В. Бирюк - Прыщ
«Делай её» — с учебника судебной психиатрии.
Специально для тех, кто обдумывает преднамеренное: заблаговременно изучите клиническую картину аффекта.
Там, в частности, есть очень интересные изменения визуального восприятия мира. Да и некоторые другие… характерные симптомы. Помните, коллеги: давать показания по учебнику — эффективнее. Это сберегает ваше время и деньги налогоплательщиков. Ещё: экономит труд следователя — он же тот же учебник учил. Сразу видит знакомые слова. Если, конечно, не двоечник попался.
Итак, как сделать нашу казарму непригодной для проживания путём не удаления сущностей, но их привнесения? Элементарно, Ватсон!
Один способ помню ещё со студенческих времён: набираешь поллитровую банку клопов… или — майонезную, если сильно ленивый. Или — сильно чистоплотный. Несёшь в женскую общагу, высыпаешь под дверью выбранной комнаты. Чтобы эти фифы не воротили носы, когда списать надо. Средство мощное, уровня биологического ОМП. Вплоть до вызова санэпидемстанции и отселения целых стояков.
Но здесь… Мы ж не фифы, мы ж «прыщи боярские», мы ж, в скором времени, богатыри святорусские! «Всё, что тебя не убивает — делает тебя сильнее». Как это к клопам…?
Тридцать лет и три года карачаевские клопы, как «Три сестры» у Чехова, безуспешно кусали лежавшего на печи Илью Муромца и кричали:
— В Москву! В Москву!
Наконец, до него дошло: он набрался сил, встал на ноги и повёз своих клопов в Киев.
Не сработает. Начальство скажет:
— Развели тут, понимаешь! Истребляйте, итить вас всех ять. Аки поганых в Диком Поле. А пока — чешите и почёсывайте.
Расселять нас точно не будут — дабы заразу не разносить. Тогда… тогда — по-китайски!
Идея выкристаллизовалась в моём мозгу мгновенно. Даже как-то неудобно: если бы я так быстро насчёт чего полезного соображал… Но приступить к реализации сразу не удалось — позвали на ужин.
Со всеми предосторожностями, с кольчужкой на теле, постоянно озираясь и прислушиваясь, ножички — под рукой, кашу — только после других, квас — дождавшись проглатывания и реакции соседа, всякий входящий посторонний — контролируется и наблюдается… Нервенно это всё.
Казарма постепенно обживается: иконку ещё одну повесили, перед ней свечки россыпью лежат. Светлее чуть стало. Но звук и вонь… мда, икона не помогла. Что не удивительно: она же от супостатов, а не от пердунов. Не снимая кольчуги, не выпуская рукояти своего «огрызка» под подушкой, вздрагивая от всякого шороха за дверью…
Утром, злой, вздрюченный и не выспавшийся, приступил к исполнению своего злокозненного плана. Благо, ещё вчера в оружейке нашёл необходимый мне компонент: кусочек природной серы.
Берём свечку стеариновую, нарезаем её колечками, плоскости колечек посыпаем тёртой серой, собираем назад и чуть подогреваем, оплавляем, чтобы разрезов видно не было. Если не присматриваться — свечка и свечка.
Вечерком подкидываем в общую кучу свечек перед иконкой святого князя Глеба. Я уже говорил, что в здешних местах, где его и убили, отношение к святому Глебу — особое. Лики его вешают где ни попадя. «Кашу маслом не испортишь» — русская народная мудрость. Хотя я сомневаюсь — истинна ли эта мудрость? Машинным — запросто…
Я допустил несколько ошибок. Причины… Да очевидно же! Психанул, заигрался. Сочетание скуки и бессмысленности времяпрепровождения с острым чувством неизвестной, но — смертельной, угрозы… С наглядным примером смертельности кистеня по темечку…
Ни убежать, ни атаковать, ни замереть… Все основные человеческие реакции в ситуации опасности — не эффективны. Сижу — как мух, в паутине запутавшийся. С неизбежным и скорым прибытием паука.
Сочетание истеричности и гиперактивности с некомпетентностью и спешкой привели к… к превышению меры необходимой самообороны. Вообще-то, мы все должны были там помереть. Но мои ошибки наложились друг на друга и, вопреки одним законам природы, благодаря другим, на фоне всеобщего бардака… — получилось желаемое.
При нагреве смеси углеводородов, которую и представляет собой стеарин, водород соединяется с серой. Что и даёт нужный мне запах. Факеншит, я столько раз нюхал протухшие яйца! Но не подумал, что эта хрень в естественной природе, как продукт разложения органики, никогда не достигает концентраций, свойственных химическому производству. Сероводород не намного менее токсичен, чем циан:
«Смертельный исход может наступить при концентрации сероводорода в воздухе 1,2…2,8 мг/л. Опыты с сероводородом необходимо проводить только на открытом воздухе или под вытяжкой».
Вдыхание концентрированного газа убивает с одного раза. Ещё хуже то, что при небольших концентрациях довольно быстро возникает адаптация к неприятному запаху. «Паралич нюхательного нерва».
Второй прокол: сероводород очень даже хорошо горит. И при этом — выгорает.
Третий: это ж был «лепёж на коленке» — однородной смеси не обеспечивалось.
Три недостатка: ядовитость, пожароопасность, неоднородность — взаимно погасили друг друга. «Делать из дерьма конфетку»… А из трёх? Можно ли считать результат «конфеткой»? Хотя сладковатый привкус во рту…
Среди ночи назначенный, наконец-то, дневальный сменил прогоревшую свечку перед иконкой. Естественно, поставил мою — она больше и гореть будет дольше, лишний раз голову от стола, где он дрыхнет, отрывать не придётся. Она погорела-погорела и полыхнула. Факел где-то… на ладонь. Половина проснулась от яркости пламени, остальные — от запаха. «Адаптация»… она, конечно — «да». Но не сразу.
Дружно обменялись упрёками по теме: кто что вчера кушал и почему в казарму принёс, а не оставил в сортире. Легли спать дальше.
А я тревожусь! Поскольку сладковатый металлический привкус во рту не проходит, и вдруг вспоминаются всякие другие последствия: утомление, головокружение, сильное беспокойство, утрата обоняния, коллапс… — так это ещё самая слабая форма поражения! А дальше… судороги, кома, отёк лёгких… А «сильное беспокойство» — у меня уже началось…!
И тут оно снова на ладонь полыхнуло! Нервы у меня не выдержали, я скомандовал срочную эвакуацию личного состава. Личным примером. Некоторые пытались возражать, но очевидный довод: святой Глеб во гневе огнь и вонь посылает — подействовал. Выскочили — кто в чём. Я-то… не скажу — «умный», правильнее — параноидальный. Поэтому одетый. А вот остальные…
— Может, мы сходим, одёжу свою возьмём?
— Куда?! Оно сейчас опять полыхнёт!
— Почему это? А ты откуда знаешь? А! Это ж евоная свечка! Здоровущая, вонющая, проклятущая! Это ж он таку зраду исделал! Это из-за него мы тут на снегу голые и босые! Бей ублюдка злокозненного!
И понеслось… Точнее: они понеслись на меня. С кулаками и выражениями. А я — от них. Но, как оказалось — не туда. Прямо за углом налетел на Мончука — вызвали уже старика.
Дальше вы уже знаете: пошла «Кающаяся Магдалина».
Как мне стыдно…! Как я раскаиваюсь…! Сижу в оружейке, прихлёбываю смородинный сбитень на малиновом листе и покаянно выплёвываю дохлых пчёлок.
Тепло, темно, тихо, вкусно… Но — не долго: дверь распахнулась, пришёл Будда.
За несколько последних дней нашего общения, я научился разбираться в оттенках его буддистской мимики. Точнее: в оттенках отсутствия мимики. Обычное, неподвижное, плоское лицо. Узенькие, прищуренные глазки, плотно сжатые губы. Редкие экономные движения. Всё — выражает ярость. Без каких-либо внешних ярких выражений.
— Зачем?
— Дядя Гаврила, ну ты же сам сказал: если там жить нельзя будет, то я смогу сюда перебраться.
— Я сказал?! Так ты…! Вона ты как…
А что разве нет? Говорил же он: «чтоб жить нельзя». Но почему на меня с такой злобой? И — с презрением. Брезгливо.
— Жаль. Жаль что у Акима сынок… Хотя… чего от ублюдка ждать. Так. Ты мне не надобен. К службе — не годен. Собирай вещички — пойдём к конюшему.
Да что ж он так-то?! Я ж ничего худого…
— Дядя Гаврила, ты, никак, решил, что я на тебя доносить буду? За твою спину, за слова твои — прятаться?! Я такого никогда…
— Досыть. Собирайся. Или пинками…?
Вот даже как!
Пожалуй, зря я так хорошо разобрался в оттенках отсутствия мимики на этом буддо-бурятском лице: такая волна презрения, отвращения… Хоть захлебнись. Будто унюхал кусок дерьма свежего… И с чего? — С того, что я ему его же слова напомнил? Но я же правду сказал!
Ничто так не раздражает собеседника, как правда. Особенно, цитирование ему — его же. Но — в неподходящий момент.
Вот же ж! Ведь мог чуть иначе сказать, не столь аргументированно, без акцентирования цитирования… Ляпнул не подумавши — потерял друга. Ну, не друга, а доброе к себе отношения хорошего человека. Из-за мелочи, из-за одной фразы. Которую он воспринял как… как намёк. Как намёк на возможное распространение искажённой информации, выставляющей его инициатором моей глупой шутки. Типа:
