Тайна покрытая временем (СИ) - Филатов Валерий

Потом повернулся и взглянул на мостик, где командор с перекошенным от ярости лицом, неистово крутил штурвал, уводя «Императрицу Анну» от огня носовых пушек чёрного галиона. И увидел, как от попадания разлетается щепками фонарь на полуюте.

— Почему на этом фрегате нет кормовых пушек?! Орудия тащи на ют. Живей, братцы! — скомандовал Глазьев, и первый схватился за нелёгкий лафет арсеньевского орудия. Ему бросились помогать.

С трудом перетащили две пушки. В большем количестве надобности не было.

— Сейчас, сейчас, — бубнил тихо Глазьев, наводя через прицел. — Братцы, заряжать надобно быстро. Сможете?

Он взглянул на матросов не вопросительно, а приказывая.

— Пали, Фёдор Аркадьевич. Смогём.

Старший майор поднёс фитили…

Пушки грохнули, и он тут же крутанул колесики наводки, пока закладывали следующие заряды. Выстрелил, потом ещё и ещё.

Ядра летели метко, разбивая на галионе бак с гальюнами, полубак с фок-мачтой, дырявя паруса и срывая утлегарь. Полетела вниз фор-стеньга, хлопая полотнищем паруса, острием падая на канониров, с громким всплеском утонул оторванный попаданием якорь. Наконец, одно из ядер достало до марса на гроте, и длинная мачта стала опасно крениться под тугим ветром.

Под восторженные крики русичей галион стал терять ход, но в последний момент чуть повернулся и дал полный бортовой залп по ускользавшему фрегату. Правда, бесполезный, больше от бессилия и отчаяния.

Поворов успел отвернуть корабль от линии залпа, но… Глазьев стоял, как вкопанный и не мог сдвинуться с места. Черная точка ядра приближалась, вырастая в размерах, а он стоял, и не мог отойти, поддавшись оцепенению. Ему не было страшно, он просто стоял возле пушки и смотрел на приближающееся ядро.

Кто-то из бывших пиратов прыгнул и накрыл собой старшего майора, повалив на усыпанный щепками ют. И вовремя. Вражеское ядро впилось под одну из пушек и доски полезли вверх, поднимая орудие. Оно чуть пролетело по косой траектории к борту, и со скрипом кувырнулось в воду.

— Спасибо, братец! — очнулся Глазьев от оцепенения.

Пошатываясь, он поднялся на ноги и зарычал. На фрегат шустро надвигался сбоку галион, и как ни крутил штурвал Поворов, всё равно не успевал уйти от бортового залпа противника.

— К орудиям! — хрипло выкрикнул Глазьев.

Он подбежал к двум пушкам на верхней палубе, которые уже были заряжены и стал наводить их на полуют галиона — туда, где стоял тяжелый двойной штурвал и толпились матросы противника. Глазьев был уверен, что Алехандро наводит мортиры фрегата на крепления гротов и брамселя галиона. У канониров «Императрицы Анны» была единственная возможность не дать вражескому кораблю провести ответный залп.

— Пли! — в отчаянии махнул рукой старший майор.

Пушки подпрыгнули, посылая ядра и те впились, аккурат, в то место на галионе, где матросы крутили штурвал. Глазьев не стал стрелять ещё раз и подождал, пока не выстрелят мортиры фрегата. Борт «Императрицы Анны» окутался дымом с молниями и Фёдор Аркадьевич восторженно заорал — тяжелые ядра мортир снесли гроты чёрного галиона, но радость оказалась преждевременной. Фрегат медленно повернулся на другой галс, а галион по инерции успевал выйти на дистанцию залпа… Его борт окутался дымом, и над водой пронёсся рев выстрелов пятидесяти пушек.

— Мортиры от борта! — закричал Алехандро, и, натужившись, потащил головную внутрь нижней пушечной палубы.

Позади него борт фрегата проломился под ударом ядра. Алехандро упал на доски, осыпаемые мелкими щепками, и повернул голову, чтобы взглянуть на то, что творится.

Ядра пробивали борт, круша пушки, сбивая с ног канониров и матросов и роняя горки приготовленных боеприпасов в воду. Щепы летели непрерывным дождём, остриями протыкая людей, опрокидывая вёдра с водой и выбивая из рук фитили… Под палубой в трюме загрохотала вода.

Алехандро увидел, как боцман Котов с проворностью юркнул в трюм. Туда же спустились ещё два матроса из его абордажной команды. Сквозь дым увидел лейтенанта на пушечной палубе — того буквально распяло на мортире противоположного борта. В его груди торчало саксонское ядро, шипящее под вытекаемой кровью.

Фрегат начал крениться на разодранный борт.

— Берегите ядра и порох! — крикнул Алехандро и поспешил в трюм.

Котов с матросами безуспешно пытался навести заплатку на большую дыру — вражеское ядро пробило борт ниже ватерлинии, и боцман боролся с хлынувшей в трюм водой. Матросы помогали ему, но напор был силен. Заплатку выбивало, пока на неё заводили опору из толстого бревна. Боцман матерился и кричал, кривясь от боли — ядром ему сломало руку. Помощь Алехандро была как нельзя кстати.

Пробоина была в очень неудобном месте, и всё усилия команды были тщетны. Котов грозно зарычал, отбросил рушащуюся под напором заплатку, и, повернувшись, своей широкой спиной закрыл пробоину.

— Наводи опору мне в живот! — его бешенные от горячности глаза смотрели на Алехандро. — Живее, а то потонем!

Матросы оцепенели, и Алехандро отрицательно покрутил головой.

— Мефодич! Делай, что говорю! Не стой, как истукан! — прорычал Котов. Потом здоровой рукой дотянулся до Алехандро и схватил за шею. Потянул к себе рывком.

— Делай, Саша, — прошептал хрипло. — Делай…

Алехандро, смахивая слезу, упёр торец бревна боцману в живот.

— Заводи на борт! — кивнул матросам на другой торец. Потом, не глядя на Котова поднялся и взял кувалду. — Держите ровно…

Подошёл к противоположному борту, раздвигая набравшуюся воду и только тогда обернулся.

— Тебя как звать-то, боцман?

— Сашкой. Тезки мы…

Алехандро поднял кувалду.

— Господи, прими душу Сашки Котова…

И, сжав зубы, одним мощным ударом поставил бревно в распор.

Глазьев отчётливо слышал крики и треск сгораемого дерева, но не видел. Он лежал на спине, и пытался понять — на каком он ещё свете. Поняв, что на этом, с трудом открыл глаза и увидел заходящее солнце.

Приподнявшись на локтях, взглянул на мостик. Поворов едва стоял на ногах, но вцепился в штурвал, как клещ. На его окровавленном лице шевелились спекшиеся губы…

— Фёдор Аркадьевич! Галион!..

Донеслось до Глазьева с ветром.

Старший майор рывком поднялся и ухватился за основание грот-мачты. Мельком осмотрел такелаж и паруса.

— Хреново стреляют, ироды, — удовлетворительно прошептал он, но почувствовал крен фрегата на левый борт. — Всё-таки попали!..

И тут же вздрогнул.

Чёрный галион на полных парусах сближался с фрегатом.

— На абордаж будут брать, подлюки! — зло проговорил Глазьев. — Хрен вам в жопу, а не «Императрицу Анну»!

Старший майор прикрыл глаза и припал на колено, разведя руки в стороны.

«Господи, только дай мне сил!», — попросил он мысленно, а вслух добавил. — А я уже сам разберусь.

Сверху к ладоням Глазьева протянулись едва видимые нити золотистого света. Они вошли в его ладони, и тело старшего майора дрогнуло. Он явственно представил внутреннее убранство атакующего галиона, вплоть до переборок. Глаза его открылись и сверкнули. Он оглянулся на реющий стяг военно-морского флота русичей и стремительно побежал на пушечную палубу.

На средней палубе в дыму от тления рассыпанного пороха лежали убитые канониры и раскуроченные лафеты кулеврин. В дыму копошились матросы, накрывая порох мокрыми рубахами и оттаскивая от пушечных портов убитых товарищей.

На нижней палубе было не лучше, но дыма не было. Глазьев увидел понурившего голову Алехандро у головной мортиры и подошёл к нему.

— Сколько зарядов осталось?

— На два выстрела только и хватит, — бывший пират тяжко вздохнул.

Через пушечный порт Глазьев показал ему на приближающийся галион.

— Этими выстрелами ты должен попасть в одно место. Видишь, под полубаком краска слегка облупилась?

Алехандро раскрыл рот от удивления — до галиона было не меньше полутора миль, пусть даже он и приближался. Как можно рассмотреть облупившуюся краску на борту?!

— Александр Мефодиевич, верь мне, — положил ему ладонь на плечо Глазьев. — Как только он приблизиться на милю — стреляй. Положи в мортиры пороха, как на два заряда.