Конвойцы - Андрей Олегович Белянин
На первые два предложения никто и головы не повернул. На последней фразе грузин вроде как дернулся, но, оценив скромные погоны подпоручика, сразу заскучал. Заурбек перебросился несколькими короткими фразами с черкесами и потянул друга на выход.
– Они не настроены общаться.
– Так пошли они в пень, я настроен! – Барлога решительно задвинул друга за спину, прокашлялся и выразительным голосом начал:
Немного лет тому назад,
Там, где, сливаяся, шумят,
Обнявшись будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры.
Был монастырь…
…Грузинский князь обернулся мгновенно, его горбоносое лицо оживилось радостью узнавания места. Вслед за князем словно бы нехотя, но потянулись остальные. А читать с выражением стихи любимого поэта студент из Калуги умел как никто!
Заур обреченно вздохнул, но, предоставляя старшему товарищу полный карт-бланш, терпеливо присел на корточки в уголке. Аудитория пленялась чтением…
Зато у казаков все было и проще и откровеннее. В конвое служили несколько ребят с Кавказской линии, двое донцов и двое черноморцев. Они не ставили ни палаток, ни шатров, сидя единым кругом у большого костра. От котла поднимался аппетитный запах…
– Да то ж дед Ерошка с Линии! – бодро вскочил навстречу нашим героям высокий есаул из гребенцов. – От то бравый казак, сколько себя помню, его знал.
– А с ним кто? – заинтересованно приподнялись и все прочие.
– Девка-а вроде…
– Так то внучка моя, – добродушно улыбнулся старик, челомкаясь со знакомцами. – Задание у нас с ней от самого Ляксея Петровича, так уж вот, не выдайте, братцы…
– Да рази ж мы не казаки? – дружно загомонили все. – Как бог свят, не выдадим! Сидайте ужо до костра, кулеш с уткою поспел…
Как видите, разные рода войск, разный социальный статус, разные национальные традиции, разные порядки были объединены одним – верной службой государю! Конвойцы недаром слыли признанной элитой иррегулярных войск Российской империи.
Так что, кто бы чего из себя ни строил, но в бою каждый из них был готов умереть за молодого князя! Но именно сейчас всем им предстояли испытания, которые, возможно, были похуже самой смерти…
…Низшая сидела вместе со всеми, старательно копируя жесты и эмоции самцов. Они были для нее совершенно непонятны, более того, безрассудны и глупы, как и вся эта история, которую человек из будущего пытался втюхать наивным кавказцам девятнадцатого века. Терпеть подобное было очень и очень сложно…
И божья благодать сошла
На Грузию! Она цвела
С тех пор в тени своих садов,
За гранью дружеских штыков…
Это казалось абсолютно непонятным – оккупация чужой территории под предлогом ее же защиты – во всей вселенной считалось совершенно нормальным. Но оккупационная территория не должна цвести! Цель не в этом, а в том, чтобы максимально выкачать все богатства и полностью уничтожить местное население. Русские поступали не так…
Однажды русский генерал
Из гор к Тифлису проезжал;
Ребенка пленного он вез,
Тот занемог, не перенес
Трудов далекого пути…
И что? Надо было просто его выбросить! Тот, кто не способен выжить, не заслуживает жизни – это первое правило любой галактики. Но генерал был русским и какой-то странный монах тоже. Зачем ему понадобился умирающий мальчик? Явно не для еды.
Из жалости один монах
Больного призрел, и в стенах
Хранительных остался он,
Искусством дружеским спасен…
А потом этот выздоровевший мальчик бежал от своего благодетеля! Чего иного ждать от людей, верно? Однако зачем-то он вернулся, израненный, гордый и захотел умереть в том же монастыре. К тому же перед смертью еще и болтать с полтора часа. Где тут логика?! Как скучно-о.
Что же дальше?
Все эти глупые самцы вытянули шеи, странная история захватила их, хотя с женской точки зрения здесь не было ничего интересного – ни любви, ни роковой страсти, ни не разделенных чувств, ни…
Э-э, нет, появилась грузинка! Хоть что-то…
Покрыли тенью золотой
Лицо и грудь ее: и зной
Дышал от уст ее и щек:
И мрак очей был так глубок,
Так полон тайнами любви…
Нунгалианка и сама не заметила, как заслушалась, все глубже и глубже уходя с головой в историю высоких гор и настоящих мужчин! Это завораживало…
…В общем и целом вечер закончился полной победой Васи Барлоги. Конвойцы из иноверцев, татар и грузин слушали рассказ о Мцыри со слезами на глазах. Равнодушными не оставался никто! Грузинский князь не стесняясь рыдал в голос вместе со своими слугами, крымские татары рвали рубашки на груди и молились за спасение главного героя, черкесы, уставясь в пол, скрипели зубами и хватались за рукояти кинжалов. Особенно когда Мцыри сразился с барсом в горах…
Ко мне он кинулся на грудь,
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Мое оружье… Он завыл,
Рванулся из последних сил,
И мы, сплетясь, как пара змей,
Обнявшись крепче двух друзей,
Упали разом и во мгле,
Бой продолжался на земле…
Два черкеса, не выдержав напряжения, схватились за пистолеты, стреляя в воздух. В шатре появились новые дырки, а сквозь запах пороха стал проникать и свежий воздух.
Господин Кочесоков опустил лицо в ладони, мысленно костеря своего старшего товарища за такой моноспектакль. Хотя и признавая при всем при том, что публике оно нравилось. В общем, когда кудрявый второкурсник закончил, плакали практически все, даже тот же Заур не мог сдержать слез. На Кавказе мужчине стыдно показывать слезы боли, но рыдать от сострадания к литературному герою было вполне себе в порядке вещей.
И только вот тут молодой человек вдруг заметил, что один из присутствующих не лил слез. Более того, слуга грузинского князя едва сдерживал смех! Это было настолько неожиданно, неправильно и противоестественно, что горячий владикавказец даже сам не понял, как вскочил на ноги, выхватив из ножен чеченский клинок:
– Там человеку больно, а тебе очень смешно, да?!
– Люди должны страдать… – слуга вдруг сменил горбоносое лицо на морду жуткой ящерицы и с невероятной силой оттолкнул студента.
Заур упал бы навзничь, треснувшись затылком о каменистую землю, но был подхвачен руками друга. И практически в тот же момент три выстрела, два кинжала и
