90-е: Шоу должно продолжаться – 4 - Саша Фишер
Поймав себя на этой идее, я прописал себе мысленного леща. Вот еще, нахрен! Сфига ли я буду как школьник сбегать из собственного дома? Ну и подумаешь, Грохотовы…
Я скинул ботинки, повесил пальто в шкаф и ни капельки не таясь прошагал мимо гостиной в свою комнату.
— Добрый вечер, — бросил я всем собравшимся. Да уж, натурально, застолье. На столе поблескивает горлышко бутылки, а Грохотов-старший заграбастал с тарелки сразу несколько пластиков колбасы на свой бутер. Одет он был в растянутые на коленках треники и майку-алкоголичку. Освоился, жирный… Матери за столом не было, отец с философским видом упер взгляд в телевизор. Лариса, похожая на нахохлившегося воробушка, сидела в кресле. При виде меня радостно встрепенулась.
— Володя, между прочим, надо разрешения спрашивать, когда в чужую комнату заходишь! — крикнула мне в спину Грохотова-мама.
— Чтобы в сортир у себя дома сходить, мне тоже надо у вас разрешения спрашивать? — усмехнувшись, бросил я в ответ.
— Вообще-то мы гости! — возмутилась дамочка. — Вежливее надо быть!
— Я поздоровался, — ответил я, открывая дверцу шкафа. Так, мне нужно полотенце, труселя, майка, домашние штаны… Нда, а у Грохотовых явно не в чести уважение к чужой территории. Мои вещи были старательно упиханы на две верхних полки шкафа, остальное пространство занято вещами наших многоуважаемых гостей. Как-то пропустил я момент, когда они притащили сюда свои шмотки. Контейнером они что ли вещи перевозили? Я хихикнул. Потянул за штанину, торчащую с оккупированной полки. Ком вещей вывалился, и шмотки рассыпались по полу.
— Упс… — злорадно прошептал я. Я же подросток. Протестую. Мне можно.
Завернул свои вещи в полотенце и потопал обратно. Оставив дверцу шкафа открытой, разумеется.
— Володя, ну-ка иди сюда немедленно! — окликнул меня Грохотов-старший. — Ты вообще как разговариваешь? Совсем уже стыд потерял, родителей так позорить?
— А как я разговариваю? — криво ухмыльнулся я. Ну давай, жирный, пободаемся.
— По-хамски! — выпалил Грохотов. — В твоем возрасте вообще надо бы язычок-то прижать, а не качать тут права, как этот… этот…
— Как охреневший наглец, дядя Слава? — с ехидным видом подсказал я.
— Да что ты… — Грохотов с размаху швырнул в тарелку вилку. Та жалобно зазвенела. — Витя, уйми своего… — дядя Слава мелко затрясся, слово, которое он хотел сказать, застряло у него во рту. Ну и то хлеб.
— Как ваши поиски работы, дядя Слава? — елейно улыбнувшись, спросил я. Лариса фыркнула и тут же сделала вид, что закашлялась, закрыв лицо руками.
— Не твое дело, щщщ… — буркнул Грохотов.
— Щенок, да, дядя Слава? — хохотнул я. — Да вы не стесняйтесь, что уж. Все свои, никто никогда не заподозрит в вас порядочного человека.
— Ах ты… ты… — и так красное лицо Грохотова побагровело. Он захлопал губами, как рыба.
— Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! — взвизгнула тетя Марина, вскочила из-за стола и прошаркала тапками в мою комнату. Через секунду оттуда раздался ее вопль. — Что за бардак ты тут устроил⁈
— Это не я, тетя Марина, — немедленно отозвался я. — Я открыл дверцу, а оно само упало.
— Между прочим, надо порядок наводить там, где насвинячил! — истеричным голосом закричала из комнаты тетя Марина.
— Извините, мусоровоз только завтра утром приезжает, — криво ухмыльнулся я.
— Витя, а ты что молчишь? — Грохотов вытер внезапно вспотевший лоб.
Батя приподнял брови и пожал плечами, не отрывая взгляда от телеэкрана.
— Витя, я серьезно сейчас говорю, — Грохотов подался вперед, видимо, чтобы встать, но не рассчитал, поэтому просто толкнул животом стол. — Или это в порядке вещей в твоем доме, такое хамское отношение к гостям?
Батя молча перевел взгляд на меня. В глазах — смешливые искорки, но выражение лица деревянно-серьезное.
— Володя, извинись перед дядей Славой, — строго сказал он.
— А что я сделал? — строптиво подбоченился я. — Я вообще просто в душ шел. Я с тренировки только что. Он сам прицепился.
— Володя, ну как тебе не стыдно? — укоризненно покачал головой отец.
— Тебе честно? — я склонил голову. — Мне вообще не стыдно, с чего бы? Я же стыд потерял…
— Витя, а я тебе говорил, что не надо было его от армии отмазывать! — язвительно кривя губы, сказал Грохотов. — Там ему бы живо вернули мозги на место и научили уважительному обращению. Распустили парня, теперь сами же и расхлебываете… Еще и патлы отрастил, как баба…
— Ну не пузо же, — пожал плечами я.
— А ну заткнись! — заорал Грохотов. — Мелюзге слова не давали! Ничего в этой жизни не добился, а туда же! Язвит он тут, щщщ…
— Щенок, да дядя Слава? — снова елейно повторил я.
Теперь Лариска не выдержала и засмеялась. Грохотов задышал, как бык на корриде. Даже глаза кровью налились. Снова повернулся к бате.
— Так, Витя, — тяжело дыша, проговорил он. — Или этот хам сейчас же заткнется, или…
— Или что, дядя Слава? — я с любопытством склонил голову на бок. — Вышвырнете меня на мороз из моего дома?
Грохотов грузно поднялся, облокотившись на стол. Столешница жалобно скрипнула, чуть не отломавшись от такого насилия. Он сделал шаг ко мне и остановился, сверля меня взглядом. Я не двинулся с места. Смотрел ему в глаза и расслабленно улыбался.
Детство, конечно, вот троллить этих незваных гостей. Но пусть побесятся. Быстрее съедут. Раз уж я трудный и строптивый подросток, почему бы не воспользоваться ситуацией и не добавить в безмятежную жизнь наших охреневших гостей немного ада? Завтра утром надо будет еще перед работой забуриться в свою комнату вещи в шкафу искать. Свет включить, навести шороху…
Дядя Слава шумно дышал, обдавая меня водочными парами. В конце концов игру в гляделки он проиграл, отвел глаза, протиснулся в двери мимо меня и ломанулся в комнату вслед за своей супругой. Грохнула дверь. Приглушенно зазвучали их возмущенные голоса.
— Пап, сейчас я в душ сбегаю и посуду помою, лады? — миролюбиво сказал я, вздохнув с облегчением.
— Ты бы как-то повежливее что ли, правда? — тихо сказал отец, скосив глаза на хихикающую Лариску.
— Я постараюсь, пап,
