как любимую девушку. Есть, на месте голубушка. А это что? - Недоумённо посмотрел на тела полицейских, а потом на Шенкермана.
- Вот, Дмитрий Витальевич, попросились покататься. Ну, разве можно отказать?
Мисс Суонси не была, как о ней говорили - вздорной старухой. Просто она очень любила тишину. А тишины не было. Здесь, на окраине Ноттингема тишины не могло быть, просто потому, что следить за тишиной было некому. А уж соседи! Это, Господь убереги. Слева семья, каких то пришлых то ли индийцев, то ли арабов у которых куча детей, не замолкающих ни на минуту. Справа, какой то огромный шотландец, который с утра запирается у себя в кузнице и гремит, гремит, гремит. И наплевать ему на остальных. Через дорогу - учитель пения. У него целыми днями как будто кошки завывают. Ну и сзади, что называется, на закуску, бар ирландского пропойцы. Днём - да, днём там тихо, но вот вечер, когда замолкают и орава индусов, и кузнец шотландец и заканчиваются уроки пения. Тут вступают в свои права алкоголики из ирландского бара.
Мисс Суонси была не злой женщиной, просто она очень любила тишину. Поэтому, она по несколько раз в день набирала на телефоне номер полицейского участка, для вызова констебля, чтобы тот навёл, наконец, тут порядок. Констебль прибывал, отмечался у мисс Суонси, выслушивал её жалобы, составлял рапорт, давал ей на подпись, и... Ничего не менялось. Те, кто визжал и орал дурными голосами, так и продолжали. Тот, кто стучал, гремел, так и продолжал стучать и греметь. Песни - всё так же на песни похожи не были, а ночные громогласия могли просто свести с ума.
Этот вечер был похож на все остальные. Так же мисс Суонси звонила в полицию, так же приходил полицейский и ничего не менялось.
Уснуть мисс Суонси не могла долго. Невыносимо долго эти пьяницы орали свои ирландские песни. Наконец и к ней пришёл благословенный сон. Ей снилась тихая цветочная поляна, порхающие бабочки, сидящая на её ладони синица, лукаво так поворачивающая головку то направо, то налево. Неожиданно синица открыла клюв и раздалось:
- БААБААХ!!! - Мисс Суонси даже сбросило с кровати. Буфет раскрылся и вся её, лелеемая столько лет и поколений, посуда грянула об пол! Женщина попыталась включить свет, однако ответом была кромешная тьма. Попыталась позвонить по телефону, но и там был мрак. Забившись в угол кровати, мисс Суонси стала ждать рассвета. И тут она обратила внимание на тишину. Нет, не просто тишину, а ТИШИНУ! Это было блаженно, она забыла про посуду, про ушибленный бок, про порезы на ступнях... Ей было хорошо.
Показался краешек восходящего солнца. Мисс Суонси надела домашние туфли, даже не обратила внимания на то, что те полны воды, открыла ставни на восточной стороне. Солнце всходило из океана. На западной стороне тоже был тихий плеск океана. Открыв дверь и не увидев ничего, кроме медленных волн того же океана. И - тишина.
Мисс Суонси зашла на кухню и, не обращая внимания на воду, заливающую уже голеностоп, достала бутылку виски, открыла её, налила себе полный стакан и, усевшись в плетёное кресло, даже не заметив, что села в воду, стала наслаждаться тишиной. Тишина была именно той, о которой она мечтала столько лет. И даже доносящаяся откуда-то песенка:
We are live in yellow submarine
In yellow submarine
In yellow submarine
Со словами, которые мог написать только идиот, не могла изменить её настроение. Она была СЧАСТЛИВА!
Часть четвёртая
1
Ирина пришла на работу. Настроение было превосходным. Дома - полный лад, муж рядом, пускай и по командировкам постоянно. Но как он объяснил, это ненадолго. Дочери учатся, Анюта, младшенькая в папу. Тоже повёрнутая на физике, зато Настёна, старшенькая, всё больше склоняется в сторону химии. Значит, будет, кому передать семейные секреты.
Напевая что-то мелодичное, Ирина Павловна стала наводить с утра порядок, чтобы потом, во время работы не терять его по пустякам. Однако... Ковалёва замерла на месте. Что-то было не так...Повернула голову налево - всё в норме, направо - норм...нет, не нормально. Клетка, в которой доживала свои дни белая мышка Нюся. Угол, в котором обычно лежала Нюся, прикрыв глазки, был пуст. А в другом углу, где стояло колесо для мышиных пробежек, колесо крутилось в сумасшедшем темпе. Ирина подошла поближе и увидела, как Нюся перебирает лапками в колесе в головокружительном темпе. Увидев, что хозяйка проявила к ней интерес, Нюся выпрыгнула из колеса и, став на задние лапки, заверещала что-то на своём пищаще-скрипучем языке.
- Девочка моя, да ты, никак, кушать просишь? - Засуетилась Ирина. Быстро всунув руку в коробку с чищеным подсолнечником, быстренько насыпала в кормушку. Нюся что-то проверещала в знак благодарности и, с невероятной скоростью стала поедать семечки.
Ирина была в лёгком шоке. Ещё вчера эта мышка, общая любимица уже собиралась умереть. Она уже неделю ничего не ела, с большим трудом передвигалась. Пришлось даже поилку и отхожее место примостить рядом с ней. А тут! Ирина вспомнила, что вчера она решила вколоть Нюсе новый состав, который ещё и названия не имел, только формулу. Но действовать он должен был именно так. Должен был. Никто в этом не был абсолютно уверен. Вся творческая мысль была на грани колдовства. Но сработало! Теперь оставалось только проверить ещё несколько раз, и если результат во всех пробах будет положительный... Ковалева быстро села за ЭВМ, набросала эскиз химической формулы препарата, затем написала формулу рабочей структуры. Затем быстро перенесла все данные на носитель. Носитель вынула и спрятала на груди, а формулу из ЭВМ стёрла, вычистила корзину, а затем поставила на очистку компиляторные слои, чтобы не осталось даже следа.
