Оксана Гринберга - Королева. Выжить, чтобы не свихнуться
Но как нападавшие проникли в охраняемый дворец? Кто их провел? Откуда знали, что я каждый день бываю в этом зале? Без сомнения – моей смерти желал кто-то из своих.
– Закройте двери! – приказала я. – Летиция, Бэсси, срочно, из-под земли, но приведите сюда Уильяма и Роджера. Всем, кого встретите на своем пути, сообщайте, что королева жива, а нападавшие убиты. Проболтаетесь, что один из них выжил, – горло перегрызу.
Девушки кинулись исполнять приказание. Ко мне шел Роберт в сопровождении понурых гвардейцев. Неужели последние чувствуют свою вину? Ничего подобного! Это я сама дура… Придворный попытался поклониться, но почему-то пошатнулся. Я схватила его за локоть. Затем поднесла свою руку к глазам. Кровь!..
– Роберт, вы ранены… – прошептала я.
– Ерунда, – мужчина отмахнулся, но его лицо исказилось от боли.
– Что вы стоите? – испуганно заорала на гвардейцев. – Помогите ему сесть! Прислоните лорда Дадли к стене… Пусть кто-нибудь позовет моего лекаря. Мегги, живее!
Мы усадили протестующего Роберта на пол. Дверь тем временем распахнулась, и в зал ввалился отряд гвардейцев. Угу, поздно пить боржоми, когда все уже отвалилось… Итог – двое убитых, один связан, Роберт ранен.
– Сейчас же закрыть вход, – приказала я. – Пусть дежурят с той стороны и никого не впускают, кроме моих секретарей и королевского лекаря. Лорд Дадли, куда вас ранили?
Пусть только попробует сказать, что в грудь или живот, лично прикончу! С такими ранениями в век недоразвитой медицины выжить почти невозможно.
– Плечо, – нехотя признался он.
– Еще и шея, – вздохнула я, рассматривая кровоточащий порез от уха до ключицы. – Хорошо хоть горло не перерезали! А мне-то как повезло, что вы спасли мою жизнь…
– Поэтому вы собираетесь спасти мою? – улыбнулся он, глядя, как я отрываю кусок ткани от нижних юбок, которым собиралась остановить кровотечение.
– Помолчите, Роберт! Я еще этого никогда не делала. Бланш, помогите мне…
Вдвоем мы разорвали юбки. Я прижала сложенную тряпицу к ране на шее. Сзади топтались гвардейцы, спрашивали о самочувствии, настойчиво предлагая отвести меня в личные покои. Я отмахивалась, собираясь дождаться «мужчин в черном» и королевского лекаря. Да и кровь надо бы остановить…
– Мне придется снять с вас камзол, – предупредила Роберта и принялась расстегивать пуговицы его верхней куртки. Расшнуровала рукава. Стащила первый, осторожно принялась за второй на больной руке. Ужаснулась от того, что белая рубаха пропитана кровью.
– Всегда к вашим услугам, – пробормотал он, стараясь не морщиться. – Правда, я надеялся, что это произойдет в более романтической обстановке…
– Поговорите еще! – фыркнула я. На секунду закрыла глаза, уговаривая себя, что мне не станет плохо от вида крови. Нет-нет!.. Наоборот, хорошо! И голова вовсе не кружится, это только кажется. – Подайте факел, – приказала гвардейцам, – я ничего не вижу! Роберт, сейчас будет больно.
Кое-как стащила второй рукав.
– Бланш, только не вздумайте падать в обморок, – предупредила фрейлину. – Мне без вас страшно…
В свете еще одного факела мне показалось, что у нее и лорда Дадли одинаково бледные лица. Хорошо хоть свое не видела…
– Роберт, вы сейчас лишитесь рубахи. Когда выздоровеете, напомните подарить вам новую.
С этими словами разорвала тонкую батистовую сорочку, обнажая рану на плече. Мужчина сжал зубы, но не застонал. Я, ругая себя почем зря за то, что плохо читала книги Амбруаза Паре – все из-за нехватки времени! – перевязала раны на шее и на плече, надеясь остановить кровь. На плечо наложила тугую повязку. Может, надо послабее? Черт, почему я не медик, а долбаный экономист! Где ходит медик? Человек кровью истекает, я ставлю эксперименты, а его все нет! Мысленно застонала от собственного бессилия. Безумно захотелось прилечь на холодном полу рядом с Робертом, который держал меня за руку и не отпускал. Затем и вовсе поднес ее к губам.
– Ради вашей заботы стоило подставиться под нож, – прошептал он.
– Не говорите ерунды, – вздохнув, ответила я. Но руку отбирать не стала, решив не спорить с раненым.
Тут в зал вбежали запыхавшиеся Уильям с Роджером. За ними следовал мой врач в длинной черной мантии, вооруженный медицинским саквояжем.
– Поль, – позвала я. – Скорее!
– Королева, у вас руки в крови, – отталкивая врача, словно участники забега без правил, ко мне кинулись секретари. – Вы ранены? – допытывался Уильям.
– Это не моя кровь, а лорда Дадли, – пояснила я. Роберт все же отпустил мою ладонь, решив не ставить меня в неудобное положение. – Он спас мне жизнь.
– С вами все в порядке?
– Царапина на руке, – тихо призналась я, чтобы королевский лекарь не услышал.
– Лорда Дадли надо перенести в его комнату, – отозвался врач. – Кто накладывал повязки?
– Я, – пришлось признаться.
– У вас отлично получилось, коллега, – улыбнулся Нонниус. От его шутливой похвалы государственный секретарь изменился в лице.
– Уильям, – я вернула его к насущным делам, – нападавших было трое. Двое мертвы, один схвачен. Я хочу, чтобы во дворце думали, вернее знали, что все убиты. Вряд ли они появились из воздуха, значит, у нас завелся предатель. Пусть тот, кто желает моей смерти, будет уверен в своей безнаказанности.
Государственный секретарь кивнул. Я почувствовала, как на меня накатывает страшная усталость. Кажется, пора переложить заботы на плечи Уильяма. Пришел его черед во всем разбираться.
– Надеюсь, убийца воспылает желанием назвать имя хозяина или хозяев. Заставьте его говорить!
– Не волнуйтесь, – криво усмехнулся государственный секретарь. Гвардейцы тем временем подняли на ноги неудавшегося убийцу и потащили за собой. В подвалах Уайтхолла пустовали тюремные камеры. Ну что же, вот и первый гость в мое правление! – Он расскажет все, что знает. И даже то, о чем только догадывается.
Я тоже догадывалась, как будут добывать информацию, но меня это не волновало. Если не остановить череду покушений, то, скорее всего, будет новая попытка. Тут подошел Поль Нонниус:
– Елизавета, вы упомянули о царапине.
Покачала головой:
– Ничего подобного!
– Я все слышал, так что показывайте, – строго сказал он.
Морщась от ноющей боли, отыскала разрез в ворохе ткани на левом рукаве. Синяя ткань была черной из-за засохшей крови.
– Так не пойдет, – вздохнул врач. – Мне нужно вас осмотреть в приватной обстановке, когда ваши ручки будут свободны от кружев и рюшек.
– Это всего лишь небольшой порез, которым вполне может заняться Кэти. Прошу вас, сделайте все, чтобы Роберт Дадли выжил.
Врач согласно кивнул, затем предупредил, что зайдет позже, убедиться, что царапина не представляет опасности.
– Помните, мы говорили о контагиях, ядовитых веществах, о которых писал Фрокасторо? – произнесла я. – Это и есть инфекции, которые можно занести в рану через грязные предметы.
– В его книге речь шла об эпидемиях. Почему вы о них вспомнили?
– Эпидемии здесь ни при чем. Я думала о стерильных медицинских инструментах. – На самом деле я думала о Роберте. – Все, чем вы будете прикасаться к ранам лорда Дадли – хирургическими инструментами, иголками, чтобы зашить, нитками – не знаю, что вам понадобится! – сначала залейте их самым крепким спиртным напитком, который только есть во дворце. Затем положите в кипящую воду и держите полчаса. – Заметив недоуменный взгляд врача, смилостивилась: – Хорошо, десять минут! Руки вымойте с мылом. Считайте, что это приказ.
Другой способ продезинфицировать хирургические инструменты я не придумала.
– Как скажете, королева, – кивнул врач, решив со мной не спорить. И правильно сделал. После недавнего посещения лондонских больниц, ужаснувшись царящей в них грязи, я твердо решила ввести санитарные нормы в стране, за нарушения которых отбирать у врачей, уличных хирургов и цирюльников лицензии. Заодно навязать дезинфекцию хирургических инструментов с помощью кипячения, а то от заражений после операций погибало больше народа, чем от отсутствия медицинской помощи.
Когда наконец попала в свою спальню, то обнаружила присланную бутылку виски из запасов шотландской делегации. Горцы прибыли в Лондон, чтобы принести официальные извинения. Чертов Джон Нокс!.. Выкрутился же, прислал с посольством слезливое письмо, объясняя, что в антифеминистическом трактате клеймил позором правление герцогини де Гиз и ее дочери Марии Стюарт. В законности же моего царствования не сомневался ни секунды. На Совете решили шотландца простить, но сделать внушение, чтобы впредь думал, что пишет.
Тем временем Кэти, едва сдерживая слезы, бормоча молитвы, промыла мою внушительную царапину, на которую я позже щедро плеснула алкоголем. Щипет, зараза…
– Придется наложить швы, – известил прибывший Нонниус, после того как осмотрел мою руку.
– Что с лордом Дадли? – спросила я, вырывая конечность. Врач прав, порез оказался слишком длинным и глубоким. – Он будет жить?
