Василий Звягинцев - Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых
Тот довольно долго молчал, пожевывая губами. Потом лицо его просветлело.
— А недурно, очень недурно вы придумали. Масса проблем сама собой снимается. И при деле целых четыре года будете, и образованность свою повысите, с дальнейшей карьерой проблем не будет. Генералом лет в тридцать пять можете стать. А до того, кроме стипендии, полковничий оклад в полном объеме получать будете. Истинно молодец, подполковник Чекменев в вас не ошибся. Да и мы с князем…
Теперь осталось только достойную биографию вам придумать, по документам все провести. Но это нам не сложно. Одно имейте в виду — геройский свой знак вы в нынешней ипостаси носить не будете. Во избежание лишних вопросов. А крестик Георгиевский можете, тут никаких сложностей. Итак, приступим…
Глава девятая
Большая парусно–моторная яхта турецкого миллиардера Ибрагима Катранджи, скорее похожая на океанский пакетбот середины XIX века, неторопливо крейсировала вдоль северного берега Персидского залива. Погода благоприятствовала морской прогулке. Почти неподвижная индиговая вода залива, легкий бриз с вершин хребта Загрос.
На корме под белым парусиновым тентом предавались послеполуденному кайфу несколько человек. Сам хозяин, представительный мужчина лет пятидесяти, трое гостей восточной наружности и европеец, по виду славянин или прибалт. Несмотря на то что почти все они выглядели мусульманами и на гафеле бизань–мачты колыхался красно–голубой вымпел с полумесяцем, стол, кроме обычных восточных закусок и сластей, был обильно сервирован многочисленными бутылками и графинами, причем не только с прохладительными напитками, но и винами, коньяками, даже русскую водку можно было здесь отыскать.
Правда, участники застолья спиртным не злоупотребляли.
Говорили по преимуществу об итогах недавно завершившейся арабо–израильской войны. На которую возлагали столько надежд и которая столь быстро и бесславно была проиграна. Обсуждали перипетии сражений азартно, заново переживая горечь поражения. Естественно, со своей точки зрения, скорее тактически, не вдаваясь в долгосрочные политические последствия, поскольку на государственном уровне проблемой занимаются правительства, Организация арабского единства, Исламская конференция и тому подобные структуры.
Но вот как раз хозяина, господина Катранджи, это все волновало мало. Как турок, он, скорее, в глубине души радовался очередному ослаблению геополитических соперников, нежели скорбел.
Тем более что отчаянный, плохо подготовленный и мало кому понятный бросок арабских армий на Израиль был на самом деле направлен чуть ли не лично против самого миллиардера. Он расценивал эту войну как попытку недобросовестных партнеров в последний момент сорвать плод, который он выращивал долго и старательно, и сбежать с добычей.
Что ж, они достаточно наказаны, и напыщенный египетский король Фарух с его бездарными маршалами, которых у него больше, чем у Наполеона, и по недомыслию примкнувшие к нему союзники, лишившиеся почти всей своей тяжелой техники и многих тысяч солдат.
Так даже лучше, потому что сам Катранджи не потерял ничего, кроме нескольких миллионов фунтов и какого–то количества времени. Впрочем, время, как и деньги, он компенсирует. Раньше это, кажется, еще никому не удавалось.
Миллиардер довольно хохотнул при этой мысли, сделал большой глоток красного греческого вина. Греков он терпеть не мог, но их вина, душистые и терпкие, ценил. Особенно они хороши в жару. Разжижают кровь и утоляют жажду.
Что там болтают эти глупые люди, одержимые страстью к реваншу?
— Само существование государства Израиль — это уже агрессия против святой арабской нации. Любой мир — лишь прелюдия к новой войне, в которой мы достигнем, наконец, своей цели. И горе неверным, которые поддерживают Израиль и тем самым бросают нам вызов.
Из этого следует, что виновные в нашем последнем поражении должны быть наказаны, причем, поскольку об использовании регулярных армий на ближайшие годы придется забыть, все ставки будут сделаны на «стратегию непрямых действий». Зато здесь мы превосходим врагов с их примитивным европейским «рациональным мышлением».
Мы начинаем операцию «Укус скорпиона». Мы заставим врага ужалить самого себя и умереть от собственного яда. Лишь бы только нам удалось получить копию «Гнева Аллаха»… — громко, не опасаясь, как на берегу, подслушивающих устройств, рассуждал, а скорее вещал тучный старик, владелец нескольких бейрутских газет и торговых фирм, он же по совместительству идеолог крайне правой антиизраильской организации «Фаланга». — Я слышал, Ибрагим–эффенди, ваши люди входили в контакт с окружением шейха Муслима незадолго до того, как он отправился в свой последний поход?
— Чтобы я знал и контролировал все контакты всех людей, которые работают на меня, моя голова должна быть больше, чем у ифрита из сказок «Тысячи и одной ночи», — с улыбкой сообщил Катранджи. — Только генеральных директоров и президентов моих компаний насчитывается больше пятидесяти. И все они ведут дела самостоятельно, разумеется, до тех пор, пока меня устраивают балансы годовых финансовых отчетов. Однако о «Гневе Аллаха» я тоже слышал. Кстати, довольно безвкусное название. Чем страшнее оружие, тем безобиднее следует его именовать. Так мне кажется… — Говоря, он перебирал унизанными перстнями пальцами крупные черные четки немыслимой цены и древности.
И четки и перстни — все это антураж, дань старательно культивируемому облику самодовольного и недалекого набоба[22]. На самом деле Катранджи учился и в Петрограде, и в Берлине, без акцента говорил на четырех языках, умел носить и фрак, и смокинг. Кроме того, к слову сказать, название «Гнев Аллаха» придумал именно он, с той же самой целью — напустить как можно больше тумана.
— К сожалению, шейх Муслим унес с собой главную тайну — откуда взялся этот «Гнев», кто его сделал…
— Я думал, вы знаете, Ибрагим–эффенди. Существует мнение, и небезосновательное, что вы знаете все.
— Всего не знает даже Аллах, — смиренно наклонил голову миллиардер.
— Вы кощунствуете, — вставил доселе молчавший чернобородый человек, похожий на перса. — Аллах всемогущ и всеведущ.
— Здесь не место для богословских споров, — ответил Катранджи, который не выносил, когда его перебивали, тем более — в его собственном доме. Кроме того, он был хотя и мусульманин по культуре, но турок, поклонник Ататюрка, а значит, практически атеист. И любил дразнить фанатиков любой конфессии. — И я совсем не уверен, что даже Аллах, милостивый и милосердный, вполне осведомлен, скажем, о мыслях и намерениях христианского бога или еврейского Яхве… Но оставим это. — Властным жестом он заставил перса замолчать.
— Может быть, кто–то прояснит, что вообще представляет собой этот «Гнев»? — спросил славянин, которого присутствующие, с некоторым трудом выговаривая имя, звали Станиславом. Он представлял здесь крупнейшую в Европе подпольную организацию «Народовы силы збройны»[23], ставящую своей целью возрождение Великого польско–литовского государства «от моря и до моря».
По причине отсутствия возможностей для реализации программы–максимум ее боевики пока вредили России и Германии там, где удавалось. И возлагали определенные надежды на союз с мусульманами.
— Это все–таки бомба необычайной конструкции или нечто другое? Как можно уничтожить миллионы неверных и самим не задохнуться от миазмов их разлагающихся трупов? Вы представляете, что это будет за ад?
— Я не знаю, как устроена эта адская машина, да и знать мне этого не нужно. Могу только заверить вас, что трупов не будет. Испытания это подтвердили. Ни трупов, ни раненых, ни пленных. Мы получим совершенно пустую, девственную землю со всеми ее богатствами…
— Невероятно! Не могу усомниться в ваших словах, но — невероятно. Если все, что вы говорите, — правда, это похоже на действие нейтронной бомбы, но я все равно не понимаю, куда денется живая органика. Не испарится же?
— В этом и кроется великая тайна, которая принесет нам победу. Сначала в Палестине, а потом и во всем мире. Зеленое знамя Пророка накроет, наконец, всю землю, как и было нам завещано «Невидимым имамом». Создатель «Гнева Аллаха» утверждает, что может придать своей машине любую мощность. Достаточную даже для того, чтобы очистить от неверных целые континенты.
— Это было бы неплохо. Скажем, свободная от москалей полоска между Бугом и Волгой…
Катранджи снова улыбнулся. Пусть собеседники тешат себя несбыточными надеждами. А пока — работают на его замыслы, даже не подозревая об этом.
Он–то как раз знал, что представляет собой устройство, о котором идет речь. И уже успел встретиться с человеком, изготовившим его. И вернуться, чтобы провести нынешнюю встречу.
