Михаил Николаев - Проверка на прочность
Примаковский оперативно связался с норвежскими властями и договорился о краткосрочном, заходе на Шпицберген русских противолодочных кораблей, и посадке в аэропорту Свальбард военных транспортных самолетов. Транспортники, взлетевшие с третьего Североморска, доставили на Западный Шпицберген ящики с оборудованием и заодно, пользуясь оказией, груз свежих фруктов для русской колонии в Баренцбурге. Эсминцы изменили курс и, уже через несколько часов начали швартовку в порту Лонгийр. Там на них перегрузили оборудование, доставленное транспортными бортами, и эсминцы ушли к кромке паковых льдов. На каждом из них имелось по два противолодочных вертолета Ка-27 ПЛ. В этот раз вертолетам пришлось выполнять, мягко говоря, несвойственную для них задачу.
Пилот вертолета выбирал на ледяном поле место для посадки, и осторожно садился. Штурман спускался на лед и, отойдя на пару десятков метров в сторону, рисовал краской полуметровый круг. После этого он связывался по радио с пилотом Бурана ТМ, накручивающим восьмерки над линией Кармана, и передавал ему свои координаты. Бортстрелок космоплана ловил цветное пятнышко в прицел и с помощью лазера проделывал на его месте аккуратную дырку. Штурман опять покидал вертолет и спускал на тросе через проделанное отверстие два сверхвысокочувствительных акустических датчика. Один на 400 метров, а второй на 100. Потом он устанавливал на льду радиопередатчик, аккумулятор и компактный прибор управления, подключал вводы от датчиков и снова возвращался в кабину вертолета. Ка-27 взлетал, выбирал новое место, и операция повторялась.
За сутки (в высоких широтах в конце мая уже начался полярный день) сетью акустических датчиков сверхвысокой чувствительности было покрыто несколько тысяч квадратных километров в районе архипелага Шпицберген и широкая полоса льдов, дрейфующих над горой Ленинского комсомола. Буран ТМ, временно работающий ретранслятором, передавал всю информацию от датчиков в Москву, где она обрабатывалась, передавалась операторам и выводилась на экраны операционного зала.
Тайфуны получили приказ сместиться поближе к потенциально-вероятным местам возможного обнаружения Теннесси и, отыскав полынью, выпустить радиобуй или всплыть под антенну.
Потянулись долгие часы ожидания. Датчики фиксировали треск льда, прохождение косяков рыб, игры тюленей, но ничего даже отдаленно похожего на американскую АПЛ, пока обнаружить не могли.
* * *Воскресным утром 27 мая Теннесси, наконец, попалась в расставленные сети. Датчики засекли подход лодки к горе Ленинского Комсомола и маневрирование. Потом шумы смолкли. Теннесси легла на грунт и затихарилась.
— Кто у нас ближе к месту обнаружения Теннесси? — спросил Ванников у Шкиперца еще с порога операционного зала.
— Северсталь. Остальные дежурят ближе к Шпицбергену.
— Передайте Самойленко приказ начинать. Только пусть будет максимально осторожен. Все действия — на его усмотрение. Но, понапрасну не рисковать.
Шкиперец позвонил командующему Северным флотом и передал распоряжение Ванникова, добавив кое-что от себя. Через пару минут антенна Северстали поймала сжатый пакет шифрованной информации.
* * *Получив расшифрованный приказ, Самойленко немного подумал и вызвал всех офицеров в кают-компанию.
Первым делом он довел информацию о том, что Теннесси пристроилась на горе Ленинского комсомола. Глубина 420 метров, расстояние от Северстали 260 миль. Приказ командования — действовать на наше усмотрение, но зря не рисковать. Потом предложил организовать мозговой штурм.
— Спецбоеприпасы использовать нельзя? — уточнил один из офицеров.
— Разумеется, нет, — ответил Самойленко. — Если бы было можно, я вас не стал бы собирать. Это было бы совсем просто. Лодка на запредельной глубине лежит — один хороший толчок и прочный корпус лопнет. Думайте, как обычными средствами с ней разделаться.
— Сонар они будут использовать, или просто слушают в пассивном режиме? — спросил командир БЧ-2.
— Что же они совсем идиоты, трубить о себе на сотни миль? Все наверняка в пассивный режим переведено. Но, нас все равно миль за 50 услышат.
— А если просто дрейфовать в их сторону, отключив все что можно? — озвучил свою мысль старший лейтенант Смирнов.
— Молодец Дима, соображаешь, — одобрил идею Самойленко. — Курс сможешь рассчитать, так чтоб нас течением прямо на них вынесло? — уточнил он у командира БЧ-1.
— А то! — улыбнулся штурман. — Левой ногой.
— Ты лучше на компьютере посчитай, — не поддержал шутку Самойленко, — нам дрейфовать миль 70 придется, и корректировка по ходу уже будет невозможна.
— Сказал же, что сделаю, — обиделся командир БЧ-1. — Вы лучше подумайте, чем долбить ее будете. Таранный удар я при всем желании рассчитать не смогу.
— А вот это — действительно проблема, — подал голос командир БЧ-3. — У нас на торпедах системы самонаведения на звук винтов рассчитаны. Либо по кильватерному следу могут наводиться. А тут лодка на грунте лежит. В упор ведь стрелять не будем?
— В упор не будем, — согласился с торпедистом Самойленко. А тепловой головки у тебя в хозяйстве случайно нигде не завалялось?
— Есть парочка тепловых, — подтвердил Максимов. Только вот на УГСТ она не ставится.
— По проекту не ставится, или это практически невозможно? — уточнил Самойленко.
— И по проекту, и не пробовал пока никто, — ответил Максимов. — Если бы кто пробовал, я знал бы об этом.
— Ребята, — обратился Самойленко к торпедистам, — надо попробовать. Вы же «кулибины» у нас. Как Сергей Алексеевич, могу я на Ваших ребят рассчитывать?
— Сделаем, — улыбнулся Максимов. — Но, повозиться не меньше чем полдня придется. Это ж всю голову разбирать надо, перепаивать, тестировать.
— Полдня у вас есть. Мы ведь не по прямой к горе Ленинского комсомола пойдем, а с севера будем заходить, по течению. Да и дрейфовать потом еще сколько. Кстати, сколько? Вы пропульсивную систему на торпеду ставить будете?
— Ни в коем случае. На большой скорости тепловая головка ничего не почует. Так что стрелять можно миль с двадцати, не дальше.
— Какова там скорость течения? — уточнил Самойленко у штурмана.
— Полтора узла.
— Значит, дрейфовать больше суток придется, — прикинул Самойленко. — Тогда готовьте сразу две торпеды. Все товарищи офицеры, спасибо вам за работу. Расходимся по боевым постам. Трогаемся сразу, как БЧ-1 курс посчитает.
* * *Теннеси добралась до горы Ленинского Комсомола спокойно. Место для лежки нашли быстро. Глубина в 420 метров была, разумеется, великовата, на 60 метров больше штатной, но корпус держал нормально. Даже не скрипело ничего.
На грунт смогли лечь со второй попытки. Ила практически небыло. Все уносилось достаточно быстрым течением. Уилмор рассчитывал отлежаться на грунте не менее двух недель и только потом переходить к активным действиям. На лодке был установлен режим полной тишины. Даже разговоры велись в полголоса. Акустики внимательно отслеживали внешние шумы, но, за первые сутки, так и не зафиксировали ни одного подозрительного звука.
А потом с северных румбов пришел звук, напоминающий выстрел торпедного аппарата. Акустик разбудил кэптэна и доложил.
— Винты слышишь?
— Нет, тишина.
— Может быть, ты звук торпеды услышал?
— Нет, я же говорю, тихо все.
— Пил на дежурстве?
— Да как вы могли подумать?
— А о чем мне еще думать, если у тебя глюки? Такой сон перебил. Сам подумай. Над нами паковый лед немереной толщины. Подойти может только подводная лодка. А ее ты услышишь значительно раньше, чем она подойдет на дистанцию торпедной стрельбы. Да и если бы вдруг подошла. Как она определит, что мы именно тут устроились? Думаешь, там экстрасенсы сидят? В общем, чтобы больше меня по пустякам не беспокоил.
Уилмор перевернулся на другой бок и попытался снова заснуть. Очень уж интересный сон ему снился до того, как его разбудил этот кретин. Только вот уснуть он уже не сподобился. Не потому, что не смог, а просто не успел. Через полчаса лежащую на грунте лодку потряс страшный взрыв.
* * *Универсальная глубоководная самонаводящаяся торпеда тихо скользила на четырехсотметровой глубине. Выдвинутые за пределы корпуса двухплоскостные рули периодически отклонялись, доворачивая хищное семиметровое тело в сторону приближающейся вершины подводной горы. Малошумный водомет, работающий от аксиально-поршневого двигателя, практически не производил шума.
Тепловая головка самонаведения зафиксировала на темном склоне подводного скального массива более светлое овальное пятно, слабо светящееся в инфракрасной части спектра. С одной стороны это свечение было более ярким. Это означало, что именно в этой части лодки расположен ядерный реактор. Торпеда довернула к противоположной части овала и ударила в корпус в десяти метрах от его края, прогнув металл легкого корпуса в районе второй палубы первого отсека. Контактный взрыватель инициировал действие мощного детонатора, сравнимого по размерам с автомобильным аккумулятором. Взрыв детонатора спровоцировал подрыв основного заряда, состоящего из 300 килограммов морской смеси.
