Восхождение язычника 3 - Дмитрий Шимохин
Пополнив припасы, мы двинулись в дальнейший путь.
А дальше лежали земли пруссов, с их поселками и городками, вот туда я опасался заходить, все-таки между нами отношения натянуты. Вроде и торгуем друг с другом, но и в набеги ходить не чураемся.
А вот и пошли знакомые и почти родные места, поморские земли. Так что таиться больше не надо было.
Ладья уткнулась в песок, а я смотрел на город Устка. Уже можно кричать, что я дома, или еще нет? Плевать.
— Я вернулся, — выдохнул я и первым спрыгнул на песок.
А к нам из града спешил вооруженный десяток храмовой стражи, посмотреть, кого это нелегкая принесла.
А народ, что до этого на берегу занимался делами, наоборот, откатился под стены города, готовый юркнуть в ворота от опасности.
Ведь непонятно, кто это? Может, мирные торговцы, а может, бродяги какие, которые решили пограбить город. И того, что они на одной ладье, мало ли?
Я же всматривался в лица приближающихся стражей. А после того как убедился, что моего батюшки там нет, еле заметно выдохнул, не хотелось получить взбучку при моих людях. А в том, что отец мне ее устроит, я не сомневался. Я ведь сломал его планы насчет свадьбы, да и никаким образом не предупредил.
Среди стражи были знакомцы, в том числе и один из тех, с кем я бился плечом к плечу против данов.
Я щерился во все тридцать два зуба, глядя на них.
А они, видя такую реакцию, насторожились и начали оглядываться.
— Вы кто будете? — раздался вопрос с их стороны.
— Неужто не признаете, — я развел руками, давая себя получше рассмотреть.
Они вгляделись в меня, а после насупились, и вперед вышел страж. Кажется, это был Храбр, видел я его пару раз.
— Ты на вопрос ответствуй, а не загадками говори.
— Дубыня, али и ты меня не признаешь? — с усмешкой произнес я.
А Дубыня лишь хмурился, пытаясь во мне проглядеть дырку.
М-да уж, придется давать подсказку.
— Али забыл уже, как вместе данов били стрелами, вон из того подлеска, — и я указал рукой.
Тут его лицо озарило понимание, а после и улыбка.
— Яромир, я тебя и не признал, это Яромир, сын Велерада, что от женить бы, аж в сам Царьград сбег, — начал он смеяться. А там и другие к нему присоединились.
— Какой стал, настоящий воин, вот я и не признал, — выдал он. Приблизившись, Дубыня хлопнул меня по плечу.
Я же горделиво расправил грудь.
А стражи, смеясь и шутя на мой счет, направились обратно в град.
— А это кто? — оставшийся рядом Дубыня кивнул на ладью.
— Мои люди, и ладья тоже моя.
— О как, — задумчиво протянул Дубыня. От его взгляда не укрылось, что ладья наполнена товаром, в руках у моих людей каплевидные щиты.
— Рознег у себя или в храме? — решил уточнить я.
— С утра в храме был, но вроде как вернулся. Ты к нему сейчас или сразу домой?
— К нему, — только кивнул я.
— Хорошо, встретимся еще. Расскажешь потом, где ты пропадал, — вновь Дубыня хлопнул меня по плечу и направился в город.
Я же обернулся к ладье.
— Керон, ты со мной, — глядя на синекожего великана, проговорил я. — Дален, Гостивит, я к прадеду, не знаю, сколько у него буду.
— Тады мы сами доберемся до дома, ты как закончишь, к нам забеги, — произнес Дален, и друзья начали собираться.
— Прокоп, ты за старшего на ладье, это мой дом, здесь нечего опасаться, но по сторонам поглядывай, — предупредил я.
Керон накинул на себя плащ с капюшоном, и мы двинули в город. А вслед за нами и Дален с Гостивитом отправились домой. Друзья были нагружены словно мулы и сгибались под тяжестью вещей.
Короткая прогулка, и мы вошли на подворье прадеда. Улыбка сама по себе вылезла у меня.
Все такое же, ничего не изменилось. Откуда-то вывернула женщина, которая несла в руках какой-то скарб. Это была Мирослава.
Она меня заметила и остановилась, а после впала в ступор.
— Ой, — скарб выпал у нее из рук, и она прикрыла рот. А после бросилась ко мне. — Яромирушка, живой, вернулся, — она меня обняла.
— Вернулся, Мирослава, вернулся, — тихо прошептал я, обнимая ее. Вот теперь я верю, что вернулся.
Неожиданно раздался голос Рознега, такой скрипучий и такой родной:
— Все, будя, женщина, будя, уйди.
Прадед стоял возле навеса и щурился, глядя на меня.
— Дедушка, — освободившись от Мирославы, я рванул в сторону прадедушки и сгреб его в своих объятьях.
— Уйди, раздавишь ведь, — ворча, пытался выбраться из моих объятий Рознег. — Вырастили на нашу голову.
Мирослава стояла на прежнем месте и тихонько утирала слезы.
Когда я отпустил прадеда, он взглянул на меня сначала недовольно, а после, улыбнувшись, проговорил:
— Что, нагулялся, гулена?
Я лишь пожал плечами, всматриваясь в родича, а он почти не изменился за прошедшее время, только схуднул немного, но взгляд все так же тверд, а спина прямая.
— А это кто? Друг твой? — и прадед указал на Керона.
— Да, но с ним позже, — ответил я. — Керон, присядь где и обожди.
— Хоро-шо, человеч-ч-че Яромир, — протянул тот, глянув из-под капюшона и сверкнув своими жёлтыми глазами.
Мирослава лишь ойкнула, а прадед скосил глаз и кивнул на навес.
Пройдя вслед за прадедом под навес, я уселся на пенек, дед же, хмыкнув и бросив мне «обожди», куда-то умчался и появился спустя пару минут, держа в руках вещь, завернутую в тряпицу.
— Вот, держи, — положил на стол, откинув ткань.
Передо мной лежал кинжал, который подарил мне Триглав, я аккуратно провел по нему пальцем, а после и подвесил себе на пояс.
Рознег внимательно за мной следил, а когда я прикоснулся к кинжалу, выдохнул с облегчением.
— Мирослава, питье неси нам, да и другу Яромира тоже, — крикнул прадед. — А ты давай сказывай, где гулял, что видел.
И я приступил к рассказу о своей жизни за прошедшее время. Дед слушал внимательно и по мере моего рассказа то
