Среди легенд - Андрей Готлибович Шопперт
– Конечно, сама видишь, пытаюсь тебя отвлечь.
– Плохо пытаешься. Все, слушай, – она сняла с колен саксофон и встала, прошлась по комнатке туда-сюда. – У отца дача есть. Не наша. Казенная. Ленка тогда в школу еще не ходила, только осенью должна была в первый класс идти. Разбила она стакан. Он тоже государственный. Испугалась, что ее ругать будут, взяла, осколочки собрала и пошла и у забора закопала. Это было в субботу, а вечером на следующий день, в воскресенье, когда мы собралась уезжать в Москву, смотрительница дачи преградила папе дорогу, поскольку не досчиталась казенного стакана. Искали мы все этот стакан и ничего, как испарился. Несколько часов кряду искали, пока мама не подластилась к Ленке и не убедила ее признаться… Ладно, признаться она призналась, а указать, где точно этот проклятый стакан зарыла, не может. Взяли мы все лопаты, даже к соседям сходили, у них пару штук взяли, и вчетвером, с водителем дядей Степой, перекопали всю землю вдоль забора. Нашла мама. Сложили осколки, вроде получается стакан. Только тогда нас смотрительница отпустила.
– Аполлонова! Ты следующая.
А ведь отпустило.
Глава двенадцатая
Домик в деревне маленький,
Солнцу открыты ставенки,
Весь деревянный, старенький…
Как хорошо мне в нем!
Теплые руки мамины,
В печке ворчанье каменной,
И ощущеньем радости
Мой старый наполнен дом.
Сергей Ковальский
Странное ощущение, словно муха из паутины вырывается, бьется крылышками – и ничего, только еще больше запутывается. Так вот и Вовка, проснулся утром от звонка будильника, а сон не отпускает, опять тянет накрыться с одеялом головой и хоть пять-десять минут еще полежать – покемарить. Никогда такого с Федором Челенковым не было, он всегда легко просыпался. Прозвенел звонок, значит, пора. Шел умываться, зубы чистить, потом минут десять на зарядку, завтрак не тяжелый и на тренировку. И сейчас надо так, а вот тело Вовки лежит под одеялом и прямо стонет, ну еще пяток минут.
Ну уж дудки! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Вскочил. Холодно, когда уже потеплеет?! Неужели теперь придется каждую зиму мерзнуть? Есть выход. Нужно построить себе коттедж на Рублевке, рядом маленькую котельную и нанять кочегара, по совместительству садовника, зимой топит и тропинки в снегу на участке прокладывает, для утренней пробежки, а летом выращивает всякие цветочки и голубые елочки.
Несбыточная мечта. Почему? Михалков и Чуковский сейчас так почти и живут. Разве что печка в доме, да и не одна, а штуки три. Легко можно до их уровня добраться. Он знает несколько десятков песен и все без исключения станут хитами. Зарегистрировать в ВУОАПе, и все, ходи потом снимай со сберкнижки, как Симонов.
Ох, как тянет именно так и поступить, особенно вот сейчас, стоя босыми ногами на холодном полу и пытаясь разжечь непослушный примус. И рассуждалка в голове подзуживает. А с чего это ты, Феденька, решил, что тебя забросили сюда с целью сделать СССР великой футбольной державой? Может, это просто случайность, может, ты не один, может, цель другая? Хрущева пристрелить? Дать народу много новых хороших песен? Заслужили ведь люди, такую ВОЙНУ пережив. Будет сидеть Марья Иванна, доить корову и слушать «Русское поле», или копаться в вечно ломающемся тракторе Иван Митрофанович и слушать «Комбат батяня», и трактор у него от подъема духа быстрей заработает. Или под какую другую песню познакомятся на танцах мальчик и девочка, и родится потом у них новый Эйнштейн. Как вот определить, на кой черт его забросили в это тело и именно в 1947 год?
Про песни вспомнилось из-за концерта позавчерашнего. Вышел Вовка на сцену, и коленки опять задрожали. Полный зал. Битком, как говорят. Сел на стул, как сомнамбула, а тронул струны, вспомнил про стакан разбитый и успокоился.
Лишь позавчера нас судьба свела,
А до этих пор где же ты была?
Разве ты прийти раньше не могла?
Где же ты была, ну где же ты была?..
Наташа вступила с саксофоном. И вдруг… раз и уже овации. И громче, и громче. Не отпустили со сцены, пока второй раз не спели. Некоторые припев даже подпевать начали. И еще бы не отпустили, но вышла директриса музыкальной школы и одним взмахом руки порядок навела. Умеют некоторые.
– Товарищи, ребята, у нас запланировано еще семь выступлений. Давайте придерживаться регламента. – И выпустила скрипачку.
Что-то тоскливое девочка с косичками исполняла. Вовка не вникал. Купался в лучах славы. Взрослый ведь человек. Песня не его, а вот хлопали люди, и такой подъем на душе.
После завершения концерта встал опять вопрос, как до дому добираться. Все ведь опять в «Победу» не влезут, инструменты еще. А на улице явно подмораживает.
– Я до метро прогуляюсь, – предложил Фомин, но не тут-то было.
– Ничего подобного, Володенька, – остановила его за рукав Антонина Павловна. – Сейчас едем к нам пить чай. А мы с Аркадием Николаевичем и по стаканчику того вина из Молдавии, что тебе привезли недавно, откушаем. Не каждый день дочь в таких овациях купают. Поедем так. Аркадий, ты садишься на первое сиденье и берешь с собой гитару и саксофон. Я беру на колени Леночку, и все тогда уместимся.
Вовка попал: с краю, с одной стороны сквозь щели задувал в двери ветер и мороз, а с другой стороны было горячее бедро Наташи, хоть и под шубкой цигейковой и через сукно его пальто, а все одно обжигало.
Дома у Аполлоновых тоже прохладно, и все сгрудились на кухне, там и примус чуть воздух согревает, и надышали. Мама Тоня принялась доставать из стола стаканы и вытащила первой турку, а потом только добралась до двух рюмочек. В вазочке на столе лежало штук пять мандаринок и, совместив все это в мозгу, Вовка выдал:
– Антонина Павловна, а у вас свечка есть?
– Естественно. Вон на подоконнике.
– А небольшие деревянные острые палочки?
– Спички подойдут? – закрыла стол хозяйка.
– А чуть длиннее? – Со спичками не комильфо, решил Вовка.
– Спицы вязальные? – наморщила лоб мама Тоня.
– Замечательно, несите. Сейчас будем готовить вкусняшку.
Сам Фомин сходил в прихожую и принес четыре шоколадки, что выдали ему в обед на просроченные талоны. Разломал их на небольшие кусочки под пристальным взглядом надувающих ноздри девчонок и зажег свечку от примуса, на который уже поставили большой семейный чайник. Турка была медная, и на боку на трех
