Простой советский спасатель - Дмитрий Буров
— Так, тихо все! — рявкнул я. — Вы, гражданка, успокойтесь. Грабли я ваши не трону. С жильцами вашими сейчас разберемся.
— А ты кто такой будешь? — услышав мои слова, тетка снова высунулась в окно.
Преображения впечатляли. С головы исчез застиранный платок, из-под которого перед этим виднелись железные бигуди, на губах появилась помада.
— Я — дружинник.
— Дружинник, ишь ты! Видали мы таких дружинников! Пришел зачем? — женщина облокотилась массивной грудью о подоконник, продолжая с подозрением рассматривать всю нашу компанию.
— Поговорить пришел. Вдруг ребятам помощь какая нужна. Мы виделись недавно, вот нашему отряду показалось, что у ребят что-то случилось. Меня отправили все выяснить, — я широко улыбался и честно сочинял на ходу, совершенно не представляя, возможно такое в принципе в советское время.
В мое пионерское время шефство над младшими ребятами и начальными классами еще существовало. За нашим «А»-классом закрепили второклашек. Отличники и хорошисты, как самые ответственные и серьезные, ходили к ним по средам, вели политинформацию. Читали советские новости из газетных вырезок, которые самостоятельно подбирали в течение недели. В нашей школе утро каждой среды начиналась именно с обзора мировых и союзных событий.
Водили малышню вместе с их классной руководительницей в кино, в парке, на экскурсии. Хорошее было время, младшие знали, что старшие им всегда помогут. Конечно в семье, как говорится не без урода, но в нашей школе ученический коллектив был дружным.
Может оттого что мы все сначала ходили в одни и те же садики (в военном городке у нас их было два), и жили в соседних дворах. Панельные пятиэтажки для семей военнослужащих высились недалеко от Городского парка, на другом конце которого располагалась наша четвертая школа.
— Поговорить… Ну, говори, коль пришел, — устраиваясь поудобней на подоконнике, возвестила дама.
— Может, пройдем в дом? — Оксана выступила вперед и умоляюще на меня посмотрела. — Федор, ты же не против? — чуть сдвинув брови, продавливая голосом, уточнила девушка у парня.
— Пойдемте, — кивнул Федор. — Антонина Владленовна, я вам хлеб принес, как просили, батон и полбулки черного. Куда положить?
Федор шагнул к окну, протягивая пакет.
— Сюда давай, оглоед! Растревожуть больного человека, а извинений-то не дождёшси! Ремень по вам плачет! А мать у вас дура, раз ремнем не воспитывает! — тетка выхватила покупки и исчезла из окна.
Ваня сжал кулаки, набычился и уже раскрыл рот, чтобы что-то выкрикнуть, но Оксана обняла его за плечи и что-то шепнула. Мальчишка обмяк, развернулся и скрылся за углом мазанки.
— Пойдемте, пока снова не началось, — тихо позвала Оксана, развернулась и пошла в домишко.
— Пошли, чё стоишь? — буркнул Федор, обогнул меня и, не оглядываясь, зашагал за девушкой.
Я оглянулся на распахнутое окно. Мне показалось, что Антонина Владленовна затаилась за занавеской в надежде разжиться новой сплетней. Хотя слухи я и так обеспечил своим заявление о причастности к ДНД.
Постояв минуту, я развернулся и пошел к троице «оглоедов». Пригнулся, чтобы не удариться головой о притолоку, и шагнул внутрь. Саманный дом хранил прохладу, как и все южные постройки. Не знаю, каким секретом обладали старые строители, но купеческие дома, да и любые жилые сооружения в старой части города, обладали уникальным свойством. В жару дарили свежестью спасая от раскаленного южного солнца. Зимой сохраняли тепло.
Как и водится на Кубани, мазанка была пятистенной. Внутренняя, пятая стена, делила помещение на две большие комнаты. В первой, где мы сейчас собрались, в молчание разглядывая друг друга, стоял обеденный стол возле открытого окошка, и тулился кособокий диван. Возле него торчала собранная раскладушка.
Оксана стояла возле входа во вторую комнатку и с тревогой смотрела то на меня, то на Федора.
— Я так и не понял, Антонина Владленовна — бабка или тетка? — улыбнулся я, стараясь не расположить к себе ребят.
Черт, все время забываю, что я теперь выгляжу таким же как и они — юным и подозрительно любознательным в моем случае.
— Дура она истеричная! — буркнул Федор, сжимая кулаки.
— Федя! — возмутилась Оксана и строго посмотрела на парня. — Тетка она нам, мамина дальняя родственница. Сестра троюродная. Точнее, жена троюродного брата. Мы в детстве часто к дяде Боре приезжали погостить. Тетя Тоня не всегда такая была. Несчастная она женщина, у нее сыночек погиб, вот и злится на весь мир.
— А Манька — это кто?
— Это племянница, присматривает за ней. А тетя злится, говорит, что смерти дожидается, — Оксана отвечала на мои вопросы спокойно и мягко, глядя прямо мне в глаза.
— Чё ты перед ним распинаешься? — заворчал Федор, зыркнув на девушку. — Ты кто такой? Зачем пришел? Что тебе от нас надо?
— Мне ничего. А вот милиция вас ищет.
— Врешь! У толстяка заявление не приняли! Незачем им на себя еще один висяк вешать!
— Сидел что ли? — уточнил я, разглядывая хмурого Федора.
— Не твое дело! Нет!
— Да вы присаживайтесь! — вдруг засуетилась Оксана. — Хотите домашний лимонад? Крем-сода! Я сама делаю!
Девушка метнулась за занавеску, разделяющую две комнаты, и вернулась с запотевшим кувшином. «Надо же, и холодильник имеется, все как в лучших домах. За сколько же они такие царские хоромы снимают? И зачем, если денег нет, и на воровство пошли?» — размышлял я, принимая из рук хозяйки стакан.
— Присаживайтесь, — настойчиво повторила Оксана и сама подала пример, усевшись за стол.
Федор скрипнул зубами, но разжал кулаки и последовал её примеру. Я взял стул за спинку и переставил так, чтобы держать в поле зрения и входную дверь, и незадачливую парочку.
Оксана моргнула и покраснела, закусила губу, по глазам видно: расстроилась. Ну а какое к вам, товарищи, доверие может быть,? Вы советскому человеку и не товарищи вовсе, а расхитители социалистической собственности. Хотя нет, частной же.
Молчание затягивалось. Федор сопел, Оксана алела щеками и прятала под ресницами мокрые глаза. Так, ясно, придется самому.
— Вы кто? Воры? — спросил я, внимательно отслеживая реакцию.
К девичьим щекам моментально прилила кровь, они запылали пожаром. С ресниц закапали слезы. Федор набычился, положил кулаками на стол и глянул на меня исподлобья.
— Слышь, паря, ты вообще кто? Чё тебе от нас надо?
— Говорю же — дружинник я. Про ДНД слыхал? Ну так вот я оттуда. Помочь вам хочу.
— Если хочешь помочь, проваливая и не мешай!
— Э, нет, так дело не пойдет. Вы на моем пляже воруете. И в моем городе. А нас потом на дежурства вне графика дергают. Оно мне надо? Лично мне нет.
— Можно подумать, у вас ворья нет! — еще
