Вячеслав Коротин - Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы

Здесь адмирал сделал паузу, но тут же продолжил:

– Однако, даже отрядное маневрирование и подготовка отдельных экипажей требуют срочного улучшения. И для этого нам предстоит сделать следующее…

Бамм! – даже приглушенный тонкой стенкой каземата выстрел шестидюймовки так ударил по ушам лейтенанта Соймонова, что его ощутимо качнуло и он, взмахнув рукой, чтобы не потерять равновесие, едва не разбил о стену лампу, но все-таки весьма чувствительно приложился локтем к переборке.

– Проклятые японцы! – выругался про себя Василий, – И чего им на своих островах не сиделось?

Пробираться в темноте по обесточенным коридорам огромного броненосца даже с лампой было, мягко говоря, непривычно, а уж без неё найти дорогу к упрятанным в самом низу динамомашинам стало бы и вовсе невозможно. Однако далеко пройти не удалось – под гул работающих машин и, временами, грохот орудий, измазанный с ног до головы матрос из аварийной партии прокричал на ухо, что дальше по коридору не пройти из-за все еще не потушенного пожара, так что пришлось развернуться и искать другой путь… В это же время палуба плавно качнулась в сторону – корабль начал резкую циркуляцию… учения продолжались.

С утра небо закрывали низкие облака, но когда команда эскадренного броненосца "Пересвет" выстроилась на палубе, солнце уже вовсю проглядывало, заставляя ярко блестеть тщательно начищенные металлические пуговицы парадных мундиров. Торжественные построения с молебнами начались одновременно на всей эскадре, и начались они одинаково.

– РАВНЯЙСЬ!… СМИРНО!… Равнение на – ПРАВО!…

После положенных по уставу приветствий, Эссен объявил:

– Пересветовцы! Я имею честь зачитать вам обращение адмирала Рожественского, назначенного командующим флотом на Тихом океане.

"Моряки эскадры!

Нынче подошел к концу наш долгий поход. Уже завтра мы выйдем во Владивосток, и подлый неприятель несомненно попытается нас перехватить по дороге. Он сделает это не потому, что мы слабы, а потому, что нас – больше, потому, что мы – сильны, и единственное, на что ему остается надеяться – это на нашу усталость от тягот похода через три океана. Но в последние две недели, потеряв нас из виду, он и сам весь изнервничался в поисках нашей эскадры, а мы подготовились лучше, чем когда-либо до этого.

Господа адмиралы, офицеры, кондукторы и матросы! Посмотрите вокруг – сегодня с вами в одном строю стоят лучшие корабли и лучшие моряки со всей России – из Кронштадта, Либавы, Одессы, Порт-Артура, Владивостока, Санкт-Петербурга, Батума, Севастополя и даже Астрахани. Вся морская сила великой России сейчас в наших руках. Перед нами враг, а позади нас не океан, и не эти острова, позади нас – Россия! Я хочу, чтобы каждый из вас понимал, эта битва – не только за честь нашу, честь флота российского и честь нашей страны. Эта битва и эта война – за достаток наших семьях и за будущее наших детей. Враги России хотят лишить нашу Родину дальневосточных богатств, задушить нашу промышленность и обложить нас долгами, по которым прийдется расплачиваться всем жителям Империи как нынешним, так и будущим. Уже сейчас эта война принесла нашему народу многие беды. Но поражение сделало бы их во стократ горше! И теперь России от нас нужна только победа! Нужен ратный труд каждого из нас! В предстоящей битве у нас есть только один выбор – идти и побеждать! Сегодня я приказал снять караульных у знамен и включить их в состав аварийных партий. Наши боевые знамена будут прибиты прямо к мачтам, и я верю, что каждый из вас достойно исполнит свой долг! И помните еще одно – у нашего противника много судоремонтных заводов, но почти нет судостроительных! Поэтому добивайтесь, чтобы подбитые вами корабли уходили на дно, а не в сухой док, откуда они смогут вернуться в строй через месяц. Не можете быстро утопить броненосец – топите сначала крейсер, не достаете до крейсера – пустите на дно хотя бы истребитель! Пусть каждый покажет все, на что он способен, и тогда с помощью Божией мы одолеем врага! С нами – правда, за нами – Россия, а перед нами – Победа! За Веру, Царя и Отечество! Ура!"

И в этот момент со всех сторон огромной бухты Порт-Ллойда как первые отзвуки грома приближающейся грозы эхом почти двадцати тысяч луженых глоток над морем покатилось раскатистое:

УРА! УРА! УРААА!!!

Здравствуй любимый мой Васенька!

Это письмо передаст тебе Сева Егорьев, я отправила его для тебя во Владивосток.

Ты ведь обязательно приплывёшь туда вместе со своим кораблём. Только попробуй утонуть!

Хотя отец говорит, что вам предстоит страшная битва и очень многие могут погибнуть. Но только не ты!

Я очень боюсь за тебя, родной мой. Я понимаю, что ты должен выполнить свой долг, но не геройствуй излишне, пожалуйста, ладно?

Ты ведь и так герой. Я уже всем подружкам о тебе хвасталась. Как они мне завидуют!

Но ты не думай, я тебя всё равно любила бы и люблю.

Из Манчжурии вернулся Саша Бельской. Ему оторвало руку по локоть. Я даже не знаю, завидовать Насте или нет – с одной стороны Саша вернулся живой, а с другой – покалечен. Он теперь сильно пить стал, но думаю это временно. Настя часто бывает у нас. Плачет, жалуется.

И у меня ещё горе – умерла моя Жужка. Не неожиданность конечно, четырнадцать лет ей уже было, давно уже она хрипела, а не дышала, но всё равно её жалко. Как вспомню её ещё щеночком… Как мы с ней гуляли по Невскому, как в кровать ко мне она спать забиралась… Такая милая…

В Петербурге уже снег. Ждём Рождества. Гуляю по Васильевскому и вспоминаю, как мы ходили по этим улицам с тобой вдвоём. Ты тогда ещё гардемарином был. Смешной такой, напыщенный. Гордый. А мне все девочки наши завидовали – какой ты у меня красивый. А ты действительно самый красивый. И умный. И сильный. Как я рада, что ты это проявил и папа отзывается о тебе с уважением. Ты даже не представляешь, как я жду тебя, Васенька!

А Наташа Головина замуж вышла. За Винчевского из таможенного департамента. Не знаю, что она в нём нашла. Ему же за тридцать уже. Да и нос у него смешной и толстый он, лысеет уже…

Извини за сумбурность, но я очень волнуюсь за тебя. Может потому и пишу глупости всякие. Ежедневно молю Господа нашего, чтобы он сохранил тебя в этой страшной войне. Только вернись живым, Васенька.

Очень тебя люблю и жду.

Твоя Ольга.

… А вот после прохождения траверза Иваки известия о бесчинствах русских крейсеров перестали поступать в японский морской штаб. Гейдзины растворились в просторах Тихого океана. Было понятно, что они идут на соединение с Рожественским, но куда? Того не мог себе позволить отправить в разведку на бескрайние просторы сколько-нибудь сильный отряд, а отправлять кого-то без пары броненосных крейсеров поддержки не имело смысла. Разве что отряд адмирала Дева – он мог уйти от русских. Ну и что? Даже если бы он их обнаружил и сообщил бы об этом, то шансов настичь противника сильным отрядом практически не было…

А "Ангара" тем временем пиратствовала в водах севернее Хоккайдо по всем правилам большой дороги. По пути в Охотское море она утопила несколько каботажников, а потом словно смерч прошёл по японским рыболовным флотилиям: около тридцати шхун было утоплено, грузы конфискованы или тоже пущены ко дну, экипажи взяты на борт, а потом сданы в Корсакове подполковнику барону Зальца на содержание. Барон был совсем не в восторге от такого количества нахлебников, даже груз рыбы отданный ему полностью, не улучшил его настроения – шутка ли, кормить неизвестно сколько почти две сотни человек. Да и содержать их где то надо, и охранять.

Зато в Корсакове на корабль был принят экипаж героического крейсера "Новик", погибшего в этих водах, а так же его пушки, свезённые до этого на берег. Командир вспомогательного крейсера Сухомлин был счастлив получить под своё начало таких моряков, да и 120 миллиметровые орудия "Новика" позволили существенно усилить корабль, который, исходя из его водоизмещения, мог нести и ещё более мощное вооружение.

Получая все эти известия адмирал Того скрежетал зубами, но подтверждал приказ оставаться в Мозампо и ни одного крейсера в океан отправить не разрешал. Правительство метало в моряков громы и молнии, армейское командование открыто высказывало своё презрение, но адмирал категорически отказывался ослаблять главные силы.

10.04.1905.Мозампо.

Настроение у адмирала Того было хуже некуда. Когда он упустил артурскую эскадру, можно было не сильно волноваться – дождаться Рожественского и соединиться с ним, сохранив корабли в боевой готовности у русских почти не было шансов. А вот смогли ведь. Да ещё и нервы потрепали захватив или утопив несколько транспортов, везущих в Японию важнейшие грузы. Да и утопить "Отову" на отходе умудрились. Немало неприятных воспоминаний было связано у японского адмирала с теми событиями.