Александр Конторович - Дорога в один конец
Он ещё раз вспомнил жуткую картину, которая предстала перед его глазами на позициях погибших зенитчиков. У одного из солдат рука была почти перерублена пополам. У кого-то отрублено два пальца. Больше всех досталось офицеру. Судя по ранениям, его резали ножами сразу несколько человек. И это было совершенно непонятная жестокость со стороны русских. Ладно, остальных артиллеристов застрелили. Так кто мешал подобным образом расправиться и с этими? Но нет же, зарезали, да ещё таким жестоким образом. Обер-ефрейтора аж передёрнуло. Нет, правильно говорил лейтенант: с этими варварами нельзя воевать общепринятыми методами. Это не цивилизованные французы или англичане. Те, правильно оценивая ситуацию, давно бы уже приняли решение прекратить бессмысленное сопротивление. А чтобы вот так, исподтишка нападать на солдат из лесу — это могут делать только дикари.
Он ещё раз огляделся по сторонам. Где-то здесь уже должен стоять на посту Иогансон. Пора бы ему уже и окликнуть разводящего. Хандельблат сделал ещё несколько шагов вперёд и нахмурился: этот болван что — уснул на посту? Ну, в таком случае он скоро возблагодарит Всевышнего, если отделается всего лишь десятком нарядов. А если это дойдёт до командира роты... Тут обер-ефрейтор только головой покачал. Что в данном случае придумает господин гауптман, он даже и предположить не мог.
Но растяпа Иогансон до сих пор не подавал никаких признаков жизни. Ну, точно: уснул!
— Крафт, Нойман — влево и вправо от тропы. Идёте следом за мной, не шумим. Похоже, этот растяпа заснул. С него станется спросонья пальнуть куда-нибудь в нашу сторону. Поэтому ведём себя осторожно и постараемся его не напугать. Бог его знает, где он там залёг. Андерс! Ты идёшь сзади нас, прикрываешь тыл. Мало ли что... Всем приготовиться к стрельбе.
Осмотрев своих солдат и увидев, что они беспрекословно выполнили все его указания, обер-ефрейтор перехватил поудобнее автомат и решительно шагнул вперёд.
Иогансон действительно спал. Правда, в данном случае он уже мог не опасаться гнева разводящего, да и сам командир роты уже не властен был наказать его каким угодно образом. Ибо сон этот был вечным. Вся грудь часового была залита кровью из распоротого горла.
По спине Хандельблата пробежал ледяной ручеек. Слишком уж свежи были воспоминания о погибших зенитчиках. Часового убили почти точно так же, и не исключено, что это сделали те же самые люди. Взмахом руки разводящий показал своим солдатам направление движения. И только после того, как они оба дали ему понять, что поблизости никого постороннего нет, он сам выдвинулся на поляну. Присев на корточки около убитого часового, он внимательно осмотрелся по сторонам.
Вряд ли русские пришли на это место только затем, чтобы зарезать очередного немца. У них была какая-то цель, а часовой им чем-то помешал. Чем же именно? Выстрелить Иогансон не успел, даже оружия с плеча не снял. Его убили тихо, незаметно зайдя сзади. Что мог видеть часовой? Осмотревшись по сторонам, разводящий сделал несколько шагов в сторону.
Вот оно в чём дело!
Небольшой ручеек пересекал полянку наискось. Берега его были относительно круты и неудобны для того, чтобы с размаху перепрыгнуть через русло ручья. Зато в одном месте он расширялся, словно приглашая перейти вброд. И именно там, на песке обер-ефрейтор увидел следы сапог. Русских сапог.
У Хандельблата под каской зашевелились волосы. Следов было слишком много! Они шли один поверх другого. Видно было, что кто-то просто перешагивал через ручеек, а кто-то перепрыгивал его с разбегу. Даже по самым скромным прикидкам, здесь прошло не менее полутора десятков человек. И судя по тому, что некоторые из следов ещё только заполнялись водой...
Надо немедленно возвратиться назад и предупредить командование! Четыре человека против пятнадцати, а может быть, и большего количества, русских диверсантов, мало что смогут сделать. Конечно, погибнуть за фюрера и Германию почётно. Но смерть не должна быть напрасной. Да и погибать как-то совсем не хотелось...
Взмахом руки обер-ефрейтор подозвал к себе солдат и кивком головы указал им направление движения. Теперь главное не поднимать шума. Тихо пришли и тихо ушли. Хорошо, что у него хватило ума не окликнуть часового. Будем надеяться, что русские уже достаточно далеко отошли от этого места и попросту не слышали шагов подошедшей смены.
Однако пройдя по своим следам назад всего десять метров, разводящий резко остановился.
Андерс...
Солдат лежал ничком, уткнувшись лицом в траву, а из его спины, прорвав сукно мундира, торчало блестящее остриё винтовочного штыка — словно неведомый русский диверсант нанёс штыковой удар прямо из-под земли...
— Вперёд! — махнул рукой Хандельблат.
Теперь прятаться уже не от кого. Унести бы ноги! Но, увы, сегодня судьба была неблагосклонна к солдатам роты охраны. Слева послышался хрип, и, обернувшись на бегу, обер-ефрейтор увидел, как оседает на тропинку Крафт. Что с ним произошло, и каким образом русские добрались до бедняги, разводящий предпочёл не выяснять. Перекинув назад автомат, он дал несколько очередей по кустам и густой траве, надеясь хотя бы этим если и не остановить совсем, то напугать русских диверсантов.
Теперь вся надежда была только на быстрые ноги да милость Всевышнего. Вряд ли здесь и сейчас им смог бы помочь кто-то другой. И что толку с того, что всего в километре от этого места находятся несколько сотен немецких солдат? С таким же успехом они могли находиться где-нибудь в Африке. Да черт бы с ними, с этими пушками! Пусть бы их охраняли сами зенитчики! В конце концов, это их орудия и их головная боль! У нас и свой объект есть.
Когда где-то в лесу протрещали торопливые автоматные очереди, часовые на всех постах насторожились. Те же, кто стрельбы не слышал, вскоре получили соответствующие указания. Так что когда в распахнувшейся двери караульного помещения появился бледный как смерть обер-ефрейтор, гауптман Штайн уже был готов к получению неприятных новостей.
— Что случилось, Хандельблат?! У вас такой вид, будто сам сатана ухватил вас за ляжку!
— Весьма близко к этому, герр гауптман. Если это и был не сам враг рода человеческого, то наверняка кто-то из его подручных.
Командир роты охраны нахмурился.
— А конкретнее, обер-ефрейтор?
— Извините, герр гауптман! — взял себя в руки разводящий. — Я с солдатами выдвинулся для смены часового на дополнительном посту номер восемь. Мы должны были сменить там рядового Иогансона.
— Так. Это понятно. Вы прибыли на пост, и что?
— Иогансон был убит. Зарезан, как овца на бойне, герр гауптман. Ему перехватили горло почти до позвоночника. Оставив рядового Андерса прикрывать нам спины, я совместно с двумя другими солдатами осмотрел пост. Там есть ручей, герр гауптман. Так вот, в единственном месте, где можно было переправиться через этот ручей, я обнаружил следы сапог. Русских сапог.
— Как много?
Обер-ефрейтор на секунду задумался.
— Чуть менее двух десятков человек. Следов было очень много, и некоторые из них прямо на моих глазах ещё заполнялись водой. То есть русские прошли там совсем недавно перед нашим прибытием. По-видимому, их передовые группы обнаружили часового и убрали его, чтобы он не выстрелил в самый неподходящий момент.
— Так! — Штайн сделал пометку в блокноте. — Дальше!
— Я принял решение вернуться в расположение и доложить о происшедшем. Столь малыми силами преследовать превосходящего противника было бы неразумно.
— Правильное решение, Хандельблат.
— Отдав команду на отход, я обнаружил, что наше тыловое охранение — Андерс — было уже атаковано противником. Его убрали точно так же, как и Иогансона, без единого выстрела и очень тихо. Практически тотчас же противник напал и на нас. Был убит Крафт, мы не смогли вынести его тело. Я открыл огонь и заставил противника отступить.
— Они стреляли по вам в ответ?
— Мне показалось, что я слышал несколько выстрелов. Нас попытались преследовать, но ввиду того что я периодически открывал огонь, русские отказались от этой мысли.
— Не поэтому, обер-ефрейтор. Вовсе даже не поэтому. Вы не дали им возможность бесшумно пройти через линию постов и тем самым резко сократили тот запас времени, который у них имелся бы, если б они прошли через часовых бесшумно. Судя по количеству следов, они выслали очередную группу для проведения диверсии. Рассчитывая на то, что мы не будем ожидать повторной атаки, после того, как отбили уже два нападения. Но — они ошиблись! И ваши действия, Хандельблат, я считаю правильными и абсолютно оправданными. Вы сорвали планы противника. Не сомневайтесь, это будет отмечено в моем докладе руководству. Приведите себя в порядок, и через двадцать минут ваш рапорт должен лежать у меня на столе. Вам всё ясно?
