Дарья Кононенко - Ответ большевику Дыбенко
Несколько повстанцев грохнулось в дорожную пыль, и тот, с черным флагом - тоже. Ничего, ничего, еще чуть-чуть, а там и пехота подойдет. Негода при виде человека с красным башлыком не выстрелил,- может, свой? Может, батька Шкуро на подмогу идет? А вот Татарчук излишней надеждой никогда не страдал, растерянность врага дала ему время швырнуть гранатy и упасть в неизменную станционную лужу.
Рубай в мясо! Вот кого-то к земле штыком пригвоздили, дергается еще. Вон белогвардеец на крышу залез, оттуда из винтовки палит. Щас, щас. Вот какой-то дурень с пикой за Татарчуком гоняется. Ну головой же думать хоть трошки надо! Татарчук в сторону кинулся да и выстрелил. Григоренко в капусте окопался, постреливает изредка. Ляховский башкой крутит, старших по званию высматривает. Где остальные вороновцы, мать их через колено? Где пехота? Коллективно обгадилась и пошла на речку, штаны стирать? А, вот и эти сопляки, с фланга прут. Никакой тактики. Да только не в тактике дело, а в ударе в спину. Нате, господа контрики, каши селянской! Каша добрая, свинцовая, гранатами заправленная. То есть как это - тикаете? Больше не хотите?
Стоит Ляховский, за тын ухватился, наган в кобуру засунуть не может. Сходятся к нему уцелевшие. Медленно идут. Палий плетется из-за депо, с шашки кровь стекает, рукава кровью заляпаны. Григоренко из чужого огорода вылез, землю со штанов отряхнул, стоит, зубы скалит. Илько-галичанин возле пушки крутится. Ну так он же артиллерист, хоть и австрияцкий. Крысюк, вражий сын, все приказы нарушил, с пехотой пошел. А шо ж ему делать оставалось - в пулемете ленту заклинило, да из Димитрова граната фарш сделала. И дружок его малой, тоже тут стоит, на винтовку опирается. Важный, як жаба весной.
А вот и Татарчук объявился. Волочит своего дружка. Довоевался балтиец. Много хробачкам поживы будет. Да разве он один? Из конницы анархистской меньше половины бойцов стоят. Пехоте меньше досталось, но тоже юшкой умылись. А это еще кто? Хлопец какой-то башкой крутит, а его кобыла тихо жрет несчастную капусту. Палий вытер шашку обрывками чьей-то шинели, подошел к новоприбывшему.
- Явился, не запылился!
Паша возмущенно хмыкнул. Он сутки отсиживался в какой-то безымянной балке, чтобы не навести погоню на Ворона, заработал жестокий насморк и чуть не загнал кобылу. Да, он не участвовал в этом бою, но тоже не сидел сложа руки. На следующее утро после акта саботажа, он встретил маленького и крайне патриотичного юнкера в степи. Человеку надо срочное донесение везти, потому что телеграф испорчен, а эти бандиты повсюду и совершенно распоясались, а тут лошадь ломает ногу и может случиться беда, если донесение не будет доставлено к сроку. Вот только юнкер не знал, с кем он имеет честь общаться.
- Я боец РПАУ(м), - тяжело вздохнул Паша и выстрелил от бедра, не целясь.
Прогрессор завершил доклад смачным чихом в рукав. Ворон изучал донесение. Кроме них, в хате на печке сидело двое хозяйкиных детей, которые периодически выглядывали оттуда. Наконец атаман отложил листок в сторону.
- Сюда идет пять батальонов и бронепоезд с отравляющими газами?
Ворон хмыкнул. Негода всего-то просил снарядов. С улицы раздался визг. Потом чей-то дикий хохот и прочувствованные матюки.
Прогрессор чихнул еще раз и выглянул на улицу. Там стояли бабка, в подозрительно новой бекеше, Юрко, с топором наперевес, ординарец Ляховского, с карабином, а из бабкиного свинарника выглядывало хитрое свиное рыло с куском ткани в зубах. Похоже, свинья хотела жить, а Юрко хотел свиных ушей. Или холодца. Или ребрышек. Только зачем же с топором на животинку кидаться? То ж не контра какая, а безвинное создание свинской породы.
Юрко затоптал окурок. Ну вот. Теперь все понятно. Ему что на белогвардейца с ножом, что на свинью с топором - одинаково весело. Нет, боец-то он хороший, бесстрашный, только жженной шерстью от него за версту тянет. И когда-нибудь и на него пуля найдется.
Татарчук по улице идет, коня трофейного в поводу ведет. Хороший конь, рыжий. У Негоды под седлом до сегодняшнего дня ходил. Так ему с новым хозяином не хуже будет, Татарчук животину не обижает, в отличие от людей.
Палий из бывшей ставки Негоды показался, сумка седельная через плечо перекинута. Тощевата сумка, ничего не скажешь. Интересно, а что у Негоды ценного было?
- Одна гербата. Ну и люди, до чего же жадные.
Прогрессор выпучил глаза. Он и слова такого никогда не слышал.
- На, смотри, - Палий раскрыл седельную сумку. Там лежали шесть пачек чая. И чистые подштанники. - Белье не дам, сразу говорю.
Прогрессор благодарно чихнул. Шесть пачек чая. Вот просто так взял и отдал. Наивное создание. А скажи кто месяц назад, что успешный студент, почти что гордость курса и родительский любимчик будет радоваться дешевому чаю - Паша бы от души посмеялся.
Большая часть бойцов осталась в свежезахваченном селе, а десяток неровным строем потянулся в Кривую Балку и за нее. Прогрессор плелся в самом хвосте, за незнакомым хлопцем в латаном френче. Тот, в отличие от некоторых, прибарахлился - из скатки выглядывал солнечный кружевной зонтик, а седельные сумки почти расходились по швам. Пригревало солнце, где-то премило пели птички. Прямо пастораль какая-то. Да еще и грандиозная гулянка намечается.
А вот и село, женщины из-за тынов выглядывают, собаки лают, а хвостами виляют, тоже радуются. Уже и чем-то жареным тянет, то ли луком, то ли салом. Вот коровник виден. Это кто ж ему так крышу разобрал? Вот жена Палия стоит, в позе 'руки в боки'. Вот - соседка-старуха на улицу выползла, смотрит на повстанцев и шамкает чего-то. Видимо, проклинает. Из хаты с дверью зеленой Глина вышел, смотрит недобро. Еще бы! Кому бой да трофеи ценные, а кому и санитаром работать бесплатно. Шульга может только дулю дать в благодарность. И, конечно же, никто никаких пленных не взял. Так и от скуки помереть можно.
Уже кто-то гармонь пробует, а собака подвывает. А кто и бутыль приволок. Люди добрые, а разве самогонка синяя? Уже и дивуля какая-то на улицу высунулась, хихикает призывно, Глине моргает. Вот что значит - новые штаны! О, и Палий нарисовался, с чугунком квашеной капусты. Ничего закусь, и главное - чугунок, товарищи повстанцы, штука неубиваемая. А горшок заденет кто локтем - пропала капуста. Иди сюда, саботажник ты наш. Не стой, як засватанный. От - вареники, несоленые только, от - капуста, и самогон еще не весь приговорили. Шо завтра будет - а бис его знае, а сегодня - гуляем!
А это что еще за парад-алле? Это ж кого надо таким образом волочить? Так и задушить можно. Если пленника за лошадью ведешь, так ему веревку не на шею надо привязывать, а за пояс. И шо ж воно такое? Тарасенко, приволок черти-кого, и тоже не рассказываешь. Шо значит 'неспелый коммунист'? А, так это комсомолец? Из подвала вылез? Палий! Положь ножик. Положи ножик, им хлеб режут. Уже и мотузку кто-то привязал. Пошли-пошли,краснопузый, как раз вовремя вылез. Вот и повеселишь нас, польку-бабочку потанцуешь. Мне для тебя даже табуретки не жалко. О, як заплясал! А то все отнекивался да вырывался. Глаз не оторвать, шкода только, что не ихний главный, мурло лысое. Он бы еще красивше танцевал.
В ставке Ляховского было шумно и дымно. Сам Ляховский смолил третью самокрутку за час. И было ему от чего нервничать - хоть и взяли станцию, да только многовато убитых. И недобро смотрят уцелевшие. Татарчук вообще заявил, что с твоей тактикой только с будяками воевать. И дверью шарахнул. Вот как хочешь, так его и понимай. Сам тоже - вечно в первый ряд лезет, смерти ищет. А она на него обиделась. Да еще и пассажиры эти чертовы - три старухи в салопчиках. И что-то в шляпке. Старухи возмущаются, что у них из узлов все серебряные ложки повытряхивали, а обладательница шляпки злорадствует. Странная она какая-то. И коса фальшивая.
А оба прогрессора сидели в хате, пили чай и сушили мозги. С одной стороны, хорошо, что не только у Паши приступы амнезии, а с другой стороны - странная она какая-то, избирательная.
- Возьмем, к примеру, Щуся. Почему я его помню, а половину предметов на курсе - нет? - разглагольствовал Лось.
Паша грустно чавкнул. Он впервые слышал эту фамилию. Тут бы с телевизором разобраться.
- А кто такой вообще Щусь, что ты его помнишь?
- Дружок батьки Махно, - Лось почесал в затылке, - я фотографию видел.
- Меня гораздо больше интересует, когда состоялся первый полет человека в космос,- Паша потянулся за следующим леденцом,- чем всякие ожившие фотографии.
- А он вообще летал?- вот теперь Паша испугался по-настоящему.
- Если ты еще не забыл, что вообще стало с махновщиной?
- Тебе матом или куртуазно? - Лось глядел куда-то в сторону, а точнее, на дверь. Паша одним глотком допил чай и быстро вышел. Вот так, значит, получается. Даже имени не останется. И даже строчки в учебнике не напишут. И сам виноват, сам. Конечно, можно сдаться кому-нибудь, но если расстреляют? А двадцать или даже меньше лет жизни в поганых бытовых условиях, шарахаться от каждого стука в дверь? А соседи тоже могут донести куда надо.
