«Битлз» in the USSR, или Иное небо - Буркин Юлий Сергеевич
– Вставайте, пьяницы несчастные, – обернулся он к остальным. – Познакомьтесь с великим человеком. Если бы не Лев, у нас не было бы синтезаторов. И что бы мы тогда сейчас играли?
– Честный рок-н-ролл, – пробурчал Джон, но к гостю подошел и подержал его руку в своей.
Его примеру последовали Пол и Ринго. Джордж виновато развел руками:
– Не обращайте внимания на этих невеж. Вчера на банкете они основательно перебрали и соображают сейчас туговато.
– Да, меня Бронислав Валерьянович предупредил, – покивал Лев Сергеевич. – Я тут кое-что захватил, попробую вам помочь. – Он подошел к телефону и набрал номер. – Добрый день. Это буфет? Тут гостям из Англии требуется ваша помощь. У вас случайно не найдется капустного рассола? Прекрасно, несите его как можно скорее. Хотя бы литр. Комната семьсот тринадцать. Ждем-с.
– Рассол мы уже пили, – трагически сообщил Ринго. – Ноль эффекта. Жизнь все так же отвратительна.
– Спокойствие, юноша, – жестом остановил его Термен. – Пили, да не тот. Его еще зарядить надо. Помню, когда мы с Лениным на терменвоксе «Жаворонка» в две руки сыграли, то так расчувствовались, что зашли в кабачок да и наклюкались там до зеленых соплей. Только моим заряженным рассолом потом и спаслись.
Джон посмотрел на Термена поверх очков.
– Простите, где это вы с Лениным напару играли? В мавзолее?
– Зачем в мавзолее? – не обиделся Термен. – В Кремле, в двадцать первом. – Лев Сергеевич глубоко вздохнул. – Если бы не эти торопыги в белых халатах, так и вы сейчас с ним пообщались бы.
– В смысле? – не понял Пол. – Его убили врачи?
– Да нет, он сам умер. А я тогда многими вещами занимался, идей у меня было… – Термен махнул рукой. – Заинтересовался животными, сохранившимися в вечной мерзлоте, некоторых оживил. Тут-то и понял, что и Ильича можно спасти, он как раз только-только скончался. Разработал начерно проект оживления с помощью определенной частоты токов, обратился к Сталину, да поздно уже было: выпоторошили беднягу, внутренние органы вынули и к бальзамированию приступили.
Вошли Йоко и Линда. Линда, отклоняясь назад, несла трехлитровую банку с желтой жидкостью. Бухнула ее на тумбочку и недовольно сказала:
– Лошадей нашли. Сидим в буфете, кофе пьем, тут к нам подходит женщина и говорит: «Вы с „битлами"? Вот для них лекарство» – и хлоп эту банку нам на столик. Мы говорим: «Так сами и отнесите». А она отвечает: «Не понимаю, я плохо говорю по-английски». И сколько мы ей ни втолковывали, чего хотим, так и не поняла.
– Это по-нашему, – усмехнулся Лев Сергеевич. – Когда надо вам – не понимают, а когда им – понимают хоть по-китайски.
– Кстати, – Линда подбоченилась, – скажи-ка мне, милый, что это ты вчера шептал на ушко той размалеванной официантке?
Пол совершенно не помнил эпизод с официанткой, но он привык не спорить с Линдой и отозвался наугад:
– Я ей сказал: «Отстань, сука, я сильно женат». Линда вздохнула и махнула рукой:
– Ты неисправим.
– Ну что, давайте лечиться, – предложил Лев Термен. – Где у вас тут стаканы?
Йоко поставила на стол стаканы и бокалы.
– Итак, подзарядка, – сказал Термен и снял с банки полиэтиленовую крышку. Затем вынул из кармана напоминающий авторучку стержень, подсоединил к нему извлеченный из другого кармана шнур с электрической вилкой, воткнул ее в розетку и опустил стержень в банку. По поверхности желтой жидкости пошли волны. У всех на секунду заложило уши, а на улице вдруг залаяли собаки. Жидкость вскипела и успокоилась.
– Химия? – поморщилась Йоко.
– Физика, – возразил Термен и разлил рассол.
Ринго выпил первым и сел на диван, прислушиваясь к своим ощущениям. Страдальческое выражение на его лице сменилось удивленным. Он подошел к столу, налил и выпил еще один стакан. По его физиономии разлилось блаженство.
Джон был следующим. Он отпил полстакана и понял, что хочет прямо сейчас пробежать стометровку. А допив, объявил о готовности осилить марафон. Пол поделился такими же переживаниями, сказав, что хочет свернуть горы. Ну или хотя бы сходить на экскурсию по Москве.
– Чем вы зарядили эту жидкость?! – спросил Джон.
– Это секретная разработка, – ответил Лев Сергеевич скромно. – Для наших слуг народа. В основе – молекулярно-частотное структурирование воды… Но, представьте, эту разработку засекретили настолько, что никто ею так и не воспользовался. Так что, боюсь, за нее я уже не получу вторую Сталинскую премию. Но не этого жалко. Жалко, что «дядюшка Альберт» меня уже не похвалит. Как когда-то, в тридцать пятом.
– Анкл Алберт? Эйнштейн? – понятливо покивал Пол, делая большие глаза остальным.
– Он самый, – подтвердил Термен.
– Вы с ним и с Лениным втроем пили? – поинтересовался Джон.
– Нет-нет, с Лениным мы пили в Москве, а с Эйнштейном в Нью-Йорке.
Йоко наклонилась к уху сидящего в кресле Джорджу и тихонько спросила:
– Что за старикашка? С такой обширной манией величия.
– Простите, Лев, – поднялся Джордж, – я не представил вас дамам.
– И наоборот, – заметила Линда.
– Вот именно, – кивнул Джордж. – Это Линда – жена Пола, – лаконично сообщил он. – Это Йоко – жена Джона. А это – Лев Термен, – продолжил он и тут уж расцветил свою
речь всеми известными ему восторженными выражениями – от «гениальный изобретатель» и «создатель первого в мире электрического музыкального инструмента» до «человек уникальной судьбы, на равных друживший со всеми великими людьми первой половины двадцатого века»…
Он говорил и говорил, а Лев Сергеевич при этом и не думал смущаться, а наоборот, улыбаясь, покачивал головой.
– Джордж, хватит, – остановила Харрисона Йоко. Тот осекся. – Было бы интереснее услышать подробности из первых уст. Мистер Термен, вы расскажете нам о себе и обо всех своих знаменитых друзьях?
– Расскажу, – пообещал он. – Но сначала у меня вопрос. Вот молодой человек, – указал он на Пола, – высказался в том смысле, что не прочь прогуляться по Москве. Так, может, пройдемся? А по ходу я буду вам все рассказывать. Душновато тут у вас.
«Битлы» переглянулись. Несколько минут спустя они уже выходили из номера. Неожиданно Термен двинулся не налево по коридору, куда, казалось бы, следовало идти к выходу, а направо.
– Мистер Термен, вы уверены, что мы пошли правильно? – спросил за всех Джордж.
– Спокойно ребята, – отозвался тот, не сбавляя шаг. – Я эту гостиницу как свои пять пальцев знаю. В былые времена много приходилось в ней работать. В разные годы чуть не в каждой комнате тут стояли мои «жучки», а в некоторых так и остались.
– «Жучки»? – удивился Ринго, который был слишком пьян у Аспинолла, чтобы запомнить, что это значит.
– Имеются в виду шпионские микрофоны, – пояснил Джордж.
– Вот именно, – подтвердил Термен, ныряя из коридочи-ка в коридочик и своевременно наклоняясь, чтобы не удариться о неожиданно понижающийся потолок.
– «Жучки»! – повторил Ринго, усмехнувшись.
– Да-да, мой друг, – подтвердил Термен. – Я и сам, признаться, тот еще жук. Я бы даже сказал, «жучила».
Неожиданно они оказались на нелепой металлической винтовой лестнице и, против ожидания, стали не спускаться, а подниматься по ней. И почти сразу оказались на улице, но не у парадного входа, а в каком-то незнакомом месте.
– Ну и планировочка, – заметила Йоко.
– В ней есть какая-то тайна, которую нам обещал открыть Бронислав, – вспомнил Пол.
– Да какая тайна! – махнул рукой Лев Сергеевич. – Сейчас расскажу. Пошли к метро, я для начала хочу показать вам самую красивую в мире станцию, а по ходу и про «Москву» расскажу. Идем.
До половины укутав лица шарфами, чтобы не быть узнанными, они пошли по улице к входу в подземку.
– Дело было так, – рассказывал тем временем Термен. – Архитекторы предложили товарищу Сталину на выбор два проекта гостиницы. Они были похожи, но кое в чем отличались. Их выполнили на одном чертеже, чтобы эти отличия были заметнее. Архитекторы часто так делают, так сравнивать удобнее. Но не успели они вождю об этом сказать, как тот уже поставил свою резолюцию: «Утверждаю». Ну и всё, так и построили – по двум планам одновременно. Не посмели указать Сталину на его безграмотность. Вот и вышла планировочка такой дикой.
