Лора Лэндон - Тайная победа
С тех пор как его болезнь прошла, Саймон только и делал, что распоряжался ее жизнью. Это он решил покататься в парке. Он принял приглашение Челтнемов. И он же согласился приехать в пятницу на бал к Милбанкам.
Саймон решал, что делать, но расплачиваться за это приходилось ей, а не ему.
Джессика в отчаянии сжала подушку в руках и кинула ее в угол. Она целилась в кровать, но попала в картину на стене в резной позолоченной раме. Картина упала на пол, и рама разлетелась на части. Джессика закрыла рот рукой, заглушая крик. Боже, что она наделала?
Уставившись на обломки, Джессика мысленно отругала себя за несдержанность. Было бы гораздо лучше, если б эта подушка попала в голову мужу, чем в красивую картину. Саймон точно это заслужил. Из-за него ее жизнь превратилась в хаос.
Джессика подбежала к картине и, наклонившись, увидела, что само полотно осталось целым, треснула лишь рама. Значит, ей надо только заменить ее и надеяться, что этого никто не заметит.
А пока надо собрать обломки. Джессика выпрямилась, чтобы пойти поискать, куда их сложить, а потом выбросить. И замерла на месте.
Дверь в спальню была открыта, и на пороге стоял Саймон, скрестив руки на груди. Он опирался о косяк и закрывал собой весь проход.
– Я… – Джессика сглотнула. – Я… это сломалось.
– Вижу.
Он выпрямился и пошел к ней. Встав рядом, Саймон посмотрел на разбитую раму. А потом медленно повернулся к Джессике и спросил:
– Тебе она так не понравилась?
– Нет! – всплеснув руками, воскликнула девушка. – Картина очень красивая, но…
Саймон склонил голову набок, чтобы лучше рассмотреть изображение на полотне, а потом опять посмотрел на Джессику.
– Ты правда так думаешь?
– Ну, не шедевр, но очень мило.
– Точно. Странно, я никогда раньше не обращал на нее внимания. – Саймон поднял холст и еще раз внимательно глянул на него. – Кстати, это рисовала моя бабушка.
– Ох, – простонала Джессика и, нагнувшись, подняла большие обломки рамы. Она отдала их Саймону и сказала: – Я не хотела, чтобы так вышло. Правда. Это произошло случайно.
Саймон положил разбитую раму на стол и поднял с пола смятую подушку. Протянув ее Джессике, он спросил:
– Вот что ее разбило, да?
Джессика молча кивнула.
– Значит, если в картину ты попала случайно, следовательно, у тебя была другая цель? И что же тебя так разозлило, если не секрет?
Джессика отвернулась от Саймона. Это была его вина. Если бы он не настоял на прогулке в парке, то им бы не встретились Милбанки. И, значит, ей не надо было бы идти на бал в пятницу.
Саймон взял ее за подбородок, поворачивая лицом к себе. Джессику охватило волнение.
– Может, кидая подушку, ты мечтала попасть в какого-то человека?
Саймон вопросительно поднял брови, ожидая ответа. Джессика скрестила руки на груди и шагнула назад.
Он стоял слишком близко, и от этого у нее кружилась голова. Каждый раз, когда Саймон приближался к ней, она таяла и теряла силу воли. Ей нужно отойти, чтобы мыслить разумно.
– Ты расстроена, Джессика?
Она перевела дыхание. Неужели Саймон думал, что можно кидаться подушками просто так, без причины? Нет, к сожалению, такое возможно только в детстве.
– Ты задаешь мне такие вопросы после того, что сегодня случилось? – воскликнула Джессика. Она отвернулась от него и прошлась по комнате. А потом остановилась и глянула ему в лицо. – Я не расстроена. Я в ярости.
– Почему?
– Почему? – переспросила Джессика, не веря тому, что прочитала по его губам. Саймон, похоже, не понимал, что делал с ней, какую боль причинял своим неразумным поведением. – С тех пор как я тебя встретила, ты перевернул мою жизнь с ног на голову.
– Это каким же образом?
Саймон направился к двери и закрыл ее. Сердце в груди Джессики подпрыгнуло.
– Зачем ты это сделал?
Он подошел к ней и встал так, чтобы ей было удобно читать каждое слово.
– Потому что ты кричишь, как фурия, дорогая. А я не хочу, чтобы наш разговор услышали слуги или проходящие по улице люди.
Джессика тут же закрыла рот и топнула босой ногой по полу. Да как он смеет!
– Вряд ли я кричу, как фурия, дорогой, – с иронией произнесла она, – но даже если так, то ты это заслужил.
Саймон оперся плечом о столб, поддерживающий балдахин кровати. Муж выглядел так спокойно и расслабленно, что ей захотелось схватить его за плечи и потрясти.
– Может, ты объяснишь, чем я заслужил твои упреки?
– Всем, что ты делал сегодня днем.
– Например?
– Сначала ты заставил меня поехать в парк.
– Я думал, тебе наша прогулка понравится.
Джессика удивленно глянула на него, но продолжила:
– Потом ты сознательно пошел на риск и остановился, чтобы поговорить со своим другом, маркизом Челтнемом.
– И, как мне показалось, наша встреча прошла отлично.
– Но ты не был уверен в этом, когда остановился.
– Разве?
Джессика со злостью смотрела на его самодовольное лицо. Саймон, похоже, никогда не сомневается в себе.
– Затем ты использовал меня, чтобы получить приглашение на бал, хотя и знал, что я не могу туда поехать.
– Ничего такого я не знал.
– Я не готова так рисковать. Ты не можешь заставить меня.
– С тобой все будет в порядке. Я ни на секунду не оставлю тебя.
Джессика сжала руки в кулаки и шагнула к Саймону.
– Значит, ты обещаешь всегда быть рядом? – Она горько усмехнулась. – Это будет интересно. Без сомнения, граф Милбанк придет в восторг, танцуя сразу с двумя партнерами.
Саймон так широко улыбнулся, что Джессике захотелось стереть следы веселья с его лица.
– Что ж, пожалуй, я разрешу тебе танцевать с графом без меня.
– Нет!
– Не бойся, Джесс. Бедняга Милбанк очень полный и страдает одышкой. Все его силы уйдут на танец, и он не будет с тобой говорить.
Джессика сжала зубы.
– Мне все равно. Я не могу с ним танцевать.
– Можешь. И будешь. Даже если граф заговорит, ты не пропустишь ни одного слова. Он все время будет стоять к тебе лицом.
– Но…
– Все будет хорошо.
– Нет! – воскликнула Джессика. – Не будет!
– Почему?
– Я не умею танцевать.
Судя по лицу Саймона, это признание шокировало его. Джессике давно не было так стыдно. Она чувствовала себя униженной, неполноценной. C трудом взяв себя в руки, Джессика посмотрела на Саймона, вкладывая в этот взгляд всю злость, которую он в ней пробуждал.
– В отличие от остальных девиц меня по понятной причине не учили разливать чай и вести светские беседы, – сказала она. – И танцевать тоже.
Джессика больше не могла смотреть на Саймона. Она повернулась к нему спиной и схватилась за угол нового гардероба, который Саймон купил ей для бальных нарядов. Которых у нее не было.
– Ты взял в жены не воспитанную леди, которая знает, как задавать балы и приемы, развлекая общество, а инвалидку, которая всю юность с утра до ночи смотрела на губы людям, пытаясь понять, что они говорят. Несчастную серую мышь, которая до семнадцати лет вообще не вела ни одной более-менее умной беседы. Девушку с пороком, которой…
Саймон схватил ее сзади за плечи и развернул к себе.
– Перестань. Я не позволю тебе так говорить!
Джессика замерла и, не моргая, уставилась на мужа. Похоже, ее признание разозлило Саймона.
– Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не хочу, чтобы ты трогал меня.
Саймон опять был рядом, и Джессика почувствовала, как на нее вдруг накатилась усталость. Предательское тело заныло, желая, чтобы Саймон обнял ее, пожалел, но она запретила себе даже думать об этом. С тех пор как ей исполнилось пятнадцать, Джессика рассчитывала только на свои силы. Вот и теперь она не позволит предательской плоти искать поддержки у мужа.
Да, Саймон женился на ней и пообещал защищать, но она не настолько глупа, чтобы мечтать о теплых чувствах и настоящей семье. Когда в обществе узнают о ее глухоте, муж быстро повернется к ней спиной. И она опять останется в одиночестве.
Джессика проглотила комок в горле и сказала:
– Пожалуйста, уходи. Я устала.
Саймон ослабил хватку, но не снял рук с ее плеч. Когда он начал медленно, нежно гладить их, у Джессики задрожали колени, и она закрыла глаза, молясь, чтобы Саймон оставил ее в покое.
Саймон привлек ее ближе к себе. Джессика не смела посмотреть ему в глаза. Она не хотела читать на его губах неискренние извинения.
Муж опустил руки и сжал ее ладони. От этого прикосновения по всему телу разлилась волна тепла, согревая Джессику, наполняя блаженством. Саймон сплел пальцы правой руки с ее пальцами, а потом одним опытным движением положил левую руку Джессики к себе на плечо, а ее саму обнял за талию и приблизил к себе.
– Что ты делаешь? – воскликнула она.
Теперь от Саймона ее отделяли тонкий муслин ночной рубашки и свободный пеньюар. Сквозь материю Джессика чувствовала жар тела Саймона, и от этого ее кожа стала невероятно чувствительной. Он крепко обнимал ее за спину, и ей казалось, что между его большой твердой рукой и ее телом ничего нет. Джессика едва могла дышать.
