Виктор Суворов - Святое дело

Какой ему от этого толк? Какая от этого выгода? Зачем подставлять себя под первый удар, если Польша полна решимости принять его на себя? Зачем Красной Армии рваться в первый эшелон, если ее туда не пускают?

Позиция эта становится еще более смешной, если принять во внимание, что кремлевская пропаганда нам в голову вдалбливает мысль о полной небоеспособности Красной Армии и о диком страхе Сталина перед надвигающейся угрозой с запада.

Если боишься, то прячься за спину Польши, зачем в первый ряд лезешь?

Сдается мне, что удивительная щедрость Сталина в первой ситуации и столь же удивительная скупость во второй объясняются тем, что никто в Кремле ни к первой, ни ко второй ситуациям всерьез не относился и возлагаемых на себя обязательств выполнять не собирался. Надо было только продемонстрировать решимость дать отпор агрессору при любом раскладе… И потребовать коридоры через Польшу… И получить отказ…

После этого можно было положить чистую руку на горячее сердце и сокрушенно заявить: мы-то рвались вас защищать, да вы не согласились… После отказа Польши можно было вывешивать красный флаг со свастикой в московском аэропорту и доставать из холодильников бутылки для встречи Риббентропа.

Глава 11

А как вы эти коридоры представляете?

Планы не могли быть более благородными, гуманными и свободолюбивыми, чем их инициаторы. Мир уже тогда стоял перед зловещим соперничеством Освенцима и Майданека с Катынью, Куропатами, Колымой.

1

Когда речь заходит о требовании маршала Ворошилова пропустить войска Красной Армии через польскую территорию, т.е. о коридорах через Польшу, я терпеливо выслушиваю аргументы маститых академиков, потом, потупив взор, вопрошаю: а как вы себе ни коридоры представляете?

Позвольте объяснить смысл вопроса. Для этого разрешите зайти издалека. Из 1812 года.

Ситуация для государства Российского сложилась аховая, Бонапарт ведет огромную армию на Москву. Кутузов со своей армией отходит. Царь, элита общества и весь народ требуют генерального сражения. Кутузов один понимает, что генеральное сражение может погубить и армию, и Россию. Это вам все-таки Бонапарт. Главная его сила как раз в том и заключается, чтобы противника сокрушить в генеральном сражении. Равных ему в ведении генерального сражения нет. Он такие сражения пока не проигрывал.

Мысль, конечно, правильная: сразиться с Бонапартом, но можно крепко нарваться. Потому Кутузов от генерального сражения уклонялся сколько мог.

Но одноглазая лиса понимала, что крикуны, которые в смысл происходящего не вникают, тоже правы по-своему. Не каждому ведь даны мозги великого полководца.

Общество роптало. Да и армия злилась. Ворчали старики: что ж мы, на зимние квартиры? Слухи пошли. Кутузова обвиняли и трусости. Это могло завершиться отстранением от должности. Вместо Кутузова государь мог поставить храбреца, который, несомненно, бросился бы в бой и в том бою сломал бы шею не только себе, но и всей армии. Поэтому, дабы отвести обвинения в нерешительности и трусости, Кутузов у ворот Москвы дал сражение. Место он выбрал у села Бородино, на речке с необычным, странным и жутким именем — Война.

Крови в тот страшный день было пролито немерено. На достаточно узком участке в смертельной схватке сцепилось ЧЕТВЕРТЬ МИЛЛИОНА солдат. 1200 пушек с двух сторон с рассвета до заката гвоздили ядрами и картечью. Убито и покалечено более 100 000 человек и не меньшее число лошадей.

И Бонапарт, и Кутузов объявили Бородинскую битву своей победой. Глядя на ту мясорубку из XXI века, признаем, что завершилась битва на тех же позициях, что и началась. Ни одной из сторон не удалось опрокинуть другую.

Отчего же Кутузов это побоище своей победой объявил?

Оттого, что Бонапарту не удалось сокрушить Русскую армию и принудить Россию к капитуляции! Дав сражение у ворот Москвы, Кутузов обезопасил себя от упреков в трусости и обеспечил себе возможность и дальше действовать так, как считал нужным.

После сражения Кутузов решил больше не рисковать, на другой день битву не продолжать. Он отдал приказ на отход, отдавая Москву французам. Понятно, что Бонапарт объявил эту битву своей победой. Как же иначе: была битва, после которой русские сдали Москву…

Армия Кутузова отошла к Москве, прошла через нее и двинулась на юго-восток. Бонапарт занял Москву. А Кутузов, оторвавшись от преследования, повернул на ЗАПАД!

Он провел свою армию южнее Москвы и основал укрепленный лагерь юго-западнее города. Тут Кутузов пополнял свою армию, готовил ее к новым сражениям и Бонапарта не тревожил. Бонапарт забеспокоился сам. Кутузов оказался у него за спиной. В любой момент он мог перекрыть все дороги, которые связывали армию Бонапарта с Европой. Это Бонапарту весьма не понравилось. И он решил уходить.

Хотя еще не было зимы.

Хотя никто его из Москвы не гнал.

Марш-маневр Кутузова — блистательный пример использования стратегии непрямых действий: Кутузов со своей армией сидел в укрепленном лагере и не делал ничего! А Бонапарт сам побежал из Москвы!

До сих пор Кутузова обвиняют в том, что он сдал Москву. Тут срабатывает психология. Все понимают роль Москвы, но упускают совсем неприметную деталь: в то время столица империи находилась НЕ В МОСКВЕ.

Отдавая Москву, Кутузов ничем не рисковал. Управление государством не нарушалось ни на минуту. Упрекать надо не Кутузова, а Бонапарта. До сих пор никто не объяснил странный выбор: зачем он шел на Москву, если столица — Петербург?

Отдав Бонапарту Москву, Кутузов уготовил гибель огромной армии завоевателя и обеспечил Русской армии победоносное движение до Парижа и его захват. А Париж был столицей империи. И не только. Париж тогда был столицей всей континентальной Европы. Отдавая ферзя, Кутузов обеспечил мат.

Тут еще раз стоит напомнить разницу между Российской империей и Советским Союзом. Русская армия пришла в Париж, Бонапарта не застала и вернулась домой.

А товарищ Сталин, если бы захватил Париж, ни при каких условиях никогда бы из него добровольно не ушел.

2

Теперь представим себе, что вся эта сталинская готовность обуздать агрессора в августе 1939 года была не напускной, не шутейной, а самой что ни есть настоящей. Представим, что правительствам Великобритании и Франции удалось уломать вреднющих панов и те коридоры предоставили. Все хорошо, все чудесно. Товарищ Сталин выдвигает к польско-германской границе, почти на рубеж Одера 2, а то и 4 миллиона бойцов и командиров Красной Армии с соответствующим количеством артиллерии, танков, самолетов, стратегических запасов и пр.

Как все это хозяйство можно разместить?

Хорошо было Жукову в Монголии. Степь да степь кругом. Ни живой души. Сажай самолеты куда нравится. Аэродром — везде. Рой траншеи, какие желаешь. Размещай своих бойцов так, как находишь нужным.

Но Польша — не Монголия. Тут густонаселенная Центральная Европа. 5 тысяч боевых самолетов — это 100 полнокровных авиационных полков. А 5500 самолетов — это 110 полков. В ходе войны было признано, что и этого много. После войны утвердилось: истребительный полк — 40 самолетов, тактических бомбардировщиков — 30.

Каждому полку надо минимум три аэродрома: основной и два запасных. С выходом Красной Армии на территорию Польши надо было немедленно развернуть по крайней мере 300-330 аэродромов.

Но 5-5,5 тысячи самолетов — это только истребители и бомбардировщики. А куда разведывательные самолеты сажать прикажете? А транспортные? Но ведь и летную квалификацию пилотов и штурманов поддерживать надо и повышать ее. Поэтому надо иметь еще и учебные самолеты в достатке. И аэродромы для учебных полетов не у самых границ.

Кстати, а где бы нам авиационную группировку разместить так, чтобы наши мирно спящие аэродромы в одно прекрасное воскресное утро не попали под первый внезапный сокрушительный удар? Истребители лучше держать километрах в 100 от границ. А бомбардировщики неплохо бы за 200 км от границ разместить. Для устойчивости авиационной группировки не мешает иметь и тыловые аэродромы ну хотя бы в 300 км от границ. Случись что, было бы куда авиации отскочить.

Но если так, то советские аэродромы пришлось бы строить по ВСЕЙ ПОЛЬШЕ. Возьмите карту Польши в границах 1939 года. На западе — Германия, с севера — Восточная Пруссия, с юга — занятая немцами Чехословакия. Возьмите циркуль и отмерьте радиусы в 100 километров от границ. Незанятыми останутся только центр страны и восточные области. Вот тут по центру Польши и размещайте аэродромы для истребителей. Сюда же тяните дороги и связь. И для такого количества самолетов разворачивайте колоссальные склады и хранилища авиационного топлива, бомб, снарядов, патронов, запасных частей. И без ремонтной базы никак не обойтись. Эти аэродромы, коль скоро они в сотне километров от границ, надо защищать не только зенитной артиллерией, но и полевыми войсками.