Евгений Красницкий - Женское оружие
– Не смогла бы, господин наставник.
– Вопрос всем девицам: а вообще вы на такое решиться смогли бы? Да не сдуру, а хорошо подумавши? Отвечать не надо, и так все понятно. Поняли теперь, чем восхищаться надо?
– Так точно, господин наставник!
– Врете! Ни хрена вы не поняли.
«Хорошо, он не меня спросил. Я-то ведь тоже… «ни хрена не поняла».
– Истинная сила воина, – продолжал Алексей, четко разделяя каждое слово, – не в оружии и не в броне, а в том, что он сам по себе оружие, а острое железо – лишь его режущая кромка. Женщина же, истинная ЖЕНЩИНА, боевая подруга, прикрывающая спину воина, тоже сама по себе оружие, но совсем другое. Не колющее, не режущее и не рубящее, а притягивающее и завораживающее, лишающее разума и осторожности. Защитить от него не может даже самая крепкая броня – одни лишь опыт и здравомыслие. Холодный рассудок, если угодно. Те, у кого их нет, перед женским оружием бессильны, как овца под ножом забойщика.
Вы, – Алексей выставленным указательным пальцем обвел сидящих перед ним девиц, – уже начали становиться таким оружием. Действенно оно пока только для отроков, да и то не очень, ибо не только пользоваться им вы не умеете, но даже и слышите о нем впервые. Научиться же им пользоваться будет потруднее, чем разить острым железом. Топором махать и дурень может. Женское же оружие без разума и знания жизни более опасно для самой хозяйки. Так, Анна Павловна?
Анна от неожиданности вздрогнула.
«Как он заметил-то меня? Ведь и не глядел в мою сторону. Воин…»
– Так, Алексей Дмитрич, истинно так. – Анна сделала несколько шагов и встала рядом с Алексеем. – Поняли, как об ЭТОМ говорить надобно, чтобы языка не лишиться? – Вопрос был обращен ко всем девицам, но смотрела Анна на снова скривившуюся от такой похвалы ненавистной чужачке Аньку. Та перехватила взгляд матери, презрительно фыркнула и возмущенно отвернулась.
Алексей же досадливо дернул плечом, и Анна поняла, что он ожидал от нее совсем других слов, отчего вдруг ощутила себя такой же глупышкой, как сидящие перед ней девицы, только что в краску не бросило. Ничего не придумала, чтоб исправиться, и стала ждать, как Алексей сам скажет то, что ожидал услышать от нее. Он же покосился на Анну, ощутил ее растерянность и снова заговорил:
– Бога молите, чтобы Арина Игнатовна согласилась вашей наставницей стать. Наука эта не просто вас выручать в случае опасности будет, а всю вашу жизнь устроить может, если хорошо ее усвоите.
«Сговорились они, что ли? Мишаня-то тоже толковал о том, что помощь мне от нее будет».
Возвращаясь к себе после посиделок, у самого входа в девичью Анна натолкнулась на Андрея: он явно собирался навестить своих подопечных.
«Неужто и в самом деле зашел бы?»
– Андрей, ты же знаешь – наверх у нас мужи не ходят, – мягко укорила его.
Он остановился, но разворачиваться и уходить не спешил. Прочесть что-то по его лицу, как всегда, было невозможно, но уж больно удобный случай подвернулся.
– Девчонки-то спят давно, а вот Арину я тебе сейчас позову.
И не ожидая согласия Андрея, оглянулась, ища, кого бы послать наверх.
«Посмотрим сейчас, как она себя поведет, если встретится с ним неожиданно».
Она окликнула одну из девок, стоявших в стороне и с опаской посматривавших на Андрея.
– Полина, сбегай в горницу, где вдову Арину с сестренками устроили. Скажи, боярыня зовет, пусть она вниз спустится. Да тихонько в дверь поскребись, девчонок не разбуди!
Андрей невозмутимо замер на месте. Доволен он был или нет таким решением, Анна так и не поняла, а вот Арина… Боярыня специально не спускала глаз с дверного проема, желая увидеть ее лицо в тот момент, когда она выйдет и увидит Андрея.
Ждать пришлось недолго, Арина появилась на пороге, явно успев только накинуть на голову платок. И – Анна сразу же убедилась – его первого и увидела, причем его одного – так мгновенно вспыхнули радостью глаза молодой женщины, и лицо словно внутренним светом озарило:
– Андрей!
И только потом она обернулась к Анне:
– Звала, Анна Павловна?
«Как там Илья-то говорил? Будто краше его и никого на свете нет… Ну и с богом. Похоже, и правда повезло ему наконец… так не притворишься…»
– Да вот, Андрей проведать вас пришел, да у нас мужам в девичью хода нет, – улыбнулась боярыня. – Я за тобой и послала.
– Благодарствую, – слегка поклонилась в ответ Арина и снова взглянула на Андрея.
– Спят девчонки уже, умаялись, – сказала, будто отвечая на только ей одной понятный вопрос. Нахмурилась вдруг, будто силясь понять что-то. Андрей вздохнул едва заметно, не зная, как объяснить, но Арина вдруг переспросила, еще не очень уверенно:
– Спрашиваешь, не испугаются ли, если одни проснутся?
Анна с удивлением увидела, что он кивнул – угадала вопрос!
– Да нет, им тут покойно. Не проснутся теперь до утра, крепко заснули. А про тебя спрашивали, – добавила Арина и улыбнулась. – Привыкли, что каждый вечер ты рядом был. Я уж им сказала, что ты с отроками занят. Ну да еще увидитесь.
«Да она же не просто с ним говорит – отвечает ему… На его вопросы отвечает… и, кажется, угадывает. Вон, Андрей-то опять ей кивнул. Но… как это она?!»
Уже у себя в горнице, укладываясь спать, Анна перебирала в памяти то, что увидела сама и услышала про Арину от других.
«Господи, ну наконец-то хоть одна умная баба нашлась, не испугалась, что калека немой. Приглядеться-то к ней еще не мешает, но, похоже, и в самом деле повезло Андрею нашему: бабонька-то работящая, не избалованная, хоть и красавица, и дочка купеческая. И он ей явно по сердцу пришелся. Теперь бы не спугнул их кто-нибудь, а то ведь найдутся умники, из зависти ославят бабу. Хотя… Впрямую Андрею сказать что-нибудь побоятся, с ним самим связываться никто не станет, да и я здесь сплетников всегда окоротить могу, а вот в Ратном языки заработают… Уже заработали. Надо бы с Настеной об этом поговорить, ей тоже судьба Андрея не безразлична: еще матушке его покойной обещала за ним приглядывать. Так, кто еще помочь может? Илья? Да, обязательно ему сказать надо, чтобы прислушивался, кто чего говорить про Арину и Андрея станет: если просто судачить про нее будут – это пусть, все равно косточки перемоют, не удержишь, а вот не дай бог какая дура оговаривать начнет… Впрочем, за бабами есть кому присмотреть, Илья же пусть лучше послушает, что про нее мужи говорить будут. Говорить обязательно станут: такая красавица, да вдовая, да еще и смелая. Про нее и татей в Ратном, поди, уже даже глухие сплетничают. И непременно охотники найдутся подкатиться к ней. А когда ничего у них не получится – а не получится ведь, уж настолько-то я в людях разбираюсь, – вот тогда и надо держать ухо востро: мужи по злобе да от досады еще почище баб ославить могут. Сами-то, козлы эдакие, с любой бабой готовы… и нас по себе судят, ироды. Ну а с Настеной я в воскресенье поговорю, после службы увидимся. Одним словом, быть Андрею женатым! Или я здесь не боярыня?»
Глава 4
Июль 1125 года. База Младшей стражи
После всех неожиданностей и волнений прошедшего дня спала Анна плохо, почитай, и вовсе не спала. Полночи сама ворочалась с боку на бок, и точно так же мысли в голове ворочались – то перекатывались лениво, перетекая из одной в другую, то прыгали и толкались: не успеешь одну додумать, а ее уже следующая вытеснила и тут же сама вслед за ней куда-то убежала.
«Ну Мишаня, ну сынок… Вывалил матери на голову кучу новых забот, поманил будущим… Поманил – или напугал? Ну и напугал тоже – ТАКОГО только полная дура не испугалась бы. Ну так а ты, матушка моя, не дура, побоялась немножко – и хватит. Теперь думать надо, что и как делать, чтобы по самому краешку пройти и не упасть. Ой, ну кого ты, Анька, дуришь? Пройти и не упасть… Тут одним разом не обойдешься: туда попадешь – всю оставшуюся жизнь по лезвию ножа ходить придется… а желающие подтолкнуть всегда найдутся. Страшно? Да! Только оставаться в лесной глуши, вдовий век тянуть – еще страшнее. Нет! Не хочу! Сыта по горло, наелась. И нечего, душа моя, Бога гневить: от ТАКИХ подарков не отказываются. Так что кончай причитать, начинай думать: что я могу сделать, чтобы Мишане помочь, подпереть в нужный миг своим плечом… да и не только своим. Леша тоже не захочет долго в глуши сидеть, не могут такие мужи в безвестности обретаться. А Мишаню он поддержит – вон как уважительно с ним сегодня здоровался. Ох ты, Господи, Пресвятая Богородица! Это что же такое в моем сыне есть, что сам Рудный воевода с ним как с ровней говорит? И что хочешь со мной делай, а не могу я представить себе Лешу отчимом Мишани – равные они, разные, но равные! Уже сейчас равные, а что же дальше-то будет? Отрок пока еще, а такие дела вершит. Откуда что берется? Будто подсказывает ему кто… А может, и в самом деле подсказывает? Может, прав был тогда Аристарх, что настоял… Нет, нельзя про ЭТО, даже в мыслях нельзя: Господь и в мыслях наших читает…»
