Василий Головачёв - Запрещенная реальность. Том 2
Шестерка Посвященных вышла из тхабса точно по расчету Василия — за спиной четырехрукого рыцаря, и как он ни был подготовлен к появлению врага, все же несколько мгновений промедлил, занятый оценкой урона, который нанесли его армии гранаты людей. На такую встречу с доставшими его настырными спутниками аватары он не рассчитывал, пребывая в высокомерной уверенности, что деваться им некуда и они неизбежно увязнут в сражении с армией, вызванной им из бездны прошлого.
Да, он услышал ментальный «треск» пространства, пропустившего людей в этот запредельный мир, и ударил за спину, не оглядываясь, огромным мечом, олицетворяющим здесь Силу Элохим Гибор, но Василий не зря десять лет готовил Стаса воевать, отстаивать свою честь, сделав из него первоклассного воина. Стас не потерял ни секунды, не отвлекся ни на оценку обстановки, ни на совет со старшими. Он мгновенно прыгнул вперед и парировал удар Удди в стиле дзансин[99], хотя меч пентарха был почти невидим от скорости — молния, разряд энергии, а не меч!
Мгновением позже в четырехрукого гиганта вонзились метательные звезды Парамонова, меч Самандара и стрелы Ульяны и Марии, но они уже погоды не делали. Синкэн-гата, отбив меч пентарха, превратив его в струю дыма, продолжил движение — выглядело это таким образом, что две его верхние ромбовидные пластины оторвались от остального «пунктирного» лезвия, — и начисто снес голову рыцарю в латах.
Тело Удди начало трескаться, как глиняный сосуд, распадаться, осыпаться и таять. Не прошло и десяти секунд с момента столкновения мечей, а от «проекции» пентарха на вершине пирамиды не осталось и следа.
Однако Удди не стал бы пятым иерархом в табели о рангах Круга, если бы надеялся только на силу и удачливость первого удара. Он предусмотрел и такой вариант — поражение засадного войска, уничтожение «проекции» — и подготовил свой личный выход, зная, что терять ему в подобной ситуации нечего. Победив почти всех своих коллег в борьбе за трон Мастера Мастеров, рассеяв иерархов по адам «розы реальностей», а многих из них замуровав во вневременной «тюрьме», где десять лет просидели Парамонов и Ульяна Митина, Удди имел все основания считать себя единственным претендентом на пост Мастера (инфарха), поэтому пресекал все попытки потенциальных соперников помешать ему. Посвященных I ступени Круга он соперниками в принципе не считал, но во избежание сюрпризов готов был уничтожить каждого, кто переступит границу «розы», и лишь синкэн-гата, подчинившийся оруженосцу Воина Закона, помешал ему сделать это с наглецами, вторгшимися в пределы «розы».
Избавившись от первого конкурента — Матвея Соболева с помощью хитрой операции зомбирования, повернув стрелу его интересов в сторону необъятных возможностей творения собственных вселенных, пентарх даже мысли не допускал, что кто-то может ему помешать, когда финиш так близок, и готовился встретить любого соперника во всеоружии, погубить его даже ценой полного уничтожения реальности.
Дважды потерпев неудачу в стычках со спутниками аватары, ищущими к нему дорогу, Удди мобилизовал всех своих слуг, перекрыл практически все границы «розы» и надеялся перехватить отряд людей еще до их появления в «переходной» реальности, однако просчитался и теперь вынужден был выйти в реальность как личность, а не как магическая «проекция». Копии его сущности справиться с Посвященными не смогли.
Появление пентарха в мире «локона Ампары» было равнозначно катастрофе.
Владея магическим оперированием на уровне Сил Элохим Цабоат[100], он одним своим «прикосновением» к реальности изменял ее законы и воздействовал на глубинную природу материальных объектов. Выйдя в мир пересечения времен, он собирался превратить его в застывший пространственный пузырь, в сгусток янтаря, в котором навеки замерли бы все, кто в нем находился. Однако он и в этом просчитался. Заставить все времена одновременно (тавтология при описании данного процесса оправдана тем, что описать замысел иначе невозможно) перестать течь, выстроиться в одну линию, как солдаты на плацу, было не под силу и более опытному иерарху из касты архонтов, даже самому инфарху. Удди потратил на изучение этого обстоятельства очень много энергии и времени, прежде чем понял свою ошибку. И все же он был очень и очень силен!
Даже проигрывая, отбивая атаки людей, не терявших своего упорства, целеустремленности, уверенности и надежды, Удди едва не добился успеха, раскидав Посвященных в разные стороны, разъединив их, заставив защищать самих себя.
Битва людей Круга в условиях высокой плотности магических полей калейдоскопична и требует слишком много времени на описание, тем более что многие моменты этой битвы, создающей и уничтожающей виртуальные пространства, принципиально неописуемы. Для них в человеческом языке просто нет слов и понятий. Но даже если бы и были, человеческая фантазия вряд ли смогла бы это вообразить и представить. Даже земная физика имеет в обиходе термины, наглядно представить которые невозможно. Каким образом, например, можно описать явление конфайнмента — «невылета» кварков в ядерных реакциях любого типа? Или эффект «самозашнуровки» элементарных частиц, заключающийся в том, что все они состоят из множества других и упакованы («зашнурованы») такими же частицами? Эффекты же магической физики еще поразительней, а человеческий язык и даже язык художника слишком беден, чтобы адекватно отразить их описанием или картиной. Можно лишь попытаться качественно обозначить — насколько хватит воображения читателя, — что происходило во время битвы магов в сотрясаемой ими реальности на краю Вселенной. Каждый из них сражался в своей психофизической «яме» виртуальной реальности (под водой, в жерле вулкана, в глубоком вакууме, в мире компьютерных фантасмагорий) и не мог из нее выйти. Пентарх Удди добился того, чего хотел: разделил отряд и тем самым ослабил, резко ограничил его возможности.
Особенно трудно пришлось в этих условиях «некомбатантам» — Ульяне и Марии, далеко не воинам по натуре и образу мыслей. Только помощь мужчин, ставших близкими по духу волей провидения, уберегла их от немедленной гибели. Ульяне помог Василий, ценой невероятных усилий пробившийся к ней сквозь психоэнергетический барьер «личного ада» (он отражал атаки «фрагмента» Удди в мире льда и снега). Марии помог Стас, интуитивно ощутивший, в каком опасном положении находится девушка, и нашел ее он тоже интуитивно, по зову сердца, потому что руководствоваться расстроенными человеческими чувствами в мире меняющихся ориентиров и пейзажей было невозможно.
Сблизили свои сферы боя и Самандар с Парамоновым, хотя этого едва хватило им на временный баланс сил, позволяющий держать защиту, но не дающий возможности поразить врага. И в этот момент мучительного напряжения всех сил, поддерживающего ничейный результат, в схватку вмешался еще один маг — Юрий Венедиктович Юрьев.
Правда, его вмешательства не хватило для победы людей над пентархом, лишь ослабило давление Удди на отряд, но оно все же позволило перестроить позиции и сомкнуть ряды, что сказалось и на характере битвы. Удди пришлось отбиваться не от выпадов одиночек, а от настоящей с т а и, пусть небольшой, но способной отражать чужие и концентрировать свои удары. И все же последнюю точку в сражении поставил не Юрьев.
Судорога свела множественные ландшафты и перекосила горизонты реальности, где кипела битва. Черная ветвистая молния расколола пятнистые небеса и пронизала центральную равнину, выбрасывая во все стороны все новые и новые ветви и стебли, пока не опутала весь мир черной паутиной.
Тела людей сдавила непреодолимая сила, не позволяя им вести бой, но то же самое ощутил и Удди, вдруг впервые познав, что такое страх. Бой прекратился и не возобновился снова, даже когда черная молния-паутина неведомого преобразования исчезла. Ландшафты реальности перестали корчиться и сотрясаться, огненные всполохи успокоились, даль прояснилась, из мглы выступили очертания горной страны, окружившей сражавшихся со всех сторон замысловатым геометрически выверенным рисунком. Наступила тишина. А в центре гладкой стеклянной плеши, на которой в разных позах застыли люди и стая пентарха (насекомолюди), появилась фигура великана в пятнистом комбинезоне российских спецвойск. Скачком сжалась до размеров обыкновенного человека и превратилась в Тараса Витальевича Горшина, каким его запомнили Посвященные в момент ухода с Матвеем Соболевым десять лет назад.
— Что здесь происходит? — сказал он будничным тоном, покосившись на синкэн-гата в руке Стаса.
— Граф!.. — хрипло выговорил Василий. — Неужели это действительно ты?!
Горшин знакомо усмехнулся, разглядывая разгоряченных боем людей, кивком поздоровался с Иваном Терентьевичем и Самандаром, поклонился Ульяне и Марии, поднял бровь, увидев Юрьева, и внимательно вгляделся в Стаса.
