Простой советский спасатель 5 - Дмитрий Буров
— Ну, что Алексей, нашел… — Сидор Кузьмич коротко глянул на Лену, видимо, проверяя, насколько девушка в курсе событий.
— Мы — нет, а вы? — своим «мы» дал понять мичману, что Блохинцева знает, за каким лешим полезли в подземелье.
— Кхм… Я в процессе, — Кузьмич снова замолчал. — Карты у тебя?
— Какие? — уточнил я.
— Не валяй дурака, Лесаков, — поморщился комитетчик. — Сам знаешь, какие. Сколько нашел?
— А, вы про странные схемы городских подземелий, — хмыкнул я. — Дык не я нашел, другие отыскали и мне показали.
— Алексей, — Сидор Кузьмич чуть нахмурился. — Мы же вроде договаривались не врать друг другу. Я знаю… — мичман выделил слово «знаю». — Именно эта карта и есть ключ ко всем остальным. Где она?
— А скажите мне, уважаемый Сидор Кузьмич, — задумчиво протянул я, пристально глядя на Пруткова. — Кто из ваших подельников настолько обозрел, что простым советским людям осмеливается угрожать?
— Что? — на лице комитетчика отразилось полное недоумение, но я все-таки сомневался: профессионал соврет и глазом не моргнет, к детектору лжи ходить не надо, все равно правду покажет. — В этом месте попрошу подробностей, Алексей. О каких подельниках и угрозах речь?
— Будто не знаете, — я по-прежнему вглядывался в лицо мичмана, стараясь уловить малейшие эмоции, чтобы решить для себя: врет или не врет. — Не далее как вчера вечером небезызвестный вам Игорь Васильков осмелился путем шантажа требовать у меня карту в обмен на, так скажем, спокойную жизнь.
— Что? — недоумение Пруткова показалось мне вполне искренним, но я впервые сталкивался с сотрудником Комитета государственной безопасности, а потому не мог быть до конца уверенным, что меня не разводят как малолетнего пацана. Собственно, каким я и являлся в глазах мичмана.
— Что слышали, — позволил себе чуть схамить. — Васильков вчера назначил мне встречу и потребовал отдать, что я взял. Вот только не уточнял, что именно надобно вернуть. То ли ему не сообщили, рассчитывая, что я сам допетрю. То ли такая установка была, не уточнять. Мало ли что еще я захочу вернуть. Учитывая ваши пляжные… связи, угадайте, о ком в первую очередь я подумал? — я уставился Кузьмича, ожидая реакцию.
Сидор Кузьмич не торопился отвечать, задумчиво потер подбородок, хмуро глянул на Лену, которая сидела на краешке табурета тише мышки. Перевел взгляд на меня и уточнил:
— Васильков сказал, что от меня пришел?
— Будто не знаете, не было у него таких инструкций — хозяина называть, — пожал я плечами, провоцируя на дальнейший разговор.
— Не было у него таких инструкций, к тебе с требованиями лезть, — не остался в долгу мичман. — У него вообще приказ был держаться от тебя подальше и заниматься своими делами.
— Пляжными махинациями? — не удержался я.
— Много будешь знать Лесаков, — Кузьмич резко включил комитетчика. — Не успеешь состариться.
Лена испуганно сжала мою руку, умоляюще заглядывая мне в глаза. Я пожал хрупкую ладошку в ответ, давая понять, все хорошо и переживать не за что.
— Вернемся к нашим баранам, — Прутков поднялся и остановился в шаге от стола, задумчиво нас разглядывая. — Вот как мы поступим, Алексей. Я расскажу тебе и твоей подруге, что успел разузнать с момента нашей последней встречи, в обмен на ту самую карту, которую ты нашел у архивариуса в доме. Только не вздумай меня обмануть.
Улыбка не затронула глаз Кузьмича. А я, наконец, осознал одну простую истину, на которую старательно не обращал внимания. Этот человек, не задумываясь, убьет любого, кто встанет на его пути. Чтобы достичь результата в каких-то своих целях и задачах, будь то переворот или поиски казны Юсуповых, комитетчик, не остановится ни перед чем.
Никто не знает, где мы, мичмана ив овсе считают погибшим. Так что, держи сея в руках, Лесовой, дольше жить будешь. Хреново, Лешенька, влияют юношеские гормоны на твою мозговую деятельность. Разучился людей оценивать с первого взгляда. Здесь — это тебе не там, а тут и по другим законам.
— Согласен, но с условием.
— Говори, — Сидор Кузьмич снова уселся на табурет.
— Вы — сами по себе, мы — сами по себе. Никто из тех, кто хоть как-то причастен к картам и подземельям, не пострадает. Я сейчас говорю за семью Блохинцевых, за соседку архивариуса, за семейство Лесовых, — вроде никого не забыл, перебирая в голове всех, кто оказался вольно или невольно втянутым в эту историю.
— Это все?
Я ненадолго задумался и выдал:
— И еще… Вы поможете тете Дусе избавиться от её бывшего мужа… — увидев удивление в глаза мичмана, уточнил. — Точнее, снимите её со своего крючка, отпустите на все четыре стороны, снимите с довольствия, или как там это у вас называется? Евдокия и так настрадалась, а у нее сын… Отпустите женщину, дайте её вольную, она ж ведь из-за мужика своего на вас горбатится? И посадите этого мошенника надолго, а лучше навсегда. Думаю, найдутся еще желающие дать показания против чудо-доктора.
Что характерно, Сидор Кузьмич Прутков даже не стал деланно удивляться: мол, с чего это ты взял, Алексей, такие глупости про Дульсинею, не было такого, и нет. Это настраивало на продуктивный диалог и вызывало немного доверия к словам мичмана. После разговора с Евдокией у меня в голове само все собой по полочкам и разложилось.
И почему её не трогают, прекрасно зная, что в «Пирожковую» по сбегается все пляжная шушера с коробейниками, а по вечерам туда же, в киоск, несут выручку, и, подозреваю, информацию.
Городок у нас, конечно, маленький и тупиковый, но летное училище, воинские части… в В политике советского прошлого я не разбираюсь, но другой версии, за каким лешим огород городится с пляжной мафией, не придумал. Хотя в Советском Союзе подпольные торговые синдикаты на побережье Черного моря не просто процветали, а цвели махровым цветом.
10.05 Одна только история Железной Беллы чего стоила. Случай с Бородкиной — яркая иллюстрация цитаты дедушки Ленина о кухарках, которые могут управлять государством. Глава Геленджикского общепита, поднявшись по карьерной лестницы от официантки до заведующей сети ресторанов курортного города, товарищ Белла ворочала крупными суммами, обслуживала всю советскую номенклатуру, которая приезжала отдыхать
