Степан Кулик - Новик, невольник, казак
– Вижу, опыт у тебя и в самом деле немалый. Даже тайные слова знаешь.
– Ну так поплавай с мое по реке… – не стал отнекиваться кормщик. – Олесь, Петро! Заснули что ли? Типун мне на язык… Живо в воду! Тащите лодки к берегу.
Олеся, еще окончательно не осознавшая своего перевоплощения в парня, чуток замешкалась, за что была награждена несколько грубоватым сравнением с длинноухим жвачным животным из отряда непарнокопытных. Ну, что поделать? Таковы реалии мужской жизни…
У крайнего костра лодок было немного меньше, чем в центре. Нашлось место и для наших двух.
К тому времени окончательно стемнело, тем более под нависающей стеной обрыва. Так что увидеть можно было лишь те места, куда доставали отблески не такого уж и большого костра. В основном все воспринималось как игра теней. Неподвижных – кип тюков с товарами и размытых, снующих по берегу – контрабандистов.
Как и говорил Типун, наше прибытие никого не заинтересовало. Сидящие у костров только головы повернули, но ни один не подошел и даже не окликнул. Если дозорный пропустил – значит, свои. И если захотят, сами подойдут к огню. А не захотят, так на то их воля.
– Василий. Вы с Олесем пока здесь обождите. А мы с Петром к атаману наведаемся. На моей памяти не случалось еще, чтобы контрабандисты промеж собой свару затевали… типун мне на язык. Тем более в таборе. Но держись настороже. И если все же кто-то с вопросами подойдет – отвечай, что мол, окуни мы… то бишь – перекупщики. Зачем пришли, знает главный. А он к Черноте пошел. Вернется – с ним говорите.
– Не учи ученого… – проворчал Полупуд.
– Э-э, нет, друже, не то говоришь… типун мне на язык, – не согласился кормщик. – У речного братства свои законы и язык свой, тайный. Ты себя сразу выдашь. Даже если молчать будешь. Так что, кроме того, что я сказал, больше не произноси ни слова, если не хочешь усложнить нам жизнь.
Полупуду не слишком понравилось оказаться в роли новика, но казак был опытным и мудрым, понимал, что товарищ прав, так что упрямиться не стал.
– Не волнуйся, Семен. Не подведу. Правда, Олесь?
Обращаясь к девушке, он как бы свел всё к шутке, но в то же время подтвердил, что последует совету и будет придерживаться заведенных среди контрабандистов правил.
Типун так уверенно двигался между грудами товаров и расположившимися на отдых людьми, что было ясно – знает, куда идет.
При нашем приближении сидящие у костров не меняли тона разговора, не поворачивались на звук шагов, но руки у каждого словно сами по себе нащупывали оружие.
– Добрый вечер добрым людям… – неизменно произносил Типун, проходя мимо.
И ему так же неизменно отвечали:
– Дай, Господи, – после чего возвращались к прерванному занятию или разговору.
Насколько я помнил бабушкины наставления, в христианстве нет такого приветствия. Только в ночь перед Рождеством говорят «Дай Боже добрый вечер» и отвечают «Дай Боже здоровья». Видимо, и тут речники придумали для себя особые слова. Которые человек случайный знать не может. Поэтому и отпускали пальцы рукояти пистолей и сабель, как только кормщик произносил заветную фразу.
Пригодится или нет, а запомнить следует. Та же бабушка, царствие ей небесное, любила приговаривать, что человеку не все стоит делать, но знать надо.
– Заблудились или ищете кого-то? – от навесной стены оврага отделились двое и шагнули наперерез.
– Рыбака… – спокойно ответил Типун. – Старшего в этой заводи.
– И что надо?
– Мы только пришли с водой, типун мне на язык… Давно не рыбачил в этих местах. Хочу спросить, на что лучше клюет.
Ответ оказался правильным, поскольку стражники так же молча исчезли, как появились, а мы пошли дальше.
Тусклые багровые отблески пламени, просвечивающего между рассохшихся клёпок, делали окружающую нас обстановку зловещей и таинственной. Так и казалось, что вот-вот, кутаясь в длинный черный плащ, навстречу шагнет какой-нибудь Зорро или граф Дракула. Если не киношный вампир, то хотя бы настоящий – знаменитый венгерский князь Цепеш, прославившийся непримиримой и невероятно жестокой борьбой с османами. Не существовало в мире такой казни или пытки, которую он не применял бы к пойманным басурманам и их пособникам. Из-за чего и стал в будущем прототипом главного голливудского вампира.
Действительность от воображения отличалась только нюансами.
Ждущий нас человек носил не темный плащ, а зеленый, щедро расшитый бисером и золотыми нитками кунтуш. Был не худощав, а напротив – весьма упитан. Рост тоже немного подкачал. Разбойничьих атаманов ведь обычно рисуют лохматыми, звероподобными богатырями с косой саженью в плечах. Эдакими витязями… хоть и сбившимися с пути истинного. Зато взгляд Черноты мог бы поспорить жесткостью с самим Серком. Я вспомнил о кошевом запорожцев лишь потому, что другого сравнения не было. Глаза Полупуда тоже могли смотреть, словно на пику нанизывали, но именно – могли. А вот чтобы вот так постоянно. С этим я повстречался лишь во второй раз в жизни.
В общем-то, ничего странного. Контрабандисты по сути такая же неуемная, дикая вольница, такие же волки. Только не степные, а речные. И чтобы совладать с ними, удержать хоть в каких-то рамках, не достаточно быть сильным или умным, а непременно – самым свирепым и беспощадным. Только такого вожака стая примет и покорится его слову.
– Добрый вечер добрым людям, – произнес он негромко. – Не меня ли ищешь… Типун?
Глава девятая
– Дай Господи. Знаешь меня, Чернота? – Типун склонил голову к плечу, приглядываясь. – А я вот тебя, извини, не припомню.
– И немудрено, – развел руками главный контрабандист.
Одновременно демонстрируя, что оружия в них нет. Ну, так оно ему и без надобности. Те самые двое, а может, и какие другие личности снова замаячили у нас за спинами. И они-то пустых ладоней не демонстрируют.
– Вести с водой плывут. Если как ты, по реке ходить, можно что-то и пропустить. А я на одном месте сижу. Вот и узнаю обо всем, что интересного на Днепре-Славуте происходит. Не ошибся ты… Мы прежде не виделись. Но о кормщике Ворона слышал. Поэтому и удивился, увидев тебя здесь одного. Без атамана.
Голос «рыбака» изменился и дружелюбия в нем больше не звучало.
Типун шагнул назад и положил руку на саблю. Тени позади немедля материализовались и двинулись в нашу сторону. Не дожидаясь развития событий, я встал у кормщика за спиной, приготовившись выхватить из-за пояса пистоли.
– Я пришел выказать уважение старшему рыбаку… – Семен продолжал говорить совершенно спокойно, словно и не заметил прохладной встречи. – А не на допрос к начальнику городской стражи, типун мне на язык. Но если ошибся и не там причалил, извини… Мы уже уходим.
– Не торопись… – примирительно поднял руки Чернота, и, повинуясь этому жесту, «тени» снова развоплотились. – Как-то наш разговор не задался. Я, собственно, к тебе, кормщик, никаких претензий не имею. А вот с атаманом вашим хотел бы встретиться. Поэтому и спросил о нем.
Типун тоже опустил руку. Помолчал немного.
– Ответ от вопроса зависит, рыбак… Как эхо… типун мне на язык. Попробуй еще раз. Может, другие слова услышишь.
Чернота кивнул и шагнул ближе, протягивая левую руку так, чтобы на кисть падали отблески костра.
– Смотри сам…
Я не сразу понял, что главарь контрабандистов имеет в виду, да и посматривал больше за спину, не доверяя «теням». А только когда пригляделся, понял, что на руке Черноты не хватает нескольких пальцев. Увечье не бросалось в глаза еще и потому, что фаланги были срублены наискосок. Из-за чего казалось, что пальцы просто согнуты.
– Ворон? – Типун произнес только одно это слово.
– Он… – кивнул «рыбак». – Так что, сам понимаешь, хотелось бы должок вернуть.
– И ты хочешь, чтобы я…
– Нет-нет… – Чернота снова взмахнул руками. Судя по излишней жестикуляции, в его жилах текло много южной крови. Или цыганской. – Многое слышать о Типуне доводилось, но никто не обвинял его в предательстве. Поэтому вопрос намного проще, кормщик. Можешь не говорить, где атаман сейчас. Скажи только одно: Ворон собирается к нам заглянуть или уже знает, что в Рачьем заливе новый рыбак снасти забросил?
Типун снова помолчал какое-то время. После ответил. Медленно. Взвешивая каждое слово.
– Планы атамана мне неведомы… Ворон никому не доверяет и никогда нельзя быть уверенным, какое решение он примет в последнюю минуту… типун мне на язык. Сейчас он находится в половине дня отсюда, если по течению. Вверх подниматься дольше будет, само собой. Точнее, извини, не скажу. Я здесь, чтобы разузнать цены до его подхода. Тогда Ворон решит, в Кызы-Кермене разгружать байдак или плыть дальше.
Теперь замолчал Чернота. Молчал долго. Я даже зябнуть начал. Все ж ночью на берегу реки не слишком жарко. Семену такое молчание тоже не понравилось.
– Если разговор закончен, то я пойду… Завтра рано вставать. Надо поспать хоть немного…
