Шофер. Назад в СССР. Том 2 (СИ) - Артём Март
— О-о-о-о, — подбоченился я, — ну тут дело хорошее. Но и оно, когда нить кончится. А потом что?
— А что потом? — Пожала плечами другая женщина, поправляя голубенькую косынку на светлых своих волосах, — потом ждать будем, куда пошлет завтоком.
— А не хотите ли покататься ммм? — Хитро улыбнулся я, — прям в моем кузове?
— И куда повезешь?
— Товарищ мой, — я посерьезнел, — рассыпал по дороге на ток зерно. Помочь ему надо закидать все обратно в кузов. Вот бы накинулись вы, бабоньки, да в ввосьмером на кучу. Вмиг бы весь ячмень в кузове, между бортами и оказался бы.
— О как, — улыбнулась полная, — А ты нам чего?
— А чего вам надо? — Рассмеялся я.
— Так ясно чего! — Засмеялась женщина в голубой косынке — что б ты нашу Людку замуж взял!
— Людку? — Удивился я, — какую еще Людку?
— А вон, — кивнула она на полненькую, но милую девчонку, скромно сидящую на низеньком табурете.
Это была та самая девочка, что звала меня к завтоком в той истории с трактористами. Когда она поняла, что речь идет о ней, то страшно засмущалась, опустила глазки. На милых ее щечках заиграл румянец.
Девчонки вокруг звонко засмеялись.
— А с чего вы взяли-то, — улыбнулся я, — что Люда хочет за меня замуж?
— А она, — начала полная женщина с белой косынкой с цветочками, — с того разу только о тебе и болтает. Все расспрашивает, где живешь, где бываешь.
— Ну Вера Михайловна! — Обиженно встала пухленькая девчонка, — я же вам по секрету!
Обратил я внимание, что хоть была она и в теле, но женские ее формы под легким платьицем очень были аппетитны. Хотя такая простая деревенская красота была не совсем тем, что я искал в женщинах.
— И мне по секрету! А еще кому? — Рассмеялась полная женщина.
— И мне ты говорила по секрету, Людка!
— И мне тоже!
— Со всеми секретничала!
Девушки звонко защебетали. Стали дразнить Люду. Та насупилась, втянула голову в плечи, и тряся объемной своей грудью, пошла прочь с поднавеса.
— Ну чего вы девочку обидели? — По-доброму улыбнулся я.
— Так пойди пригрей, — рассмеялась полная, Вера Михайловна, — ей только того и надо!
— Эх вы, — снисходительно глядя на женщин, я махнул рукой, пошел к конторе.
Понятно было, что помощи от них не дождешься. Одни только хиханьки да хаханьки у беззаботных колхозниц на уме.
Обойдя Белку с носа, глянул я, как мнется за машиной девочка Люда. Увидев меня, она испуганно пошла прочь.
— Люд! — Крикнул я, — стой!
Девушка замерла на месте, ссутулилась как-то испуганно, будто я зову ее ругать.
— Да не бойся ты, — подошел я к ней.
Пряча глаза, Люда обернулась.
— Ну чего ты обижаешься? — Сказал я с улыбкой, — они ж шуткуют.
Девушка ничего не ответила, а только было попыталась уйти, но я ее остановил, легонько взяв за локоток.
— Правду они говорят, что ли? — Спросил я.
Я хотел рассказать Людке все как есть. Что если и правда я ей нравлюсь, так не стоит ей по мне горевать. Потому как есть у меня уже медсестричка Маша. Понимаю, что так с одной стороны и жестоко. Женские чувства, они хрупкие. А по Люденому поведению видел я, что она и правда переживает какие-то чувства. Что очень она сейчас на них чуткая и обидчивая. Уязвимая.
Однако, с другой, прекрасно понимал я, что женщины отходчивые в своей любви. Если уж что, могут они силой воли задавить в себе всякую безответчину. Что они сильнее, чем хотят казаться.
— Да я ж не обижу, — сказал я ей, — ну чего ты?
Тут наконец, подняла она на меня свои большие светло-карие глаза.
— А что, если и так? — Сказала она с вызовом.
Вдруг услышали мы звонкий женский смех. Оба разом бросили взгляд к Белке. Там, за кузовом, прятались девчонки-колхозницы. Тут же юркнули они, что твои рыбки, как только мы их заметили.
Люда тут же раскраснелась, вырвала у меня свой локоток и, покачивая объемными бедрами, ушла прочь, куда-то к кучам зерна.
— От горюшка, — хмыкнул я, глядя ей в спину, а потом пошел к конторе.
В конторе мехтока, как обычно, двери были нараспашку. Ходил туда-сюда сквознячок. Гонял он душный уличный воздух, что поступал сюда снаружи.
Я пошел по маленькому коридорчику. В кабинете электрик о чем-то спорили с механиком. Переругивались, суетились, что-то искали.
Пройдя дальше, я очутился в уже привычном пустом кабинете, что должен был быть, как мне кажется, приемной. Из него направо был вход в кабинет завтоком. Дверь стояла закрытой.
А вот за единственной ученической партой в кабинете сидел странный мужчина. Был он какой-то не местный. Возрастом, возможно, лет тридцать пять. У него было жесткое вытянутое лицо, светлые волосы, зачесанные назад, и маленькие внимательные глаза.
Одетый по чиновничьи, в рубашку и галстук он пристально смотрел на меня.
— Здравствуйте, — поздоровался я и без задней мысли пошел к двери завтоком.
К моему удивлению, мужчина подпрыгнул как ошпаренный и преградил мне путь.
— Туда сейчас нельзя, товарищ, — сказал он холодно глядя мне в глаза.
— А вы кто? — Ответил я, помолчав пару мгновений.
Видимо, это он приехал на той самой волге. И не он один. Кто бы еще ни приехал с ним, был он, этот таинственный незнакомец, в кабинете завтоком. Из-за двери доносились приглушенные мужские голоса.
— Я с района, — сказал мужчина уклончиво.
— Очень хорошо, — ответил я, — рад за вас. Мне нужно к Петру Герасимовичу.
— Он занят, — сказал мужчина, — подождите на улице.
— Не могу я ждать. У меня на дороге ЧП. Нужно поставить его в курс дела.
— Еще успеете поставить, — ответил он, — а вы кто такой? Случайно, не с газеты? — Приподнял он бровь вопросительно.
— Не пытайтесь заговорить мне зубы, — сказал я, — из-за вашего упрямства сейчас страдают перевозки зерна с поля под хутором Южным. Эту проблему нужно немедленно решить с завтоком. Она требует внимания.
Мужчина не ответил, только прищурил свои глаза. Потом даже не собираясь уходит, встал перед дверью. Сложил руки на груди.
— Я вас не пущу, — ответил мужчина, — разве не были вы предупреждены, что у вашего завтоком важная встреча?
— А вы как думаете? — Я подбоченился.
Мужчина помолчал, поджал свои тонкие губы.
— Прошу, уйдите, — только и ответил он.
Я же, ничего не сказал. Ты посмотри, деловой нашелся. Что у Петра Герасимовича там может быть за встреча? Да еще и в самом начале уборки? Ай, да кто ж его знает! А мне люди нужны, чтобы помогли решить Казачковскую беду. Это, на мой взгляд, важнейшая проблема, которую надо решать здесь и сейчас. А потом уж, завтоком пусть с кем хочет, с тем и ведет переговоры.
Не попрощавшись, я вышел из конторки, а потом тут же юркнул за стену. Прошел под окном кабинета механика с электриком.
— Ну, я так и думал, — сказал я про себя, когда увидел открытое окошко у завтоком.
Из кабинета доносились приглушенные разговоры:
— Ну почему у меня на току? — Удивленно спросил завтоком.
— Мы просматриваем все колхозные структуры, — донесся незнакомый высоковатый мужской голос, — и на току, и гаражи, и МСТ. Нужно выделить подходящих людей. Не забывайте, мы должны показать высокий класс.
Пробравшись к окну, я без затей запрыгнул в него, залез внутрь.
— Ну здрасте, — сказал я, увидев на себе ошарашенные взгляды трех мужчин: Петра Герасимовича и двух каких-то важных чиновников, что сидели на стульях у его стола. Все втроем явно не ожидали моего лихого появления, потому испуганно замолчали на полуслове.
— Землицын! — Завтоком аж привстал, поправил очки, — ты чего творишь-то?
Глава 17
— А как еще до вас достучаться, — отряхнул я свои брюки от наружней побелки, поправил закатанные рукава, — если вы засели в своем кабинете и не видите, что творится тут, в полях?
— Так! Землицын! — Завтоком встал, протер свой высокий лоб платочком, — ты не видишь, что у меня тут? Что важное дело идет! Люди… — он осекся и глянул на двух чиновников, сидящих на деревянных стульях, — с району приехали. Торопются. А ты тут чего вытворяешь? Залазишь в чужой кабинет, да еще и через окна!
Я глянул на чиновников. Оба они только первые мгновения смотрели на меня испуганно. Потом их выражения лиц изменились. Казалось, совсем они не смущались тому, что я только что влез в кабинет окном. Напротив, это скорее им понравилось, чем нет. По крайней мере, не заметил я на лицах их признаков неприязни.
Один, худощавый, но пухлощекий мужчина, носивший смешно зачесанные на лысину волосы, глядел на меня с интересом. Перебирал странички своего блокнота, одетого в черную обложку. Другой, полноватый с рябым от давнишней
