Константин Калбазов - Росич
Вы совершенно правы, - согласился с доводами капитана Гаврилов.
В этот момент на мостик поднялся Фролов, в его руке была зажата кружка с каким-то питьем мутного цвета. При этом на его губах играла добродушная улыбка, а в глазах плясали искорки смеха.
Семен Андреевич, примите микстурку.
Что это?
Дак это, рассол. На опахмел первое дело, нет конечно клин клином вышибают, но мы сегодня, я так понимаю работаем.
Ты правильно понимаешь.
Рассол мягко заструился по пищеводу, успокаивая его прогоняя прочь неприятные ощущения от выпитого вчера, прочищая мозги и принося облегчение. Не мало этому способствовало и то, что не смотря на вчерашний перебор и полную амнезию, он на автопилоте сумел отдать нужные распоряжения и прийти в себя вполне вовремя.
Расправившись с рассолом, Семен отдал распоряжение Фролову выставить людей с биноклями и обеспечить круговое наблюдение за морем. После чего обнаружил, что действие рассола оказалось вполне благотворным и ему нестерпимо захотелось есть. Следующим пунктом его назначения была кают-компания, где он с присущей ему лихостью разобрался с обильным завтраком и блаженно развалившись на диване стал ждать сообщений от наблюдателей.
Примерно через час, его пригласили на мостик и по выражениям лиц находившихся там капитана и его помощника, он сразу понял, что его предположения оправдались полностью.
Семен Андреевич, с лева по курсу обнаружено какое то странное судно.
Что с ним не так?
Это явно военный корабль, вот только полузатопленный с обрушенными мачтами и судя по всему брошенный экипажем.
Гаврилов вооружился биноклем и стал осматривать находку. Он сразу же опознал крейсер "Боярин", судно явно приняло на борт изрядное количество воды и погрузилось по бортовые иллюминаторы, впрочем погрузилось довольно удачно, без какого либо крена. Водонепроницаемые переборки выдержали и не дали крейсеру затонуть. Обе мачты были сломаны и их обломки лежали на палубе и свисали с борта. Даже не искушенному в морском деле человеку становилось ясно, что его никто даже не пытался спасти.
Судя по всему наши морячки явно отличились.
Не могу возразить, - поддержал Семена Буров. - судно явно никто не пытался спасти, его просто бросили. Да-а, стоит здесь появиться какому ни будь заштатному миноносцу и японский флот обогатится легким призом, который уже в самое ближайшее время будет палить из своих орудий по нашим же горе морякам.
Я вижу вам это не по нутру,- заинтересовано спросил Гаврилов.
А кому это понравится, - не скрывая своего возмущения, подтвердил Буров.
Вот и мне не нравится. У вас на борту имеется водолазный костюм.
И не один. Но мне показалось, что мы здесь с несколько иной целью.
Да какие уж тут дела, когда такое безобразие творится. Сергей Сергеевич, давайте подойдем поближе и посмотрим, что можно сделать, может еще послужит красавец под Андреевским флагом. Только прошу вас поаккуратнее, похоже он подорвался на мине, не хотелось бы повторить его судьбу.
Будет сделано в лучшем виде, - Семен с удовольствием отметил тот факт, что Буров испытал чувство облегчения получив эту команду, ему явно была противна мысль о том, что можно было бросить судно с не значительными повреждениями в столь тихую погоду, а еще он был русским моряком, хотя и гражданским.
Снизив ход до самого малого "Ласточка" медленно, но верно стала сближаться с брошенным и осиротевшим крейсером. При этом большая часть наблюдателей переместилась на нос парохода и внимательно осматривала морскую гладь, чтобы не приведи Господи не повторить судьбу крейсера.
Примерно через час суда наконец сблизились в плотную и водолазы облачившись в свои костюмы спустились под воду, чтобы осмотреть подводную часть судна.
Осмотр повреждений показал, что есть возможность без особого труда подвести пластырь и откачать воду. Однако сделать это имея не значительное количество людей оказалось весьма не простым занятием, и все же, уже через три часа заработали помпы откачивая воду из затопленных отсеков.
Процесс откачки еще продолжался, когда "Ласточка" взяла "Боярина" на буксир и двинулась малым ходом по направлению к Порт-Артуру. По счастью погода стояла тихая и проблем не возникало, крейсер хотя и медленно, но неуклонно двигался по направлению к русскому порту.
Однако ничто в этой жизни не может протекать гладко. Вскоре, всем находящимся на борту пришлось немного поволноваться. На горизонте обнаружились дымы и судя по тому, что эти дымы низко стелились над водой суда шли довольно приличным ходом. Гаврилов и Буров буквально прикипели к окулярам биноклей, пытаясь разобрать, что это за суда. Если бы они появились с какой ни будь другой стороны, то Семен не задумываясь отдал бы команду на "Боярина" открыть кингстоны и затопить судно, но дымы приближались со стороны Порт-Артура и была весьма велика возможность, что это русские корабли.
Наконец стали различимы очертания и Буров с облечением опустив бинокль проговорил.
Есть все же бог на свете. Это наши эсминцы "Внимательный" и "Скорый".
Вы уверены.
Уж поверьте мне Семен Андреевич.
Вскоре эсминцы подошли в плотную и на палубе "Внимательного" появился его командир Стеценко, суда стояли в притирку и Семен легко рассмотрел своего вчерашнего собутыльника. Не без зависти он отметил, что на офицере вчерашняя попойка ни как не отразилась.
Здравствуй Ваня.
Семен, ты? Какими судьбами?
Я же говорил вчера, что мне необходимо в Дальний, ну вот, перегоняю имущество концерна под защиту флота. Да только похоже, что защищать нужно не нас, а вас. Скажи мне Ваня, а что это сейчас так принято воевать, что как только корабль получил повреждения, то его сразу же нужно покинуть и предоставить противнику возможность завладеть им. Так я наблюдал, как паре крейсеров досталось от батареи на Электрическом утесе, знаешь японцы почему то не придерживаются такой концепции.
Сказать, что Стеценко был пристыжен, это не сказать ничего, на офицера без боли смотреть было нельзя. На его открытом лице читалось сразу и обида, и злость на грани бешенства, и разочарование, но возразить ему было нечего.
Обменявшись информацией "Скорый" отправился в Порт-Артур, чтобы сообщить о случившемся, "Внимательный" остался со своеобразным кортежем в качестве эскорта. Время было довольно ранним и у них были все шансы добраться до Артура, еще до наступления темноты.
Уже на полдороги к порту подошли еще три миноносца во главе с крейсером "Новик" и на борт "Боярина" были высажены дополнительные люди которые на ходу производили ремонтные работы и пытались развести пары, однако это было сделать не легко, так как затопленным отсеком было именно котельное отделение, которое не смотря на то, что воду откачали продолжало сочиться влагой и люди ходили по нему разбрызгивая грязные лужи.
Так не спеша своеобразный отряд дошел до Порт-Артура и медленно втянулся на внутренний рейд, где "Ласточка" наконец отдала буксир и направилась к западной части бассейна, где у концерна был оборудован не большой причал.
Сказать, что Порт-Артур из-за произошедшего был похож на растревоженный улей, все равно, что ни сказать ничего. По всему городу разносились слухи которые то совпадали в общем но разнились в деталях, то противоречили друг другу с точностью до на оборот.
Одни говорили о том, что командира "Боярина", Сарычева, отдали под трибунал и в настоящий момент он находится на гарнизонной гауптвахте в ожидании отправки в столицу, где он должен предстать перед судом, за то, что оставил судно. Другие утверждали, что Сарычев вышел сухим из воды и продолжает командовать крейсером и будет продолжать, так как в столице есть кому за него замолвить словечко.
И те и другие были правы только от части. Сарычев действительно был отстранен от командования крейсером, однако ни кто и не думал помещать его под арест. Более того, после окончания разбирательств ему предписывалось отбыть для дальнейшего прохождения службы на Черноморский флот.
Другие слухи бродили о том, как и кто спас крейсер для России. Но здесь слухи отличались единодушием, разнясь разве только в том, как же наградили героев, за такое славное деяние.
Примерно через неделю после событий с "Боярином" Гаврилова пригласили к наместнику и Алексеев лично вручил нечаянному герою георгиевский крест. Что же касается остальных, то экипаж получил от руководства концерна премию, а матросам для поднятия духа было выставлено ведро водки.
Гаврилов не спеша прогуливался по набережной, только что покинув резиденцию наместника. Под пальто на его груди красовался георгиевский крест, который не мог развеять засевшую в его сердце тоску. Нет он конечно был до нельзя доволен собой, хотя уже и успел получить фитиль в письме от Антона, за свое не своевременное вмешательство в ход событий. А так же весьма однозначное неодобрение от своей супруги, которая была не довольна тем обстоятельством, что ее суженный решил отличиться на передовой.
