Андрей Захаров - Бородатые боги
Ротмистр Новицкий прохаживался между двумя шеренгами молодых солдат и красноармейцев обращенных друг к другу лицом, опираясь левой рукой на эфес своей шашки, а правой периодически покручивал свои гусарские усы.
Эти два с половиной десятка молодых парней были отобраны им для создания собственной кавалерии попаданцев, теперь уже новороссов. В дополнение к казакам.
Посколько нужды в артиллерии сейчас не было, пушки стояли зачехленными на площади Новоросска, возле стоянки автомобилей под охраной часовых, Максим и Андрей упросили Новицкого научить их приемам фехтования и верховой езде. К ним примкнул и лейтенант Попов, сумевший найти общий язык с ротмистром. Они стояли вместе с остальными, как простые курсанты. У каждого будущего кавалериста на левом боку, на плечевой портупее, висела шашка. У кого армейская, с гардой и дужкой, у кого — казачья, без оных. Шашки нашлись в обозе белых, как трофейное оружие, захваченное в своё время у красных. Только у Григорова была взята в бою как трофей, в немецком бронетранспортере.
Обучение происходило уже две недели на лугу возле форта Теплый Стан. Здесь было больше места, да и возможностей, чем возле города. На противоположном краю луга, казаки на лошадях занимались джигитовкой и рубили на скаку лозу.
В первый день занятий, умение казаков владеть своим холодным оружием и лошадьми, вызвало у Максима восхищение и горячее желание научиться хоть немного быть похожим на них. Тем более, что попали они во времена, когда владение мечом и шпагой, считалось более важным, чем умение читать и писать, а огнестрельное оружие еще не стало таким удобным и массовым, как в последующие века.
Глядя, как казаки виртуозно владели шашками, Максим с Андреем замучали вопросами обучающего их Степана Левченко, брата старшего сержанта-артиллериста. Урядник еле успевал им отвечать.
— Как можно научиться так шашкой работать?
— За день не научишься, и даже за год! Нас, казачат, с десятилетнего возраста учат с шашкой общаться. Меня еще дед наш учил, а Григория — отец и я!
— А в моем времени, все больше японцев хвалят. Их умение владеть своим мечом. — решил показать свои познания Максим. — Победили ведь нас самураи в 1905 году.
— Что?! — удивился Степан. — Кто тебе такую сказку-то сказал?! А ты уши развесил и поверил! Враки все это! Это на море Россия проиграла, а на суше выиграла! Просто генералы тупыми оказались, сдали нас с потрохами япошкам за золото! Ты знаешь, как японцы наших казачков боялись?! А за что наш батя первый георгиевский крест получил, знаешь?! Пошли они со товарищи как-то в разведку и столкнулись лоб в лоб с японцами. А там, сплошь — самураи! Так наш батя лично трех самураев зарубил, мечи их принес, да еще и пленных пригнали. А для самурая потерять свой меч, знаешь что значит?! Несмываемый позор! А знаешь, что у японского императора, после этой войны, личными охранниками были не его самураи, а наши казаки! Побежденных в охранники не берут, вот так-то! А ты говоришь, самураи! Слабаки они супротив наших станичников!
— Но ведь их меч-катана, считается лучшим холодным оружием! — попробовал возразить Максим и замер от неожиданности.
Меньше чем за секунду казак выхватил шашку и одним резким движением срубил небольшое деревце стоявшее рядом.
— А ты кавказскую шашку «волчок» видал?! — Степан с гордостью показал на лезвии своей шашки клеймо похожее на бегущего волка. При ближайшем рассмотрении, на лезвии не осталось даже следа от такого удара. — Сталь особой закалки, супротив нее невозможно обороняться. Дедова… А ты говоришь: япошки, самураи… Да им еще до нас…
— Да. У нас, у русских, своя гордость…
— А то! Мозги вам там, в будущем, забили всякой дрянью чужеродной, а свое не помните! — рассмеялся Степан, затем вдруг стал серьезным и произнес. — Да ежели наши предки такие слабые да тупые были, смогли ли они столько землицы-то завоевать?! Подумай головой-то?! Вот ты, что на небе, окромя туч да облаков, видал?
— Звезды!
— Это не просто звезды! Это глаза твоих предков! Они смотрят на тебя с небес: достоин ли ты их?! Как ты будешь защищать свою семью, свою родину и свою веру?! Об этом думай! Тогда ничего тебя не возьмет и все ты осилишь! А если ты — слабак, то не жить свободно на земле ни тебе, ни твоим детям, ни внукам с правнуками! Это нам, еще наши деды-прадеды говаривали да завещали! Вот так-то, братка!
Внимание Максима и Андрея привлек казак средних лет с небольшой русой бородкой, скачущий на лошади с двумя шашками в руках. Блестящие лезвия описывали в воздухе окружности, создавая вокруг него на расстоянии нескольких метров смертоносную ауру. Приблизивший к воткнутой в землю лозе, казак сначала поднялся в седле, делая вид, что хочет рубануть сверху, но затем резко свесился с коня и рубанул лозу снизу вверх. Тоже самое он проделал и на другую сторону, с другой шашкой.
— Ничего себе! Как он с двумя шашками-то управился! Словно двоих одновременно зарубил! И снизу вверх! — восхитился Григоров.
— Это Мирон Осадчий! — довольный произведенным впечатлением на учеников его земляком, Левченко прокоментировал. — Он характерник, как и все в его роду. Про такие приемы в уставах и учебниках не пишут, они по секрету передаются от отцов к сыновьям, ведь часто цена им — жизнь…
— А давно он воюет?
— С первых дней на германской… Таких казаков, умеющих в совершенстве владеть шашкой, всегда выставляют в первых рядах казачьей лавы. Два клинка дают всаднику возможность прорубиться сквозь первый ряд неприятеля, сильно уменьшая его количество. Проломившись сквозь первую шеренгу, он мгновенно освобождается от второй шашки, как правило, метнув ее в противника, и приступает уже к «однорукой» рубке…
— А чего он сначала сверху замахнулся, а срубил снизу вверх?
— Дело в том, что при приближении всадника, пехотинцу предписывается двумя руками поднимать над головой винтовку, защищаясь от уставного удара сверху. Казак же, сначала показывает такой удар, потом резко свешивается с коня и сильным ударом шашки снизу, разваливает солдата на две части. Или всадника бьет под локоть. А попробуй повоевать без руки-то! Вот, поэтому и боялись нас — казаков, германцы с австрияками как чумы! Не умеют они по-нашему воевать-то!
— А как он с коня не свалился?!
— А это хитрость такая есть. Стремена под брюхом лошади связывают ремнем, что позволяет всаднику свешиваться вбок чуть ли не до земли. Этому способствует и устройство сбруи. Вишь, какие седла казачьи?! В другом седле так не встанешь и не прогнешься! Только в нашем седле можно джигитовкой заниматься! Ладно, ребята, пошли к лошадкам, научу вас по-казацки в седле сидеть!
— А как же мы без шпор лошадь подгонять будем?!
— А зачем казаку шпоры-то?! Они только мешают! У казака нагайка есть! И коня послать можна, и вражину за руку али за шею захватить!
Для каждого кандидата в кавалеристы подобрали лошадь и сбрую. Первые три дня проходили в привыкании друг к другу: человека и лошади. Григоров был на своем Орлике, а Максиму и Попову подобрали лошадок под их рост. Максу достался довольно высокий вороной конь по кличке Ворон, все время норовивший укусить нового наездника за коленку. Макс сначала не знал, что делать, даже хотел съездить ногой коню в зубы, но вовремя удержался. Увидевший это, Степан Левченко посоветовал наладить дружбу с Вороном, угостить его сухариком или куском сахара, постоянно ухаживать за ним и даже разговаривать почаще. Но конь должен понять, что главный в паре — человек, а не он. Постепенно всадник и конь наладили контакт. Этому способствовал и небольшой конный поход: к водопаду и обратно.
Вырабатывая у новичков умение управлять лошадью ногами, Новицкий по несколько часов заставлял их держать зажатые между ног большие деревянные колоды, одновременно крутя в руках тяжелые палки с шашку размером. Круговое вращение шашки рукой, согнутой в локте и на вытянутую руку, считалось одним из важнейших упражнений рубки, делающих кисть сильной и подвижной. Также поставили пару деревянных «козлов», на которых отрабатывалась правильность нанесения ударов шашкой. После чего уже на лошадях осваивали рубку лозы.
В занятия входила и общефизическая подготовка: бег, гимнастика, рукопашный бой. Все эти дни новоиспеченные кавалеристы возвращались в казармы еле волоча раскоряченными ногами налитое усталостью тело, с одной мыслю: быстрее упасть и заснуть. Даже есть не хотелось. Кое-кто поначалу выражал недовольство, но постепенно привыкали к таким нагрузкам. Тяжело в учении, легко в бою!
Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!
Рядом с кавалеристами занимался и отряд пехотинцев, состоящий из шестидесяти бойцов, разбитый на два взвода. Их подготовкой руководили Уваров и Нечипоренко, как офицеры-десантники. Они так гоняли своих подчиненных, что те черной завистью завидывали кавалеристам.
