Шах и мат - Алим Тыналин
— При чем тут шахматы? — возмутился я. — Они вообще не имеют никакого отношения к происходящему. Не надо их сюда приписывать.
Отец был крайне возмущен моим сопротивлением. Он считал, что я должен помалкивать.
— Ты только о своих шахматах думаешь! — заорал он, снова хрястнув по столу, так что чашки подскочили и звякнули. — А о сестрах никаких мыслей нет! Посмотри, мать, какого мы вырастили лоботряса и эгоиста.
И пошло, и поехало. Я к тому времени уже несколько пришел в себя и снова обрел способность соображать, а еще рассчитывать варианты развития разговора. Если крики и ругань можно назвать общением.
В общем, лучше некоторое время помолчать и послушать крики патриарха семейства. Его все равно не переспоришь, а мать сейчас на его стороне. Ругаться тоже бессмысленно, ничего не растолкуешь, никого не переубедишь. Только еще хуже сделаешь.
Поэтому я уселся поудобнее, тоже сложил руки на груди и принялся наблюдать за негодующим отцом. Как ни странно, это возымело действие. Видя, что его ругань не дает никакого результата, батя вскоре успокоился и выпустил пар. Он удивительно быстро пришел в себя.
К тому же, как раз вовремя, во входной двери заскрежетал ключ и явились мои сестрички. Обе разом, целые и невредимые. Строгий конвоир в лице мамы тут же привел их на кухню, для того, чтобы тоже устроить показательную беседу.
— Вы где шляетесь? — снова завел старую шарманку отец. — Почему вас надо искать по всему городу?
И опять принялся ругаться. Сестры сначала стояли, а потом тоже начали отбиваться от предъявленных обвинений. Выяснилось, что они гуляли с подружками и думали, что сейчас еще только десять часов вечера.
Хотя я предполагал, что они тусовались с кавалерами. Ну что поделать, на дворе весна, разве можно в такое время прозябать дома и заниматься скучными делами по хозяйству. Вскоре в перепалку вступила мать и под двойным напором родителей сестры не выдержали и ударились в плач.
Выбежали из кухни и укрылись в своей комнате. Родители побухтели еще немного, но весь запал отца быстро угас при виде слез дочерей. Я тоже отправился к себе, твердо решив поговорить завтра с родителями.
Если так будет продолжаться дальше, то мне с ними не по пути. Куда-нибудь уеду, потому что невозможно готовиться к турнирах в такой обстановке. В итоге, я завалился спать голодный и злой, потому что всякое настроение ужинать напрочь исчезло.
Но на утро все изменилось. Родители почувствовали, что вчера перегнули палку. Во время завтрака сестры сидели с опухшими от слез глазами и от этого зрелища дрогнул даже суровый отец.
— И что теперь? — спросил он у меня. — Ты что, и в самом деле занял первое место на соревнованиях? Куда теперь?
Я недоверчиво посмотрел на него и принялся уплетать яичницу. Потом ответил:
— Теперь городской турнир. Если выиграю его, то могу претендовать на участие во всесоюзном.
Отец скептически хмыкнул. Его тоже можно было понять, слишком уж резкая перемена произошла в его сыне. И поэтому он не верил в меня.
— Ну, если так, это уже что-то. Поздравляю, — проворчал он. — Хотя если бы занялся боксом, то уже получил бы результаты. Вон, какой-то Рубцов у нас появился, твой ровесник. Он уже такие результаты в боксе показывает, что все ахают. Будущий чемпион мира, тут без вопросов.
Я пожал плечами. Мне плевать, кто там чемпион в боксе, мне главное, кто мои главные соперники в шахматах.
— Ну и пусть. А мне говорят, что у меня большие перспективы в шахматах. Если получится, тоже стану чемпионом.
Против ожидания, мой настрой понравился отцу.
— Ну и ладно, — ворчливо продолжал он, отпив кофе. — Давай, дерзай. Я недавно говорил на работе с одним приятелем. Он говорит, что шахматы это еще похлеще, чем другие виды спорта. Если сможешь там выбиться, то многого добьешься. Головой работай тогда. Может, выйдет из тебя толк.
Я кивнул, все еще не веря своим ушам. Неужели мне удалось пробить железобетонную стену непонимания и отчуждения?
— Так-то оно так, но мне нужно соблюдать специальный режим тренировок, — сказал я, решив ковать железо, пока горячо. — Для того, чтобы голова была ясной и затуманенной, мне надо сочетать физическую активность и умственную. И вы в этом не должны мне мешать.
Отец нехорошо обрадовался.
— Ну и отлично, — сказал он. — Вот как раз поедем на выходных на дачу. Вот там насочетаешься физической активности с умственной.
Это было не совсем то, чего я хотел, но я вынужден был согласиться.
В течение последующих двух месяцев я основательно готовился к турниру. Ежедневно встречался с Муромцевым и готовился к боям.
В институте после моей победы мне тоже дали карт-бланш. Ректор был несказанно рад, что у него появился свой перспективный шахматист. Мне даже не пришлось заикаться о свободном посещении, он сам позаботился о ее выдаче. Впрочем, это не помешало мне одновременно готовиться к летней сессии и успешно сдать все зачеты и экзамены.
К тому времени у меня сложился определенный распорядок дня. Муромцев был приверженцем забега на длительную дистанцию. Он требовал, чтобы я сохранял силы на все время турнира, потому что мне предстояло сражаться уже несколько дней с возможным откладыванием партии.
— А то бывает такое, что вначале игрок старается набрать очки и максимально выкладывается в самом начале, — говорил Муромцев. — Зато потом, к финишу вообще выбивается из сил и у него уже не остается запала для победы. У тебя тоже есть такая привычка. Поэтому тебе надо научиться грамотно рассчитывать свои силы. Расходовать их, экономить. Не надо стремиться выиграть все партии подряд. Твоя задача — набрать как можно больше очков. Если ты уже достиг нужной суммы баллов, то лучше придержи коней, стремись к ничьей. Так ты сохранишь больше сил.
Поэтому я старался учиться равномерно распределять нагрузку. Ложился спать пораньше. Вставал в шесть утра и первым делом отправлялся на пробежку. Работал в несильном темпе, чтобы прокачать легкие.
Потом завтрак, который мать теперь старалась готовить разнообразно. После завтрака я за полчаса добирался до шахматной секции, размышляя о предстоящих учебных партиях.
Затем тренировался до обеда, разбирая с Муромцевым разные игры и готовясь к предстоящим соревнованиям. Когда я извлекал из памяти сыгранные игры из своей реальности, тем более, обработанные мощными компьютерными программами, Муромцев всегда удивлялся.
— Откуда тебе могли прийти такие варианты в голову? Я даже не думал о таком развитии событий, — удивленно говорил он.
Потом я обедал в столовой неподалеку и после
