Северный дракон - Ерофей Трофимов
Несмотря на все несуразицы с обучением и внешностью, Леха в душе считал себя родовым казаком и отказываться от этого звания не собирался. То, что преследователей два десятка, парня не смущало. Трофейный карабин был уже привычен, а в своем умении стрелять парень был уверен. Найдя подходящее место, Леха устроил засаду и, устроившись поудобнее, принялся ждать. Парень успел немного перекусить и даже попить воды, когда глухой стук копыт подсказал, что преследователи возвращаются.
Передернув затвор карабина, Леха сел так, чтобы иметь возможность в любой момент перекатом уйти в сторону, и приложил приклад к плечу. Из-за поворота показалась первая пара всадников, и Леха, плавно поведя стволом, спустил курок. До цели было шагов сто двадцать, так что ехавшего первым британца просто вынесло из седла. Тяжелая винтовочная пуля, пробив его торс, остановилась в ехавшем следом японце. На такую удачу парень и не рассчитывал. Но отвлекаться не стал. Плавно передернув затвор, Леха быстро взял на прицел следующего всадника и выстрелил.
Так, раз за разом, выпустив все пять патронов, парень положил шестерых из двух десятков и, пользуясь замешательством противника, быстро перезарядил карабин. Имея при себе зарядную обойму, это было не сложно. Привычным движением оттянув затвор в заднее положение, он вставил зарядную планку в приемник и одним движением загнал следующие пять патронов в магазин. Перепуганные стрельбой лошади бесились, вставая на дыбы и легко сбрасывая щуплых всадников.
Лехе, как опытному кавалеристу, с первого взгляда было понятно, что японцы – это обычная пехота, которая умеет только доехать верхом из одного места в другое. В седлах они держались, как собака на заборе. Настоящим опытным всадником можно было назвать только британца и ехавшего рядом с ним японского офицера. В общем, пользуясь паникой и неразберихой, парень успел еще раз опустошить магазин и перезарядиться второй раз.
Наконец, японцы сумели слезть с седел, и оставшийся в живых унтер, или как он там у них называется, принялся громко командовать, размахивая руками.
– Что ж так орешь-то, горластый, – зло усмехнулся парень, беря его на прицел.
Выстрел, и унтер рухнул на землю. Тяжелая пуля разворотила ему грудь, попав в какую-то бляху и просто вбив ее в тело японца. Что ни говори, а калибр у русского карабина был действительно убойный. Быстро передергивая затвор, Леха заметил, как в облетевших кустах мелькнула солдатская кепка, и, быстро перекатившись в сторону, направил оружие в ту сторону.
Японцы, хоть и невзрачные с виду, воинскую науку знали назубок. Едва избавившись от лошадей, они тут же организовали группу для флангового обхода. Чего-то подобного Леха ожидал, так что, не обращая внимания на обстрел со стороны дороги, принялся ждать появления противника сбоку. Но, как уже было сказано, ходить по тайге японцы не умели. Ломились с шумом и руганью, словно пьяница в кабак. Насчитав только пятерых, парень зло усмехнулся и, чуть подправив прицел, спустил курок.
Звонкое рявканье карабина перекрыло треск японских «арисак». Один из преследователей, взмахнув руками, отлетел в кусты. В быстром темпе отстреляв магазин и избавившись от обходившей его пятерки, парень ползком сменил позицию и, устроившись за деревом, снова перезарядил оружие, попутно подсчитывая оставшихся противников. Двое в самом начале, потом еще трое, упавших с седел. Итого пятеро. Унтер и двое не вовремя высунувшихся рядовых. Восемь. Пятеро с фланга. Тринадцать. По всему выходило, что японцев сталось только семеро.
Еще раз сменив позицию, Леха выбрал точку, с которой мог видеть все, что происходило на дороге, и место своей бывшей засады. Рано или поздно солдаты вынуждены будут проверить, где он, и тогда можно будет снять еще кого-то. Оставлять преследователей живыми он не собирался. Вернувшись в город, они приведут подкрепление, и тогда все придется начинать сначала. А этого парню было не нужно.
Между тем солдаты, оставшись без привычного управления, залегли на обочине дороги и принялись о чем-то спорить, то и дело размахивая руками. Чуть до драки не дошло. Наконец, один из солдат ползком направился в сторону широкого, покрытого мхом валуна, за которым Леха и устроил засаду. Дождавшись, когда молодой солдат приподнимется, чтобы заглянуть за валун, парень спустил курок и тут же снова сменил позицию.
Неожиданно один из оставшихся солдат, вскочив, зигзагом бросился к бродившим в стороне от дороги лошадям. Небольшой табунок не убежал, а, избавившись от неуклюжих всадников, отбежал в сторону. Похоже, этих коней уже успели приучить к стрельбе. Дождавшись, когда японец сядет в седло, Леха сбил его одним выстрелом и снова сместился. Солдаты, испуганные таким быстрым и безжалостным уничтожением соратников, затаились.
Понимая, что так можно сидеть тут до следующей зимы, Леха снова добил в магазин патронов и, сменив его на револьвер, осторожно пополз к противнику. Нужно было заканчивать это противостояние и идти дальше. Тем более что теперь под рукой были лошади. Отказываться от трофеев Леха не собирался. Подобравшись к затаившимся солдатам шагов на двадцать, парень приподнялся и, перехватив револьвер двумя руками, начал стрелять.
* * *
Остановив коня у ограды своего дома, Леха спрыгнул с седла и, привязав повод к жердине, проскользнул на подворье. Держа карабин в левой руке, парень медленно обходил сгоревший дом по кругу, пытаясь решить, что делать дальше. Попробовать восстановить отчий дом или отправиться на бабкин хутор. С одной стороны, в этом доме он вырос и помнил его до последней трещинки, а с другой – такой широкий пятистенок ему одному не поставить.
Леха не был мечтателем и отлично умел оценивать собственные силы. Так что отлично понимал, что одному такое строительство не осилить. Просто сил не хватит бревно на венец поднять. Растерянно подобрав обломок разбитой чашки, парень машинально отметил про себя, что это была чашка из сервиза, который мать выставляла на стол, когда приходили гости. И тут его словно прорвало.
Выронив обломок, он опустился на колени и глухо завыл от горя. Беда навалилась с такой силой, что перехватило дыхание, а грудь стянуло стальным обручем. Прежде ему было некогда горевать и оплакивать погибших. Сначала у него была цель. Отомстить. Потом пришлось бежать и выживать, и вот теперь горе настигло его. Парень плакал, даже не пытаясь скрыть текущие по
