Василий Кононюк - Я меч, я пламя! (Ольга-1)
И это было только начало. Сталин понимал, что будущую войну может выиграть только единое, сплоченное государство, а то что она будет, либо с Германией, а скорее всего, с новой Антантой, он не сомневался ни минуты. То, что Англия настроена на войну с СССР и постоянно ищет союзников на роль "пушечного мяса" об этом постоянно сигнализировала внешняя разведка. Ни на какие мирные соглашения и взаимные обязательства по отношению к будущему агрессору, Англия не шла, несмотря на все попытки Советского Союза заключить такое соглашение. С другой стороны наличие в стране порядка миллиона семей так называемых "лишенцев", которые были лишены основных гражданских прав и в число которых входили высланные кулаки, казачество, представители правящих до революции классов и т.д., не соотносилось с проектом новой Конституции над которой он уже начал работать и собирался принять в течении будущего года. Поэтому задачу власти он видел в том, чтоб пойти навстречу всем слоям населения, а сама Конституция должна стать нерушимым воплощением его основной идеи. В Советском обществе все равны, нет больше социально близких классов и социально чуждых классов. Это все принадлежит истории, отныне все равны в гражданских правах и могут наравне с другими принимать участие в построении нового общества.
Поэтому ним уже планировались в недалеком будущем следующие шаги. Все дети "лишенцев" по достижению совершеннолетия получают равные права с остальными гражданами. Скоро станет знаменитой фраза "Сын за отца не отвечает".
Вышинский получил задание вместе с новым наркомом внутренних дел подготовить циркуляр об использовании на работе лиц, высланных и сосланных в административном порядке, и приеме их детей в учебные заведения. Циркуляр, должен был разрешить использовать по специальности в учреждениях и на предприятиях (кроме оборонных) инженеров, техников, врачей, агрономов, бухгалтеров и пр., сосланных в административном порядке по постановлению Особого совещания при НКВД, а также квалифицированных рабочих (за исключением тех случаев, когда Особое совещание специально запрещало использование по специальности). Научные работники должны получить право работать по своей специальности в местах ссылки или высылки в том случае, если они высланы или сосланы из столиц, промышленных пунктов и пограничной полосы в порядке очистки этих местностей от социально-опасных элементов. Дети, высланные или сосланные как иждивенцы своих родителей, подлежали приему в учебные заведения по месту ссылки или высылки в порядке перевода. Также Вышинскому поручалось подготовить проект постановления ЦИК и СНК СССР о новых правилах приема в высшие учебные заведения и техникумы. Если раньше прием в высшие учебные заведения и техникумы детей нетрудящихся и лиц, лишенных избирательных прав, не допускался, то по новому закону все ограничения при приеме, связанные с социальным происхождением лиц, поступающих в эти учебные заведения, или с ограничением в правах их родителей отменялись.
Вместе с тем Сталин понимал, что со стороны части старых партийцев, особенно с партийным стажем больше восемнадцати лет эти нововведения будут приняты в штыки. Уж больно привыкла за эти годы эта прослойка в партии к своему привилегированному положению и уравнивания в правах с остальным народом совершенно не желает. Сталин все эти годы наблюдал, как бывшие революционеры превращались в новых бояр, считая, что им одним положено решать судьбы страны. О своем материальном положении они тоже не забывали. Без боя, просто так, они свои привилегии не отдадут. А как эти товарищи умеют бороться с существующим режимом, совершенно наплевав на судьбу страны, это вождь знал не понаслышке. Поэтому цацкаться с теми, кто не поддержит линию партии, он не собирался. По его прикидкам, до миллиона человек должны были быть реабилитированы и вернуться со ссылки в течении этого и следующего года. Так что места для перевоспитания сомневающихся будет в достатке. На этой неделе Ежов должен был представить ему свои предложения по повышению эффективности работы НКВД и Сталин с интересом ждал, что же он придумает.
***Оля собиралась на завод. Вчера, найдя в газетах за последнюю неделю объявление о том, что заводу "Радиолампа" срочно нужны и дальше длинный перечень профессий, в котором фигурировали и лаборанты со средним или средним специальным образованием по вакуумным приборам, переписав телефон, она связалась с отделом кадров. Молодой голос довольно дотошно выяснил у нее образование, почему она хочет бросить учебу и пойти на работу, откуда она узнала про эту вакансию, и в конце разговора пригласил ее завтра с документами на завод. Когда она нахально поинтересовалась, когда и где ей можно будет подсесть на автобус, который возит на завод работников, на том конце провода, после продолжительной паузы, начали выяснять, откуда ей это известно. На ее объяснение, что в том же объявлении обещалось работников из Москвы к проходной завода доставлять на автобусе, ей ответили, что автобусы завод вот-вот получит, а пока надо будет на электричке добираться. Вот так всегда, подумала Оля, наобещают, а как на автобусе проехаться, так сразу и пошлют на ж.д. вокзал или еще куда подальше.
Первым делом она купила в магазине "Оптика" оправу с простыми стеклами, ведь в образе умной молодой студентки каждая деталь имеет значение. А умная студентка без очков – это нарушение образа. Перед встречей Оля надела блузку, длинную юбку, тяжелые башмаки, повесила на грудь значок "Ворошиловский стрелок" второй ступени и посмотрела на себя в зеркало. На нее смотрела девушка среднего роста с выразительными округлостями, которую, многие представители противоположного пола издали примечают, пока не встретятся глазами с ее тяжелым холодным взглядом. Взглядом, углубленным в себя и безразлично скользящим по прохожим, не замечая их и одновременно оценивая на каких-то внутренних весах, которые, априори, не способны показать что-то стоящее, что могло бы заинтересовать их хозяйку.
Надев пальто, Оля отправилась на вокзал. То, что не было обещанного автобуса, напрягало, но и говорило о том, что очереди желающих поработать на заводе в кабинет начальника отдела кадров не будет.
Так всегда в этой жизни, стоит чуть заглянуть за грань, и ты уже не знаешь плакать или радоваться…
Если я сохраню хотя бы пятнадцать, может, Бог даст, семнадцать из двадцати, я буду только радоваться, и больше ничего, только радоваться…
Как знать, ведь тогда не будет этих песен, которые возникают в сознании как кусок горящего угля в руке, и не гаснут, пока не ты не потушишь их своей кровью…
Ничего, проживут и без них…
Проживут… но как?
Колеса электрички мерно стучали, за окном проплывали окутанные в багрянец леса Подмосковья, а слезы, выступившие на глазах, размазывали картину за окном в импрессию, замешанную из реальных образов и чувств.
– Почему вы плачете, девушка?
– Глаза надуло… Ветер холодный…
***Начальник отдела кадров, молодой работник младшего начсостава НКВД, Анатолий Бортников, долго рассматривал автобиографию, написанную на вырванном из тетрадки листке бумаги, студенческий билет, копию аттестата за среднюю школу, заверенного в МГУ и свидетельство о рождении, лежащие у него на столе.
– Гм, значит, родилась ты, товарищ Стрельцова, 5 января двадцать первого года в городе Н-ском, Днепропетровской области?
– Совершенно правильно, товарищ начальник отдела кадров.
– Гм, можешь называть меня Анатолий Степанович. А как же ты умудрилась в четырнадцать лет десять классов окончить?
– Я вам уже вчера рассказывала, Анатолий Степанович, вы наверно забыли. Досрочно экзамены сдала в этом году и поступила на первый курс физического факультета МГУ. Там, в автобиографии, я все написала.
– Гм, а почему ты хочешь бросить учебу, и пойти работать?
– Я вам уже вчера рассказывала, Анатолий Степанович, вы наверно забыли. Я у тетки живу, мать не помогает, учиться на дневном отделении и подрабатывать – не вижу смысла, лучше сразу работать по специальности и учиться заочно. За время учебы изучишь производство, будешь лучше понимать, чему уделять особое внимание.
– Гм, а почему ты к тетке переехала?
– Я вам уже вчера рассказывала, Анатолий Степанович, вы наверно забыли. Мать начала к отчиму ревновать, и отправила меня к тетке в Москву.
– Гм, понятно… в автобиографии ты, товарищ Стрельцова, пишешь: "Кто отец, не знаю, со слов матери, конноармеец армии Буденного".
– Совершенно правильно, Анатолий Степанович.
– Гм, расскажи об этом поподробней, фамилию, имя, отчество, год рождения, кто у него командиром был. Все что знаешь, расскажи.
– Да что рассказывать… Я как мать об отце спрашивать начну, она бутылку достает, выпьет и говорит, "Не знаю ничего дочка, день один они у нас стояли, потом дальше ускакали. Обещал ко мне вернуться, если жив останется. Видать убили, соколика моего", водку пьет и плачет. Фамилию, говорит, я его не спрашивала, а как звали, один раз Митрофаном назовет, другой раз Михаилом… Михаилом чаще называла.
