Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
Они отнесли грязную посуду и на выходе из кухни столкнулись со Старостиным.
— Я смотрю, вы уже начинаете понемногу осваиваться, — сказал подполковник. — Жаль, что успели поесть, я хотел проверить твои вчерашние слова. Да и Сталин вчера об этом говорил.
— Я вам свои возможности могу продемонстрировать и с полным брюхом, — улыбнулся Алексей. — Долго заниматься, конечно, тяжело, но это много времени не займет.
— А мне можно посмотреть? — просительно сказала Лида. — Думаю, секрета в этом нет, а мне все равно пока нечем заняться.
— Тебе переодеваться нужно? — спросил подполковник, игнорируя просьбу Лиды.
— Да нет, сойдет и так, — ответил Алексей. — Золотко, поднимайся наверх. Дорогу сама найдешь? Вот и хорошо. А я сейчас покажу класс и вернусь.
— Мальчишка, — пробурчал Старостин. — И тебя еще оформляют майором! Двигай за мной, сейчас посмотрим, кто будет показывать класс.
Они вышли за ворота и по дорожке прошли в дом охраны. Там уже знали о предстоявшем развлечении, и в дежурке собрались несколько свободных от дежурства офицеров.
— Спортзала у нас нет, — сказал всем Старостин, — поэтому пройдем в вашу комнату для отдыха, она достаточно просторная. Для проверки возьмем… Борисова, Козленко и Денисова. Остальные могут присутствовать, но у стеночки. И чтобы никто не мешал!
Они вышли из дежурки и толпой прошли по коридору в комнату отдыха, где находились еще двое.
— Попробуй положить на лопатки кого‑нибудь из них, — сказал подполковник, показав рукой на трех офицеров. — Языком‑то все горазды болтать.
— Это слишком просто, — покачал головой Алексей, — и не покажет моих возможностей, а я вам хочу доказать, что ваше присутствие рядом с Хозяином для меня ничего не значит. Поэтому давайте я уложу сразу троих. Разрядите свои пистолеты, чтобы кто‑нибудь случайно не пострадал. Можете даже расстегнуть кобуры или засунуть свои пушки за пояс. И станьте вокруг меня на расстоянии трех–четырех шагов. Да, примерно так. Все готовы? Тогда начнем!
Здесь собрались неплохие бойцы, и все они внимательно следили за новичком, полагая, что у его наглости должны быть основания, поэтому они увидели, что он сделал, вот только проделано все было так быстро и четко, что никто не успел отреагировать. Окруженный тремя офицерами парень вдруг прыгнул назад, сбив с ног одного из противников. Потом подхватил упавшего и бросил его в на стоявшего слева офицера. Поднялся он уже с пистолетом в руке, который был направлен в лоб последнему офицеру, еще только выхватившему из кобуры пистолет, но не успевшему прицелиться.
— Пух! — громко сказал он, имитируя выстрел. — Ну остальных можно было тоже застрелить или утихомирить десятком других способов. И учтите, что я плотно поел, давно не тренировался и был ограничен в действиях, иначе я бы вообще не стрелял, а, например, засветил ему в лоб пистолетом. Шуму было бы гораздо меньше. Достаточно, или хотите еще?
Они захотели еще, и Алексей с полчаса демонстрировал разные приемы и стили боя.
— Пожалуй, хватит, — сказал наконец Старостин. — Беру свои слова назад. Ладно, Хозяину я обо всем доложу, а к тебе будет просьба заняться с ребятами. Для начала хотя бы с теми, кто изъявит желание.
— Я не против, — ответил Алексей, — но нужны маты, иначе они все будут ходить в синяках. И от эпизодических занятий будет мало пользы, заниматься нужно без дураков. Знаете, как меня гоняли?
— Это понятно, — согласился Старостин. — Условия я вам обеспечу. Кстати, как у тебя стрелковая подготовка?
— Очень хорошая. Проверите, когда будет возможность.
Алексей попрощался с офицерами, большинство которых теперь относилось к нему подчеркнуто уважительно, и в сопровождении Старостина вернулся на дачу. Подполковник пошел докладывать Сталину о результатах проверки, а он поднялся на второй этаж.
— Зацепили? — спросила жена, имея в виду ссадину возле брови.
— А, ерунда, — отмахнулся он. — На лицах проверявших таких отметин… в общем много.
— И что сделает Сталин?
— А что он может сделать? — пожал плечами муж. — Не поставишь же рядом со мной при каждой беседе несколько охранников, держащих пальцы на курках. Скорее всего, при наших с ним разговорах теперь не будет посторонних. Альтернатива — это только гнать меня с дачи и передавать свои вопросы через третьих лиц. Ну или забить сапогами в подвалах Лубянки.
— И надо тебе было выделываться?
— Надо, малыш, — он подошел к сидевшей на кровати жене и сел рядом. — Или он мне доверяет, или нет. А без его доверия я ничего сделать не смогу, я даже вряд ли уцелею. Поэтому риск оправдан. Думаю, он меня скоро к себе вызовет.
Вызов состоялся около пяти вечера. За Алексеем пришел Старостин и отвел его к Хозяину на этот раз в кабинет.
— Ну и что мне теперь с тобой делать, капитан? — спросил Сталин, после того как кивком ответил на приветствие.
— Вы меня понизили в звании? — спросил Алексей и, видя, что собеседник не расположен шутить, продолжил: — а что, собственно, произошло? Я доказал, что мог бы принести вам вред, но не собираюсь этого делать. Я сюда пришел сам и целиком и полностью от вас завишу. Какой мне в таком случае смысл вам вредить? Это если не учесть того, что только вы можете изменить будущее в лучшую сторону, а ведь именно для этого я здесь! Я за вас сам кого угодно в клочки порву! И ваше доверие для меня жизненно необходимо, иначе в моем пребывании на этой даче нет смысла.
— Доверие, говоришь! — Сталин взял со стола курительную трубку, повертел ее в руках и положил обратно. — Выйди, Михаил.
Несколько минут после того, как за подполковником закрылась дверь, он молчал, сверля Алексея неприятным взглядом, потом спросил:
— Что там было по моей смерти? Есть что‑нибудь в словах сына? Если хочешь доверия, должен говорить мне только правду! За правду, сказанную здесь, тебя никто не накажет.
— Я точно не знаю, — осторожно начал Алексей, подбирая слова. — В своем времени я неоднократно слышал о версии отравления, но толком ничего не читал. Да и не интересовался, по правде сказать. А в будущем я подбирал материалы, начиная с Хрущева, да и то делал это больше, так, на всякий случай, или потому что меня к этому подталкивали. Но историк, который мне все это давал, принес еще несколько книг. Он словно предвидел, что это может быть важно. А, может быть, его, как и меня, подталкивали и направляли. Но я их фотографировать не отдал.
— И что в них было написано? — подался вперед Сталин.
— Двадцать восьмого февраля вы, по словам Хрущева, были в Кремле и предложили ему, Молотову, Булганину и Берии посмотреть кинофильм, а после повезли на пир на эту дачу. Уехали они от вас уже под утро, причем он отмечал, что вы были веселы и прекрасно себя чувствовали. Позже выяснилось, что вы с семнадцатого февраля в Кремле не появлялись, но вот на дачу к вам эта компания ездила именно в указанном им составе. И показания охраны по времени не стыкуются с его рассказом. А на следующее утро первого марта вы долго не выходили. Обеспокоенный Лозгачев направился выяснить, в чем дело, и нашел вас лежащим на полу в малой столовой. Там же валялся стакан, из которого вы пили минералку. Речью вы не владели, двигаться тоже не могли. Вас положили на кушетку и попытались дозвониться до Берии, но долго не могли его найти. Дальше было написано, что руководство тянуло время, и врачей к вам допустили только через сутки, когда уже поздно было что‑то сделать. Скончались вы пятого марта. Странностей много. Одной из них было то, что прикрепленный к вам полковник ГБ Хрусталев передал охране дачи ваш приказ, что они вам якобы сегодня больше не нужны и могут идти отдыхать. Как выяснилось позже, Хрусталев оказался человеком Берии. После вашей смерти Берия откровенно ликовал, и не зря. В этот же день состоялось совместное заседание Пленума ЦК партии, Совета Министров и Президиума Верховного Совета, где были утверждены назначения на высшие посты партии и правительства, и по предварительной договоренности с Хрущевым, Маленковым, Молотовым и Булганиным Берия был назначен первым заместителем Председателя Совета министров СССР и министром внутренних дел.
— Это все?
— Есть еще несколько деталей, которые указывают на заговор. Несчастье произошло в ночь с субботы на воскресенье, что тоже сказалось, так как нужных людей приходилось долго искать, а все ваши лечащие врачи были арестованы. Вскоре были сфабрикованы слухи о вашей долгой и тяжелой болезни. В данных ваших обследований, которые всплыли гораздо позже, на эти болезни нет даже намека. И были свидетельства вашего сильного недовольства Лаврентием Павловичем, а он хорошо помнил, чем такое недовольство закончилось для его предшественников. И последнее, что могу добавить. Похоже, что начали вычищать верных вам людей. В пятьдесят втором году был снят с должности бывший начальник вашей охраны, а затем начальник охраны правительства генерал–лейтенант Власик, заменены и другие должностные лица. На пост коменданта Кремля вы назначили одного из своих телохранителей — генерал–майора Косынкина. Так вот, молодой мужчина генерал–майор Косынкин «безвременно умер» семнадцатого февраля. С этого дня вы больше не ездили в Кремль и все время находились на даче.
