Жаркая осень в Акадии - Александр Петрович Харников
Внезапно я оказался на полу с заломленными за спиной руками, и незнакомый голос сказал мне по-английски:
– Ну что, Пишон, помогли тебе твои англичане?
1 октября 1755 года. Квебек
Кузьма Новиков, он же Ононтио, кузнец и представитель русских в Новой Франции
Каких только людей можно повстречать у мсье Жерома! Тут и почтенные негоцианты, у которых в кошельке звенят золотые луидоры и гинеи, и бедно одетые рыбаки и охотники, у которых и кошельков-то нет, а если порыться в их карманах, то вряд ли можно найти с десяток мелких монет…
А сегодня к хозяину дома, в котором остановились мы с Василисой, заявился бравый военный со своей супругой. Почему военный? А потому, что мсье Жером называл его майором и был к нему весьма почтителен. Да и глубокий шрам на лбу гость получил явно не во время кабацкой драки. К тому же на левой руке майора не сгибался мизинец. На боку его висела длинная шпага в потертых ножнах. Она была непохожа на жалкие зубочистки, которые так любят носить наряженные в расшитые одежды кавалеры, пытающиеся изобразить из себя настоящих рубак. Звали его Пьер Габен. Мне он почему-то сразу понравился. Надо будет потом поподробней расспросить о нем мсье Жерома…
Супруга же майора, которую звали необычным для здешних мест именем Сольвейг, была явно не француженкой. Во всяком случае, по-французски она говорила с сильным акцентом. Да и похожа она была больше на моих сородичей – карелов, такая же светловолосая, голубоглазая, со вздернутым носиком, усыпанным конопушками. Мне показалось, что она, возможно, финка или шведка.
О чем майор с супругой говорили с мсье Жеромом, я узнал позднее, во время ужина, на который наш хозяин порой приглашал меня, чтобы поболтать и обсудить свежие новости. Как оказалось, майор Габен прибыл в Новую Францию буквально на днях. Он привез из Парижа мсье Жерому рекомендательное письмо от весьма уважаемого банкира, в котором тот просил помочь майору освоиться в Квебеке и найти для него и его супруги подходящее жилье.
Еще мсье Жером сообщил мне, что майор Габен действительно был отменным военным, успевшим поучаствовать во многих битвах. Он был адъютантом фельдмаршала Ульриха Левендаля, сражавшегося в свое время под знаменами графа де Сакса. Но в конце мая этого года Левендаль умер, и майор, не наживший за время своих военных скитаний большого богатства, решил покинуть Францию и отправиться в Новый Свет, где, как он слышал, неспокойно и, вполне возможно, что в самое ближайшее время начнется война с англичанами.
Супруга же майора и в самом деле была родом из Швеции. Она жила в мызе, принадлежавшей ее отцу, отставному шведскому офицеру, недалеко от Нюслотта в провинции Саво. Я вспомнил, что город сей у нас называли Нейшлотом, и во времена правления императора Петра Алексеевича он был захвачен русскими войсками. Правда, после подписания мирного договора в 1721 году его снова вернули шведам.
Так вот, мсье Габен служил в русской армии и воевал против шведов. Он участвовал во взятии Нейшлота в 1742 году. Именно тогда он и познакомился со своей будущей женой. После же окончания войны майор обвенчался с ней. Правда, из-за боевых действий она оказалась бесприданницей – мыза сгорела, люди, населявшие ее, разбежались, а отца Сольвейг из-за огорчения хватил удар, и он умер. Девушка со своей сестрой остались совсем одни без средств к существованию. Мсье Габен увез сестер из разоренного войной края в Петербург.
В 1743 году он вместе с Левендалем отправился из России во Францию. Там Ульриху Левендалю вручили патент генерал-лейтенанта. Майор участвовал в сражении при Лауфельде[44]. Именно там он и получил шрам на лбу и ранение в руку.
Интересно, очень интересно… Надо будет послать весточку Хасу, чтобы тот подумал, не пригодится ли нам майор Габен. Во-первых, он уже сражался за Россию и потому может снова обнажить оружие для защиты ее интересов. Да и за Францию он может тоже повоевать – ведь именно для этого он и приехал в Квебек.
Во-вторых, майор воевал под началом таких известных полководцев, как граф де Сакс[45] и фельдмаршал Левендаль. Как я слыхал, у этих военачальников было чему поучиться. К тому же они в последних войнах сражались против англичан и хорошо знали нашего нынешнего противника.
Так что резон в том, чтобы воспользоваться услугами майора Габена, был. Вот только с какого бока к нему подступиться? Ведь я – простолюдин, титулов и званий у меня нет. И тут я вспомнил французскую пословицу: сherchez la femme – «Ищите женщину». А что, если попробовать познакомить Василису с супругой майора? Надо посоветоваться с дочерью. Может быть, она подскажет, как мне лучше поступить?
2 октября 1755 года. Форт Босежур
Подполковник Роберт Монктон, командующий английскими войсками в Северной Акадии
– Сэр! – приподнял свою шляпу вестовой[46]. – Послание вам лично в руки от капитана Невиса.
– Благодарю вас, сержант. Подождите меня у входа.
Сержант-колониал, от которого невыносимо пахло дешевым табаком, еще раз приподнял свою шляпу и вышел, а я срезал ножом печать с известным мне гербом Невиса и вытащил записку и конверт. В записке было указано, если отбросить всю словесную шелуху, что доставит конверт некий сержант Джефферсон, прибывший на «Барсуке», после чего сей сержант отбудет на том же самом судне на восток.
Печать на внутреннем конверте я узнал сразу. Щит с тремя перевернутыми раковинами-гребешками принадлежал родовитой бретонской семье Пишонов. Вот только я в свое время навел справки – Тома Пишон был всего лишь сыном разбогатевшего сапожника из Нанта. Сам он утверждал, что принадлежит к обедневшей ветви семьи, но мало кто в это верил. Тем не менее он пользовался их гербом, и, пока он нам был полезен, я не видел смысла это запрещать.
Но сейчас я разозлился на лягушатника – по нашей договоренности, он обязан был явиться ко мне лично. И это не только моя прихоть, ведь у меня, скорее всего, будут вопросы к содержимому его доклада, на которые ответить мог лишь он сам. Тем не менее я вскрыл и этот конверт и принялся за чтение.
Пишон писал, что на острове Святого Иоанна готовятся три неполные роты ополченцев – первая, прибывшая из Квебека, состоит
