Владимир Поселягин - Передовик маньячного труда
– Что-то ты не очень напоминаешь обиженного, Игорь, – задумчиво протянул генерал и, взяв ручку, что-то быстро написал на листке. Взяв его, я прочитал написанное:
Для тех кто нас слушает?
Подтвердив все кивком головы, я продолжил:
– Это не обида, а разочарование в новом начальстве, Владимир Ефимович, в его полной несостоятельности, которое уже никак не исправишь. Одним словом я буду посылать в далекое эротическое путешествие всех, кому будет дело до моих умений.
В отказе помощи Родине они меня не уговорят, я ей отдал все с процентами.
Надавить тоже не получится. Я студен-медик. Пошли они куда подальше. Одним словом у них есть свои специалисты розыскники, вот пусть они и работают, а обо мне забудут.
Еще недолго посидев и поговорив о разном, я попрощался и спустился вниз, пройдя мимо цербера-консьержа.
Такси терпеливо дожидалось меня, счетчик капал. После этого я поехал к полковнику Власову, который так же скоропостижно оказался на пенсии. Тот тоже принял подарок, кивнул в благодарности. Посидев с ним и уговорив стакан водки, заехал к Владимирову и в подмосковную базу к подполковнику Вихрю. Сахаровского на работе по причине длительной командировки не было.
Зажигалки все принимали роняя скупые слова благодарности. Парни понимали, что дарю я от чистого сердца и благодарили также. Только на базе у меня ушло пять коробок с зажигалками. У меня там было много знакомых, поэтому я спокойно прошел на территорию секретной части, хоть и с сопровождающим. Поэтому поводу, правда, был нанесен удар по моему здоровью с помощью спиртосодержащих жидкостей, но как бы то ни было, вечером я благополучно оказался дома отсыпаясь от пьянки с офицерами. Все меня угостить умудрились, генерал молодец только чаем напоил.
Отоспался я хорошо, а следующим утром позвонил в кассу аэропорта, забронировал на себя билет до Сочи и стал собираться. Дарья Михайловна получила инструкции на следующие недели и обещание известить о приезде заранее, после чего я собранный и довольно бодрый не смотря на остаток похмелья не до конца выбитой зарядкой и большим количеством чая, поехал в аэропорт.
Через пять часов на аэровокзале Сочи меня встретил отец и я, наконец, попал в доброжелательные и теплые объятия своей семьи. Я был дома. Я был счастлив.
* * *Придерживая шампур, я ножом стал стаскивать по очереди куски шкворчащего прожаренного шашлыка. Рядом пасся с тарелкой мой десятилетний племянник Руслан.
Как только тарелка была наполнена, он сразу же понёсся в сторону других детей, что возились после купания на песке.
– Хлеба возьми! – крикнул я ему в след, повернувшись к маме сказал. – Сейчас опять мяса наедятся, и ужинать не будут.
Это был мой третий пикник за три недели с момента возращения из Москвы. Наступил уже август, сегодня девятое. Еще неделя и поедем в Москву, пора готовится к учебе и устройством личной жизни. Дети крепко вошли в мою жизнь и как ни странно, без них я уже не мыслил своего существования.
За время моего возвращения я отдыхал, купался, катался с детьми по окрестностям и вообще беззаботно проводил время, как бы его проводил в детстве, которого меня лишили в прошлой жизни. Одним словом возмещал утраченное детство. Дочки в этом мне хорошо помогали.
С подарками тоже все было хорошо. Мама слетала в Киев и, организовав родственников, получила груз и распределила его. Причем это заняло у нее не пару дней, как она рассчитывал, все пять ушли. Уж больно много я всего привез. После этого она вернулась обратно с многочисленными благодарностями, как от родственников, так и от себя. Даже сейчас она была в одном из выбранных купальников.
Жаль их с отцом отпуск заканчивается из-за чего мы и устроили этот пикник на нашем семейном тайном пляже. Завтра сажаем их на поезд и отправляем в Киев с частью детей, что наотдахались за три месяца и загорели до черноты. Тот же Руслан раньше был бледнокожим брюнетом, сейчас негр с выцветшими то белизны волосами. Родители точно не узнают. Остальные пока с нами будут, их отправим с другими взрослыми-отдыхающими.
Наконец вторая порция шашлыков начала шкворчать над углями. Я сидел рядом и поворачивал шампуры, чтобы прожарка была равномерной, и посмотрел на подбежавшую младшую дочурку Максимилиану, всю мокрую от воды.
– Папа, а мы седне тут начивать будем? – спросила кроха, не совсем правильно выговаривая некоторые слова.
Подхватив ее и посадив на ноги, ответил:
– Нет, отдохнем и поедем домой. Сегодня без ночевки.
– Ну-у-у, – протянула дочка, и задёргалась, пытаясь вырваться из объятий. Со смехом сняв ее с колен, поставил на песок и шлепнул по попе. Так взвизгнув, скорее радостно, чем испуганно сломя голову разбрасывая песок ножками, побежала к другим купающимся детишкам младшего возраста.
Подошедшая сзади мама шлепнула по затылку:
– Смотри, шашлык сгорит.
– Смотрю, – ответил я, продолжив поворачивать шампуры.
Через час после плотного ужина, когда все разбрелись по берегу, кто гулять, а кто всласть покупаться я отошел чуть в сторону и подошел к отцу. Народу хватало, взрослых человек десять, и молодежи с мелкотнёй около двадцати, так что шуму и гаму хватало. Рядом с отцом присел Толик, мой младший брат. Я договорился с командованием его части и те пошли нам на встречу, отпустив его в увольнение на три дня. Завтра вечером отвезу его обратно в часть.
Присев рядом я спросил, о чем шел разговор, глядя на удивительно спокойное море и белый теплоход, что шел в пяти километрах от берега. Чуть дальше была видна парусная яхта.
– О жизни сынок, о жизни, – вздохнул отец. – Толя, расскажи Игорю, что ты мне только что сказал.
Тот слегка помедлил и уверенно пробасил:
– Жениться хочу. Я с одной девушкой встречаюсь, мы любим друг друга. Вот, хочу жениться – она согласна. Думаю просить руки у ее родителей.
– О как? Неожиданно, – удивленно покачал я головой. – Что родители скажут не знаю, но я лично думаю что ты взрослый человек, хотя еще пацан пацаном – это твое решение. Но хоть посмотреть на нее дашь до свадьбы?
– Конечно, обратно меня слетаем, познакомлю.
– Вот и ладушки.
Через час все кто был на пикнике, знали тайну Толика, большая часть из молодёжи встали на его сторону. А вот взрослые, включая маму и бабушку, просили погодить.
Мол, молод еще. Толик отвечал, тыкая в меня и дочек пальцем в доказательство. Не убедил.
Как бы то ни было, пикник прошел удачно, и вечером сделав несколько рейсов, я перевез всех отдыхающих обратно на нашу фазенду.
Споры слышались до самой глубокой ночи, но они мне не мешали спокойно уснуть.
Обнимая ближайшую дочку. Завтра видно будет. Нужно посадить на поезд родителей.
Потом увезу Толю, познакомлюсь с его невестой, а там видно будет. Закончу отдыхать, и с дочками, сестрами и дедом с бабкой поеду в Москву. Там они пока поживут у меня, а перед началом сентября посажу на поезд и отправлю в Киев. Вот такие планы я составил в полудреме в полглаза, пока совсем не уснул.
Утром меня разбудила мама, заглянув в нашу спальню подойдя и притронувшись к руке.
– Завтрак не проспи, – тихо сказала она.
– Хорошо, – также тихо, фактически одними губами ответил я. Мама вышла, а я, взяв с прикроватной тумбочки наручные часы, посмотрел на время. 'Девять утра? Вот это я дал храпака', – удивился я. Посмотрев на посапывающих дочек, видно было только Сашеньку и Максим, Женька накрылась одеялом с головой, осторожно приподнялся, скрипнув пружинами матраса, и спустился на пол, встав на самодельный половичок, что навязала на все комнаты тетя Роза.
Взяв в руки шорты и майку, я тихо выскользнул в коридор, стараясь не разбудить дочек и прикрыв дверь быстро оделся. На кухне у умывальника совершали омовение две девочки десяти лет, мои племянница и двоюродная сестра. Покосившись на них, я вышел во двор. Рукомойник тоже был занят, там дед брился, в душе тоже кто-то плескался. Стянув с веревки свое сушившееся полотенце, я встал в очередь за девчонками на кухне, так как дед явно надолго встал приводить свою красоту.
Умывшись ледяной водой из-под крана и почистив зубы, я вышел в сад. Дед все еще плескался, бабушка как раз подошла и из ведра подлила ему воды в рукомойник, отец возился у сарая с мотоциклом. Рядом топтался Толик в солдатских галифе, в армейской рубахе и тапках на босу ногу. Женщины бегали из кухни к столу в саду с судками и тарелками в руках. Больше никого не было. Вся малышня еще спала. Как это ни странно по заведенному распорядку дети, что отдыхали у нас на фазенде, спали до одиннадцати, а то и до двенадцати часов дня. Некоторые взрослые этому радовались, тишина до обеда. А то многоголосое чириканье малышей для не привычного человека очень тяжело переносится.
Поезд, на который уже были куплены билеты, отправлялся в полдвенадцатого, после отправки шести детей, и части их родителей, что отдыхали с нами, как и моих родителей, мы обедаем, после чего я один везу Толика к месту его службы. Больше никто с нами не едет. А то возьмешь дочек, или Томку с Лидой (кстати, а где они, спят что ли еще?) так другие детишки захотят, а у меня машина не резиновая.
