Андрей Круз - На пороге Тьмы
— Оплату сверхурочных дадут точно, это я на себя беру, а вот насчет расширения штатов — будем посмотреть.
После этого летучка затянулась минут на тридцать. Не больше. Главное было сказано, дальше в детали углубились. Антонов раздавал распоряжения, которые касались руководства, а не меня, так что слушал я вполуха, больше брошюрку листал, поражаясь количеству виденных и классифицированных порождений присоседившейся к людям в этом мире Тьмы. Особенно меня заинтересовал «минотавр» — маловнятное, как и все они, существо, больше напоминавшее гориллу, чем человекобыка из древнегреческого мифа.
Отдельный раздел в глоссарии был посвящен разновидностям одержимости Тьмой и путям получения таковой. Как выяснилось, в большинстве случаев одержимость вызывается нападением «призрака» — невнятной полупрозрачной темной фигуры, или "черной молнии" — летающего шара, напоминающего негатив шаровой молнии. Еще сообщалось, что и «призрак», и "черная молния" по сути одно и то же, две разных формы одного и того же бестелесного существа.
А еще были "адепты тьмы" или просто «сектанты» — люди, живущие отдельными общинами к северу от города, на самой границе Зон Тьмы, при этом нападениям не подвергающиеся. Зато отчаянно враждебные людям обычным. Нападали они, если таковое случалось, вполне по-человечески, то есть придерживались тактики партизанских действий. При преследовании даже укрывались во Тьме, хоть жили и не в ней.
"Основным признаком адепта Тьмы являются глаза — «негативные», с черным белком и белесой радужкой, с вертикальным зрачком. Так же их характерной приметой является бледный, даже синеватый цвет кожи".
Вот так. Я глянул на обложку — автором монографии числился некто "профессор Милославский В.Л." Интересно, он сюда уже профессором провалился, или здесь стал, на ниве изучения всякой ночной твари?
Когда уже расходились, Власов, придержав меня, сказал:
— Молодец, что тему развивать не стал. Ценю.
— Да я чего, без понятий? — даже удивился я такому заявлению. Не пацан уже, соображать научился.
— В любом случае.
Федя сидел в караулке мотомангруппы, трепался с каким-то парнем, похожим на казаха. Увидев меня резко подхватился.
— Давай в оружейку и поедем, — сказал он, когда мы уже шли по коридору. — Значит так, чтобы ты в курсе был: патроны все равно под отчет, под отчет и сдаешь. При расходе недостачу тебе из зарплаты вычтут, понял?
— А так, самому покупать? — чуть удивился я. — Я на базаре видел у оружейника, там и под мой карабин были.
— Хочешь — покупай, проблем нет, но это на самом деле дороже. Тут, считай, та же покупка, только процентов на двадцать дешевле. Существенно, согласись, особенно если пострелять придется. Ты лучше магазинов себе купи, а то четыре штуки — это конкретно мало.
— Что-то я не видел их у оружейника, — чуть озадачился я.
— Да они у него всегда где-нибудь на задах, спрашивать надо. А так всегда есть.
— Спасибо, забегу. А то четыре мало точно.
Усатого замбоя в оружейке не было, вместо него сидела женщина неопределенного возраста, лицом похожая на лыжницу Кулакову. Лишних вопросов задавать не стала, лишь проверила удостоверения и выложила перед нами ППШ и «американца» с магазинами и боекомплектом, углубившись в какую-то потрепанную книгу с разваливающимися страницами.
Я обратил внимание, что часть рожков к ППШ у Федьки помечены колечками изоленты, причем намотанными через некоторые промежутки, так, чтобы их даже в темноте на ощупь можно было определить, а некоторые остались гладкими.
— Федь, а чего это?
Федька с любопытством глянул на меня, затем спросил:
— Тебя и по этому делу никто не удосужился просветить? Ну ваще, я фигею, Клава… Смотри.
Он протянул мне один из обмотанных рожков. Я глянул на патроны и хмыкнул понимающе — все головки пуль были срезаны до свинца, до плоских площадок.
— А тут обычные, — протянул он мне не обмотанный рожок. — Понял теперь? Тут же Женевских конвенций нет, так что для драк с тварями все пули срезают, а для боя на дистанции оставляют обычные. Надо и такие, и такие иметь. А в пистолете так все срезать. Людмил! — окликнул он оружейницу. — Ты нагановские патроны просверлить можешь?
— По рублю за пять штук, — буркнула она, не отрываясь от книги.
— До вечера сделаешь? — уточнил он.
— За час сделаю.
— Ждать не можем, но вечером заедем оружие сдать. Ты же на сутки заступила?
— На сутки, — кивнула она, поднимая глаза. — Сколько сделать? Боекомплект?
— А если больше, то доплачивать надо? — спросил я у Федьки.
— Ага, патрон — рубль.
Прикинув свои финансы, я сказал:
— Боекомплекта пока хватит, эти же сдам, верно?
— Если тридцать сдашь, то платишь только за сверление, — сказала Людмила. — Это уже мой заработок, халтурим мы так.
— Да это я понял. А с карабином что делать?
— Могу я тебе порезать, можешь сам, вон гильотинка стоит — показала она на большой резак с рычагом в углу помещения.
— Это мы сами! — засуетился Федька. — Справимся как-нибудь.
— Да чего там справляться-то? — сказала Людмила, углубляясь в чтение. — Дебил справится.
* * *Дорога была совсем раскисшей, непрерывные дожди последних дней сказались. «Блитц» переваливался по колдобинам, месил грязь высокими зубастыми колесами, но пер вперед решительно, без проблем. А в кабине сидеть было так даже и уютно, вроде как все вокруг промокло, а ты в сухом, и даже тепло — печка имеется. Тьма далеко, висит все тем же мрачным черным облаком, вокруг лес.
— Ты поворот не пропусти, — сказал мне Федька, всматриваясь в дорогу. — Где я тебя подсадил — помню, а вот оттуда ты уже сам. Не потеряешься?
— Да не должон, вроде хорошо помню, да и ориентируюсь прилично. Кстати, Федь, а со зверьем здесь как? Ну, в смысле охота есть?
— Есть, куда ей деваться? — удивился он вопросу. — Твари на зверье и не охотятся, хоть звери подальше от Тьмы держатся. А так многие охотятся, на базаре даже дичью торгуют. Зимой волки иным деревням вообще жизни не дают, облавы на них устраивают.
— То есть я все правильно понял, твари исключительно на людей нападают?
— Точно, именно так. Тут вообще все вокруг людей завязано, в Отстойнике этом самом. Собак ведь видел? Кошек? Они что думаешь, сюда провалились?
— Нет?
— Нет ни разу, все местные. Собак одичалых поначалу полно было, от них щенков брали, а самих отстреливать приходилось, совсем беда поначалу с ними была, говорят. Только люди исчезли.
— Ну а куда все же? Хоть теория есть?
— Я тебе говорил, что у кого поумней спрашивай. На лекции спроси, там тебе за теории все разложат.
— Ага, вон домик, где я привал устраивал! — обратил я внимание на знакомое полуразваленное строение слева от дороги.
— Точно, тут я тебя и подсадил, — подтвердил Федька. — Дальше показывай.
— Километров десять еще вперед, потом будем искать поворот.
— Как скажешь.
Поворот я едва не пропустил, очень уж заросшей была просека, со стороны дороги выглядела как небольшая прогалина в кустарнике. Но все же заметил, не проскочили. Федька свернул куда надо, и еще несколько километров мы ехали медленно, с треском ломая ветки деревьев кабиной и обрушивая на себя целый водопад. Затем показалась знакома поляна, развалины в осиннике и ржавый металлический сарайчик, все равно выглядевший здесь явно не к месту.
— Он? — спросил Федя, останавливая грузовик.
— Он самый, — подтвердил я, беря в руки карабин.
— Как договорились, осматриваешься — я прикрываю, — сказал он, выбираясь на подножку с автоматом наготове.
— Ага.
Спрыгнул на мокрую траву, огляделся. Тихо, даже вороны нет. Подошел к развалинам, заглянул в окно, и тоже никого не узрел. В сарайчике опять же никто не угнездился, так что место я счел безопасным.
— Инструмент нужен? — спросил Федька.
— Я взял, — сказал я, похлопав по звякнувшей брезентовой сумке, висящей на боку.
Замбой тогда не соврал, сумка пригодилась, удобная. Вот сейчас я в ней притащил все инструменты, что тогда переселились со мной, генератором и сараем.
— Класс! — сказал Федька, заглядывая в сарайчик. — То, что нужно. И по весу нормальный, вдвоем поднимем.
— А если бы не подняли?
— Придумали бы что-нибудь, — пожал он плечами. — Или ты бы заранее предупредил, что вдвоем никак.
— Тоже верно, вынужден я был согласиться с ним. — Посвети, я коробку распределительную тоже отвинчу.
— Естественно, не хрен что-то вообще бросать. Надо было бы и сам сарай разобрать да вывезти, но че-то больно ржавый он снаружи. Ты как его так запустил?
— Это не я, это он сам. Был такой, как внутри.
— А… ну-ну. Давай, как будто я поверил.
Отвечать на подначку я не стал, а продолжал аккуратно отвинчивать саморезы. Затем, отложив крестообразную острую отвертку на планку под потолком сарая, я аккуратно снял коробку с ведущим к ней кабелем.
