Красноармеец - Владимир Геннадьевич Поселягин
Вот так покосившись на высокое облако дыма и пыли с левого бока, я повернулся к командиру зенитки, тот пристально смотрел на меня, и кивнул, спрыгивая в окоп. Выстрел зенитки и будет сигналом к открытию общего огня. Ствол орудия быстро опустился на цель, все этого сигнала ждали, и раздалась первая очередь, и бронебойные снаряды понеслись к передку бронемашины, размолотив её, даже подожгли, и остальные открыли прицельную стрельбу по кузовам грузовиков, которые уже покидали диверсанты, наблюдатель на стальной ферме наверху залёг, и бил оттуда из своей винтовки, а я взял ракетницу, и мы с моим посыльным бойцом разом выпустили три красных ракеты. Это сигнал охране второго автомобильного моста. Через минуту и там поднялся столб огня и дыма. Вот и второй подорвали. Место сбора известно, те должны туда отойти, там и соединимся, а пока диверсантов нужно добить, отпускать кого живыми я категорически не хотел, и вот так перебежав до моста, встал за балку фермы, тут отличный вид, и стал из своей «СВТ» с оптическим прицелом, выбивать огневые точки. Как тут вообще сам бой развивался. Зенитка выбила из боя передовой броневик, а второй укрываясь за ним, вёл огонь из пушки, и не без результатов, зенитку тот всё же накрыл, впрочем, это его не спасло от наших бронебойщиков, сначала задымил, экипаж резво полез наружу в слезах и соплях, бойцы об этом знали, ожидали, его быстро постреляли, потом и вспыхнул. Два грузовика тоже горело, патронов с зажигательными пулями, и трассирующими, у нас хватило. Так что выбивали в основном пехоту, что залегла у машин, расползаясь. Потери с первой минуты мы нанесли чудовищные, так что быстро выбивали очаговые сопротивление, а я окончательно подчистил, хотя пару рикошетов от балки, с противным визгом, было.
- Прекратить огонь! - крикнул я и сержанты передавали своим бойцам. - Наблюдать! При любом шевелении открывать огонь на поражение!
Вскоре было несколько выстрелов, я поддержал, снова режим тишины и движения нет, дальше одно отделение, оно одно было на южном берегу, как и пара бронебойщиков, под нашим прикрытием двинула осматривать тела противника. Я так и ставил задачу при зачистке, видишь тело, в каком бы оно не было состоянии, даже без головы, выстрели, не подходя близко, мало ли живой. Патроны жалеть не нужно. Раздавались выстрелы часто, но зачистка прошла. В общем, там в машинах патроны и снаряды рвались, близко не подойдёшь. Собрали трофеев, и немало, винтовки «СВТ» были, автоматы «ППД» и даже редкие пока «ППШ», я себе один отложил с рожковыми магазинами и подсумками к ним, убрал чуть позже в хранилище, а второй с дисковыми барабанами, себе как служебное, чехол на ремень, там многие второпях прибарахлились, я разрешил. Немцы издали наблюдали за нами, пытались артиллерию навести, как раз когда мы заканчивали, так что бегом от разбитой колонны к мосту, и дальше собравшись, раненых и убитых, раненого наблюдателя с фермы верёвкой сняли, вот так и двинули прочь. Когда бойцы отошли, я из своей землянки подорвал мост, бык и обе фермы рухнули в реку, после чего побежал за своими, чувствуя злые взгляды немцев в спину. Так и шли. Пока мы тут занимались службой и охраной, я много что успел сделать и по своим накопленным вещам тоже. Об этом позже. Но и отдавал приказы своем сержантам. Например, сделать носилки. Санинструктора у нас нет, с ротой ушёл, но перевязать сможем, главное унести. Тут не только раненых выносить, но и вещи проще на них. Нарубили веток, сделали носилки, десять штук. Все десять заняты. Бойцы, загруженные до не могу, уходили от остатков моста, с личными вещами и всем что могли взять. Потери были, погибло трое зенитчиков, прямое попадание в орудие, остальные ранены. Тяжело. Их и несли, также наблюдатель мой ранен, второй номер расчёта станкового пулемёта, в шею по касательной, и двум бойцам в плечи, одно ранение серьёзное. Ещё один осколком от гранаты получил, когда диверсантов осматривал, под немцем граната была, успел залечь и крикнуть как её увидел, но осколок застрял неглубоко под кожей на боку, шинель спасла, отойдём, извлечём, только перевязать всех успели. Так что часть могли идти сами, часть несли. Поэтому пять носилок были свободны, там скарб бойцов и станковые пулемёты, плюс боеприпасы. «ПТР» я не забирал, боец нёс его, рядом второй номер семенил. Так с дозорами мы и дошли до места встречи.
Отделение третьего взвода в полном составе было, немцев те и не видели, подорвали объект как сигнал был. А вот от моего отделения, где Арбузов был старшим, мой зам, осталось три бойца. Пока всех перевязывали нормально, извлекли осколки, чистили раны, медикаментов запас был, один боец санитаром подрабатывал до армии в больнице, в морге, хоть такой медик, но работал, я и составил рапорты по уничтожению мостов. Бойцы доложились как отделение погибло. Немцы на «ЗИС-5» нагло заехали на мост, но встали, посыпавшись из кузова, и сразу атаковали, их было в два раза больше, закипела рукопашная схватка. А я, ставя задачу перед строем бойцов, три раза повторил. Нельзя дать немцам взять мост, в случае внезапного нападения, даже если боевые товарищи на мосту, ближайшие должны добежать и активировать подрыв. Арбузов серьёзно воспринял приказ, у подрывной машинки всегда сидел дежурный боец, он сразу и активировал, как схватка началась, хотя два немца почти добежали до его окопа. Они его и убили. Вот трое и выжило. Двое ранены были, но ногах стояли твёрдо, их тоже перевязали. Подрывную машинку те забрали, вещь редкая, они на учёте. Я свою тоже прибрал. За час я оформил все рапорты, с описанием боёв и подтверждением уничтожения мостов через реку. Поставил отметку, что подрывные машинки, три единицы, эвакуированы. А так как народу стало больше, перераспредели груз и двинули дальше. То, что мы в окружении, всем было известно. Все видели, что я был спокоен, и на вопрос что делать и как быть, пожал плечам и сказал, что в тылах
