Владимир Васильев - Дети дупликатора
—Я правда не видел такого, — вздохнул Грек. Было видно, что он страшно досадует на себя за промах и стыдится, что его рефлекс примут за банальную трусость, а попытку побежать — за малодушие.
—Грек! — с по-индейски непроницаемым лицом обратился к нему Оцеола. — Тебе сказали: «Проехали!», значит проехали! Сталкер опять вздохнул и уже не с досадой, а с интересом покосился на Киргиза.
—А хоть что за пушка у тебя, можно узнать? Или и это проехали?
—Отчего же нельзя ? — усмехнулся Киргиз. — Четыреста девятнадцатый Хеклер, как вон и у них, только слегка доработанный напильником.
—То-то я смотрю… — Грек с завистью глядел на винтовку Киргиза. — Ствол, вижу, снайперский, полтинник. Сошки, вижу необычные. А что еще доработано, а?
—Рукоятка и цевье, — честно признался Киргиз. — Индивидуальные, под мои бесценные лапки. А в остальном — штатная модель. Храп, дай водички, лень опять рюкзак скидывать.
—Держи!—немедленно протянул бутылочку Храп. — Заслужил, старик! И довольно ухмыльнулся. Грек и сам полез в рюкзачок за водой.
—Ребятам рассказать — не поверят, — пожаловался он. — Гиганта… Из штатного Хеклер-Коха, пусть и с полтинником… Сколько ты раз выстрелил? Восемь?
—Семь, — насчет стрельбы Киргиз старался никогда не врать и до сих пор это у него в целом получалось. — Причем, был один промах. Но зато кто-то из вас точно попал несколько раз, я видел.
—И сколько таких цыплят на твоем счету? — спросил Грек с грустной завистью середняка к профессионалу. Киргиз рассмеялся, запрокинув голову:
—Этот первый! Пожалуй, надо где-нибудь звезду нарисовать. Грек, как Киргизу показалось, несказанно удивился:
—Первый? А у вас, ребята?
—Аналогично.—Храп солидно покивал, как академик на научном диспуте. — Честно сказать, мы гиганта вживую и видим-то впервые. Я -так точно.
—Я тоже, — подтвердил Киргиз.
—А я как-то видел издалека, даже двух. Но издалека, — гордо сообщил Оцеола. — Так что среди вас я корифей,о! И довольно захихикал.
—Н-да. — Грек сжал губы и склонил голову. — Железные у вас, ребята, нервы.
—Работа такая,—сказалХрап и встал на ноги.—Привыкай, сталкер! У босса иначе нельзя. Поднялись и остальные.
Они продрались через не слишком густой лесок, дошли до насыпи и поднялись на железнодорожные пути.
Рельсы были старые и ржавые до такой степени. что стали отчетливо-ноздреватыми. Шпалы не сгнили только благодаря креозотной пропитке. Кое-где между рельсами встречались лужицы темно-коричневой воды, кое-где росла осока и какие-то жесткие ломкие кустики, названия которых Киргиз не знал.
За насыпью и путями открывалась обширная низина, постепенно переходящая в то самое жутковатое Болото с камышами-хвощами, топями-трясинами и большею частью безымянной фауной, поскольку любой, кто удостаивался чести оную фауну лицезреть, как правило внезапно утаскивался в грязь или под воду и навсегда там исчезал, поэтому ничего и никому рассказать уже не мог.
Вдалеке, особенно в самых низких местах, стлался зеленоватый туман в котором, казалось, мечутся неясные тени и от этого мурашки начинали ходить по спине, а в груди холодело и что-то обрывалось.
—Отвратительное место, — брезгливо сказал Киргиз. — Нам, надеюсь, туда не надо? И искоса поглядел на Храпа.
—Пока нет, — ответил тот. — И я этому рад.
—Лучше сказать: «И я этому пока рад», — встрял Оцеола. — Но вообще удивительно: неужели находятся люди, которые лезут туда добровольно? Грек издал странный звук, нечто среднее между фырканием и хрюканием:
—Пхр… Представь себе, находятся люди, которые там живут!
—Психи, — покачал головой Оцеола. — Реально психи!
—Кстати, братцы-кролики, — оживился Храп и поглядел на часы. — Десять двадцать семь. А вышли мы примерно в восемь десять. Итого в пути примерно два двадцать. Чудесно!
—Но это ж только до железки, — заметил Грек. — К перекрестку мы еще не дотопали.
—Ну и потопали тогда, раз так.
—Потопали. — Грек поглядел еще разок на Болото, потом вдоль рельсов, на восток.
Со стороны Агропрома местность выглядела более лесистой и высоких деревьев там было больше. Еще там проходила линия электропередачи — высокие ажурные вышки с горизонтальными отростками наверху. Они выглядели вполне сносно, и провода все так же провисали от отростка к отростку, по два на каждую вышку. По обе стороны от колеи попарно вставали бетонные столбики и на каждой паре покоилась горизонтальная сварная металлическая балка, к которой крепился контактный провод для электровозов. Метрах в ста впереди перпендикулярно рельсам и насыпи тянулось проволочное ограждение,слева оно терялось в подлеске, справа спускалось в низину, к Болоту. В районе насыпи и путей в ограждении были обустроены ворота, как и балки на столбах сваренные из металлических прутьев. Ворота были приоткрыты.
С противоположной, западной стороны, в полукилометре виднелся поезд на рельсах. Лучше всего просматривался ближний к людям вагон — торец пузатой железнодорожной цистерны.
—Знаете, что я скажу,—заговорилГрек.—Не пойдем мы по рельсам. Тут нас видно за версту, да и аномалий на рельсах обычно полно. Вон, ворота проскочим, и левее, вдоль вышек.
—А то под электровышками аномалии редкость! — пробурчал Оцеола. — Их там как бы не больше!
—Значит, еще левее заберем. Леском.
—Лес, — неприязненно произнес Храп. — Не люблю я лес. Там всякое.
—Что предлагаете? — спросил Грек терпеливо.
—Ничего. — Храп пожал плечами. — Ты ведущий, тебе решать.
—Так лес же вам не нравится!
—Ну, а что делать? Не нравится, — подтвердил Храп. — Но если ты скажешь идти лесом — пойдем. С огорченным видом, но пойдем. Разве я говорил, что мы не пойдем? Грек сквозь зубы матюкнулся и зашагал к воротам.
—Шевелитесь, дипломаты, — бросил он через плечо. Оцеола послушно двинулся за ним.
Когда Киргиз проходил мимо Храпа, тот придержал его за рукав, глянул в глаза, потом указал взглядом на Грека и тихо сообщил:
—Быстро оправился, сталкер. Молодец.
—Босс выбирал, — пожал плечами Киргиз.
—Ладно, топай. — Храп хлопнул приятеля по плечу, заодно придавая легкое ускорение, а секундой позже зашагал и сам.
Они благополучно просочились в ворота и действительно ушли с железнодорожного полотна, но пока недалеко. Грек повел их как раз между насыпью и линией электропередачи, но для верности включил ПДА и часто с ним сверялся. От перекрестка с автоколеей их отделяло километра полтора-два.
После пустошей, практически лишенных высокой растительности, идти перелесками было не очень приятно: казалось, что за каждым кустом, каждым древесным стволом кто-нибудь прячется. Покатиловская охрана вообще крайне редко бывала в лесистых районах Зоны, потому что босса в Зоне интересовали люди, а не деревья. А подавляющее большинство людей здешних лесов старались избегать. В них действительно водилось… всякое. Киргиз до сих пор вспоминал паутинные джунгли Рыжего леса, куда однажды занесла нелегкая. Хорошо хоть ненадолго и неглубоко, несколько шагов от опушки. Ступишь, и все вокруг меняется по сравнению с открытой местностью — освещение, звуки, запахи… И холод противный вдоль хребта продирает, потому что возникает навязчивое чувство пристального взгляда в спину. Спятить недолго.
К счастью, полоска леса вдоль железки в этом смысле оказалась куда спокойнее. Какая-то живность тут, конечно, водилась — натыкались и на кабаньи следы, и на собачьи, а мелкого тушкана даже увидели живьем — тот поспешил убраться в заросли едва люди приблизились. С Болота налетали порывы удушливого, отдающего аммиаком ветра, шевелили кроны деревьев, запутывались в них и обессиленно затихали.
Вскоре, как и предсказывал Оцеола, пришлось уйти еще левее, потому что под опорами действительно целыми россыпями встречались электры, а чуть в стороне их уже не было. Провода на опорах их притягивали, что ли? Но неужели линия электропередачи еще подтоком? Как, откуда? Нет ответов…
Храп периодически поглядывал на часы — одной из сегодняшних задач был дежурный хронометраж. До перекрестка они добрались за час с четвертью — в без пятнадцати минут полдень.
Лесок в этом месте редел; туманная равнина Болота отдалилась от железки, а после граница топей и вовсе завернулась к югу. Правее и впереди вставали очередные пустоши, за которыми виднелся уже откровенный лес, бывшее приграничье. На фоне пустошей чуть более светлая полоска дороги просматривалась достаточно хорошо, особенно в бинокль или в прицел Киргиза. Дорога была практически прямая—то есть, резко не виляла, но как и все накатанные дороги без асфальта заметно «рыскала» на целинном грунте — метр вправо, метр влево. Правильно, пустоши же не идеально плоские, когда идешь, а тем более едешь, поневоле станешь выбирать где ровнее и удобнее. Так и накатали-натоптали за много лет. В месте, где дорога взбиралась на насыпь, рельсы были утоплены между вкопанных бетонных плит, так что все выглядело почти как настоящий железнодорожный переезд, только не было ни шлагбаумов, ни будочки смотрителя, ни самого смотрителя в непременной форменной фуражке, оранжевой железнодорожной тужурке и с желтым флажком в руке.
