Владимир Корн - То, что действительно важно
Вот так мы и остались без завтрака, а возвращаться обратно совсем не хотелось.
Мухорку я оседлал быстро. Причем совсем не задумывался над тем, что и в каком порядке необходимо делать. Да и задумываться об этом было не досуг, поскольку рядом стояла Милана. Что же мне с тобой делать, девочка? Может быть, сама подскажешь?
И Милана заговорила. Из ее скороговорки и недомолвок я понял только, что ей нужно попасть в Велент и, если я помогу ей туда добраться, то меня там ждет большая награда. Денежная награда, естественно. Закончив тараторить, Милана с надеждой взглянула на меня.
Конечно согласен, солнце. И по дороге нам, и, кроме того, забармить возможность появляется. Удачно.
Тогда вот так поступим. Жди меня здесь, возле лошадки, а я пойду вон с тем дяденькой поговорю. Мне кое-что узнать у него нужно.
Вернувшись, я снял узду Мухорки с коновязи и пошел в указанном мне направлении.
Милана пошла рядом со мной.
— О чем вы разговаривали? — спросила она, заглядывая сбоку. И снова я еле смог удержать себя о того, чтобы не ляпнуть что-то в том духе, что мне предложили ее в бордель продать.
— Предлагает он мне тебя людоедам отдать. Они хорошую цену за молоденьких красивых девчонок дают. Вон в том лесу они живут, в самой чаще — и я указал на темнеющий у самого горизонта лес.
Сам не понимаю, что со мной происходит. Чушь несу, да еще удовольствие от этого получаю.
Милана же, услышав о людоедах, почему-то пугаться не стала, наоборот, улыбнулась. И еще сказала, что всяких сказок она еще в детстве наслушалась.
Как будто оно у тебя уже закончилось, подумал я, но говорить ничего не стал.
Нам необходимо пристроиться к какому-нибудь обозу, каравану, группе телег, наконец. Вдвоем на одной лошади ехать такое расстояние глупо.
Пешком она долго пройти не сможет. Руки у нее такие, что сразу становится заметным, никогда она ими не работала. Значит, и ходить много не приходилось.
Купить еще одну лошадь, так тогда проще повозку какую-нибудь приобрести. А зачем она нужна, когда можно и на чужую посадить, сколько она там весит, Милана, перегруза не будет.
Вот мы и направились туда, где возможность такая существовала.
Когда мы уже подходили к намеченной мною цели в виде десятка загруженных телег, показалась группа всадников.
Впереди ехал гигант Брой на не менее могучей лошади. Их как будто бы специально долго и тщательно подбирали друг к другу. Да уж, Илью Муромца с него писать, тот, с картины Васнецова, мальчишкой рядом с ним казаться будет.
Милана юркнула за мою спину. Я повернулся к ней и ободряюще улыбнулся. Не бойся девочка, если бы что-то плохое могло случиться, оно бы уже случилось.
Когда Брой поравнялся со мной, кивнул головой как старому знакомому. Правильный мужик, повторился я. И совсем не глупый. Отлично понимает, что пройди я мимо после всего услышанного, можно смело выйти из харчевни, найти укромный уголок и вздернуться. Ну, или застрелиться, на выбор. Потому что кончился бы Артур как мужчина.
Последним ехал любитель острой словесности. И лицо у него было красным, как если бы он только что из бани вышел. Горячеватой все же кашка оказалась. Любитель каши тщательно делал вид, что нас с Миланой в природе не существует.
Договориться со старшим обоза удалось на удивление легко и совсем не дорого.
Пронтий, крепкий бородатый мужик возрастом за пятьдесят, только взглянул на Милану, меня, мой пояс и мою Мухорку, и согласно кивнул головой.
— Ал — коротко сказал он.
Да не вопрос. Надеюсь, что заработаю много больше, даже с учетом того, что Милане будет хотеться кушать.
Перед отправлением я успел купить девчонке нечто, напоминающее куртку с длинными полами и соломенную шляпку. Пригодится в дороге. И эта хламида, и шляпа, чтобы солнцем голову не напекло.
Подсадив ее на телегу и сунув в руки большой, еще горячий пирожок, все здесь на месте продавалось, я взобрался на Мухорку.
В полдень встали привалом. Мы с Миланой перекусили в сторонке тем, что я захватил с собой. Девчонка немного пришла в себя, и посыпались вопросы.
— Артуа, ты так забавно говоришь. Ты в Империи родился? -
— Нет, я родом далеко отсюда и появился здесь совсем недавно. -
— А откуда ты? — глаза у нее горели искренним любопытством.
Я помолчал немного, набираясь решимости, всем своим видом показывая, что сейчас мне придется поведать страшную тайну своего происхождения.
— Родом я из очень далекой страны и прилетел сюда на кроноре — начал я свой рассказ, дождавшись апогея ее интереса.
— На кроноре? — у Миланы даже дыхание перехватило от изумления.
В местном фольклоре тоже имеются существа, похожие на наших драконов. Не знаю, бились ли с ними рыцари в период своего существования, но в детских сказках они присутствуют.
— Ну да. Моя страна совсем не такая, как Империя. Там кроноров этих, ну как коров, например — и я указал на пасущееся через дорогу стадо — есть у нас и могучие маги, и злые волшебники и еще много существ, похожих на людей, но совсем не людей. -
Милана слушала зачаровано, даже вперед подалась.
— У нас много чего совсем по-другому. Но однажды со мной случилась беда. Злобный маг, которому я случайно перешел дорогу, превратил меня в осла. На мое счастье, это увидел добрый волшебник и расколдовал меня. Но мне пришлось выкрасть королевского почтового кронора и сбежать, потому что злой маг поклялся самой страшной клятвой, что не оставит меня в покое. Вот так я здесь и оказался. -
Свою речь я закончил с самым убитым видом.
Милана, слушавшая весь мой рассказ с самым потрясенным видом, вдруг переменилась в лице и очень серьезно спросила.
— Артуа, а этот твой добрый волшебник, он точно сделал тебя таким же, каким ты был, до того как побывал ослом? -
Блин, неужели это так заметно?
— А сколько тебе лет? — поинтересовалась она.
Я опять серьезно задумался. Календарный год здесь немногим больше, чем земной. Но, если считать в местных годах, то я получаюсь немного моложе. Совсем немного, вряд ли даже год получится, но, как говорится — мелочь, а приятно. Посидев пару минут с взглядом, устремленным в небо, и подчитав на пальцах, я выдал.
— Семьдесят. Почти. -
Милана заразительно рассмеялась. И я, наконец, понял, что это значит, когда смех сравнивают со звучанием серебряных колокольчиков.
— Артуа, тебе обязательно нужно снова обратиться к доброму магу. Явно, что он что-то напутал, когда обращал тебя снова в человека.
Когда мы продолжили путь после привала, я предался размышлениям. Черт с ними, с этими кронорами и ослами, а вот с питанием нужно что-то делать. Ехать с обозом долго, он идет почти до самого Велента. Хорошо, если на ночлег будем останавливаться на постоялом дворе. А если нет?
С этим вопросом я и обратился к Пронтию. Он, не задумываясь ни на миг, опять запросил ал. Совсем недорого, но у меня не осталось других монет достоинством меньше серебряной полукроны.
Мы как раз проезжали мимо телеги, на которой пристроилась Милана, когда Пронтий отсчитал сдачу и вложил ее мне в ладонь.
Она внимательно смотрела, как Пронтий передает деньги.
Побренчав зажатыми в кулаке монетами, я многозначительно посмотрел на Милану.
Милана соскочила с телеги и бросилась в колосящееся ржаное поле с многочисленными васильками.
Когда я догнал ее верхом на Мухорке, девчонка лежала на земле и содрогалась от рыданий.
Соскочив с лошади, я упал рядом с ней на колени и попытался прижать ее, бившуюся в истерике, к себе.
— Уйди от меня! Я тебя ненавижу! Ты… Ты… Ты продал меня мерзкому бородатому старикашке! -
Она рыдала, размазывая кулачками по лицу грязь и слезы.
Господи, может действительно при переносе в этот мир мои мозги стали ослиными?
— Все, все девочка, успокойся. Да с чего это тебе в голову пришло? Я заплатил Пронтию, чтобы мы могли есть из общего котла. И он только лишь отдал мне сдачу. Видишь эти деньги? — я все еще продолжал сжимать монеты в кулаке — Если хочешь, я выкину их прямо сейчас. Хочешь? -
Мне удалось прижать ее к себе, все еще вздрагивающую всем телом.
— Не надо, ты говорил, что у тебя их немного — услышал я в ответ сквозь всхлипывания.
Я еще долго прижимал ее к себе, пока она не успокоилась.
Тебе и так сейчас нелегко, все кругом непонятно, чуждо, и ты во всем ищешь подвох, даже там где его и быть то не может.
И почему ты подумала то, что даже мне в мою дурацкую голову не пришло? Я хотел всего лишь подшутить над тобой, сказав, что тебе придется работать, лошадей кормить, обед варить, и все остальное прочее, о чем ты даже понятия не имеешь.
Когда мы догнали обоз, Пронтий мне ничего не сказал, только метнул в меня далеко не самый одобрительный взгляд.
А Милана все равно обиделась. И в этом, наверное, виноват я сам. Ну что мне стоило тогда улыбнуться ей или даже просто помахать рукой. И вовсе не смотреть тем взглядом, который можно истолковать как угодно, даже так.
