Псионик. Навсегда - Павел Барчук
Ярость, честно говоря, не исчезла. Она по-прежнему сидела во мне. Просто стала чуть тише. Я ее немного выключил. Как выключаю свои способности в те моменты, когда они мне не нужны.
Особенно, конечно, бесила ситуация с матерью. Романовский вполне ожидаемо, едва мы вышли из Особого отдела и я попытался продолжить разговор, сразу же заявил:
— Антон, у нас договорённость. Помнишь? Ты помогаешь мне, работаешь на меня, а я по окончании нашего общего дела рассказываю тебе все о родителях. Ты же взрослый человек. — Полковник окинул меня взглядом, будто удивляясь своим же словам. Типа, сказанул, так сказанул… — Ну, ладно…почти взрослый. В любом случае, надо понимать, мужское слово имеет вес и цену. Оно дорого стоит. Вот и будь мужчиной.
Ликвидатор протянул руку к дверце машины, собираясь ее открыть, чтоб усесться на пассажирское сиденье. Хрен там! Я молнией проскочил вперед и со всей силы нажал на дверь, не давай полковнику забраться внутрь.
— Вы издеваетесь? Буквально десять минут назад выяснилось, что моя мать прекрасно знала, кем является ее сын. Она знала, что я псионик. И вообще…вела себя не как моя мать. Это совершенно другой человек. Какие, к черту, уговоры?
— Как же много от тебя суеты…– Романовский покачал головой, — Да, твоя мать знала. Дальше что? Ее знание или незнание все равно ничего не меняло. Повторюсь, но всю информацию ты получишь после того, как Наследники, чьи имена значатся в списке, который я тебе дал, окажутся полностью под нашим контролем. Под моим контролем. А сейчас…Давай я отвезу тебя домой и ты просто отдохнёшь.
С этими словами Ликвидатор отодвинул меня в сторону и забрался в машину. Мне не оставалось ничего другого, кроме как лезть следом.
Естественно, до самого дома мы молчали. Каждый думал о своём. Не знаю, какое «своё» у Романовского, а я упорно возвращался мыслями к матери.
Что за хрень? Что за долбанная хрень? Почему она не сказала мне сразу про способности? Хотя…Она и без того слишком многое мне не сказала. Тут с полковником не поспоришь. Какая теперь разница по большому счету? В первую очередь мне надо выяснить детали прошлого родителей. Уверен, в этом кроется самое главное. То, что Ликвидатор упорно от меня скрывает. А он именно скрывает. Тянет время. Подсадить меня на крючок хочет? Да. Это несомненно. Однако есть еще что-то. Романовский будто опасается правды, которую я узнаю.
В общем, пока машина не оказалась возле особняка, я без особого на то желания, один черт пытался анализировать жалкие крохи информации, которые у меня имеются.
А надо бы думать совсем о другом по-хорошему. Например, как смыться на встречу с Настей.
Но когда Романовский небрежно поинтересовался, чем я буду заниматься, ответил ему именно так. Мол, пойду в комнату, закроюсь и лягу спать.
Судя по спокойной реакции, мои слова подозрения не вызвали. По большому счету, чего ему переживать? Дом находится под хваленой защитой особистов, из него без разрешения Ликвидатора не выберешься. Куда я могу деться? Так, по крайней мере, рассуждает Сергей Сергеевич. Но…он все-таки сильно меня недооценивает.
Я проводил взглядом автомобиль, который выехал обратно за ворота, а потом вошел в дом.
Ангелина сидела на своем излюбленном месте. В гостиной на диване, напротив большой плазменной панели. Пялилась на экран, где судя по умывающейся слезами женщине и рыдающему смазливому мужику, показывали какую-то трогательную историю любви.
— Ты прямо как на дежурстве… — Бросил я в ее сторону, проходя мимо.
Она тоже бросила. Пульт. Прямо мне в голову. Я чудом успел увернуться.
— Эй! Психованная! Башку лечи, дура!
Грубо? Ну, да. Однако приятного мало, когда тебе в темечко летит достаточно увесистый предмет.
— Ты был с отцом⁈ — Романовская пулей соскочила с дивана и в одну секунду оказалась рядом со мной. Замерла, уставившись мне в лицо злым взглядом.
— Слушай…спроси его сама. Реально…Вы меня оба достали. И твой папочка, и ты. — Я развернулся, собираясь уйти наверх, в свою комнату.
Мне надо очень хорошо, а главное, очень срочно подумать. Время идёт и пока нет никакой идеи, что сделать для своего побега. Просто так выйти через ворота мне никто не даст. Соответственно, нужен другой вариант. Но какой?
Однако попытка смыться подальше от всех представителей семейства Романовских была пресечена на корню. Девчонка схватила меня за руку, впиваясь ногтями в кожу. В мою, между прочим, кожу.
— Говори! — Ее буквально разрывало на части от бешенства.
А вот это Ангелина, конечно, зря…В любой другой ситуации, в любой другой день, я, наверное, просто оттолкнул бы ее и ушел. Но сейчас внутри меня еще бушевало то чувство, которое вызвало посещение тайной, подземной части Особого отдела. Оно, конечно, это чувство, притихло под давлением моего сознания, но…Выходит, ненадолго.
Я сначала внимательно посмотрел на пальцы, сжимавшие мое запястье, а потом медленно поднял взгляд на Романовскую.
— Как же я вас всех ненавижу…– Мой голос звучал тихо, даже спокойно.
Но на самом деле в груди в этот момент начал формироваться уже знакомый, обжигающий нутро, огненный комок ярости.
Честно говоря, я не сильно озадачился данным фактом, потому что знал, дом под защитой. Силой псионика тут ни черта не сделаешь. Поэтому, не было опасения, что могу навредить девчонке. Да я вообще не думал о ее благополучии в данную секунду.
Очень, очень зря…
Сначала глаза Ангелины сильно округлились. Очень сильно. Я настолько огромных глаз никогда не видел. В них появилось недоумение, которое очень быстро сменилось страхом. Не сразу понял, в чем дело. Подумал, очередной припадок психоза. Впрочем…Подумал — не самое подходящее слово. Ни черта вообще в этот момент не думал. Я в этот момент искренне хотел, чтоб Романовская исчезла. Чтоб ее здесь просто не было. Пусть идет к черту. А еще лучше — куда-нибудь на край света. Оттуда она точно не сможет меня доставать.
Однако страх в глазах девчонки становился все сильнее. Он превратился в ужас. А еще я вдруг увидел там отражение. Реально. Отражение комнаты, по которой плыли…диван, кресло, торшер и по-моему…ковер, лежавший перед стойкой с плазмой?
Я тряхнул головой, а затем обернулся через плечо…
— Твою мать…– Это тоже сказал я.
Просто…когда в Особом отделе начали взмывать вверх предметы мебели, это было как-то тяжело. Они поднимались в воздух словно нехотя. Сейчас же, по комнате, нарушая законы земного притяжения,
