Анархист - Сергей Юрьевич Ежов
— Антоха, а как ты определил, что люди в доме и в амбаре вооружены?
— Видишь ли, локатор показал, что строения деревянные, почти без примеси металла. А рядом с людьми сканируется сталь, причём у четверых очень близко к телу больше полкило, но меньше килограмма, и примерно в этих же помещениях стальные объекты от пяти до двадцати килограммов. И скопище чего-то из медных сплавов, стали и свинца. Какой бы ты сделал вывод?
— Понятно: оружие и патроны.
Через пару минут Антон снова вышел на связь:
— Сеть, я Лебедь. Квадрат сорок дробь девять, ближе к левому обрезу. Землянка в склоне оврага. Заряженные аккумуляторы, предположительно рация, оружие и боеприпасы. Людей нет. Осторожно! Думаю, что подходы заминированы. Отбой связи.
Так и летели до Шлиссельбурга, сканируя полосу в десять километров. Разведгрупп выявили только семь, а вот закладки с радиостанциями — аж тридцать шесть. Это схроны внедрённых шпионов, которые живут под личиной добропорядочных граждан. Сидят себе тихонько, собирают важные сведения и сливают их врагу. Зарабатывают иудины сребреники. Хотя, ради справедливости, надо признать, что многие из них сотрудничают с фашистами не ради денег и жратвы, а «за идею». Это всё бывшие дворяне, кулаки, чиновники, офицеры, спекулянты на уровне инстинкта ненавидящие народ и народную власть. Они готовы отдать все, что у них осталось, даже никчемную свою жизнь, только бы загнать «мужепёсов» обратно в казармы и бараки, снова сделать их безропотным быдлом. Их типажи отлично нарисовал Булгаков в своём «Собачьем сердце», разве что надо понимать, что профессор Преображенский сам шпионить не станет, но не из патриотизма, исключительно из снобизма, а вот профессорские пациенты — все без изъятия, другой вопрос, что не у всех есть возможность, и не всем хватит решимости.
Ну, ничего. У Серова под началом имеются опытные дознаватели и следователи. Имеются и знающие дактилоскописты. С раций и прочего шпионского инвентаря снимут отпечатки пальцев и сравнят с опечатками пальцев всех людей, живущих в окрестности… И пожалуйте бриться, неуважаемые господа.
— Лебедь, я Сеть! В квадрат пятнадцать дробь три возвращаться не надо. Взяли всех тёпленькими. Ребята благодарят за идею слезоточивых гранат и за выявленный подземный ход. Можете сразу выходить в полосу отсеченной части Ленфронта.
— Юра, Артём сообщает, что шпионов на первом хуторе взяли.
— Угу! Значит, день мы прожили не зря. Что начальство?
— Разрешает переходить на полосу Восьмой и Пятьдесят четвёртой армий.
— Раз разрешает, значит пошли.
Снова под крылом плохо различимые леса и болота.
— Ага, есть! Сеть, я Лебедь! Наблюдаю крупный отряд, численностью пятьдесят три человека. Имеются пулемёты и миномёты. Много взрывчатки, буквально у каждого. Если пленные не нужны, можем немножко проредить гадов, гранаты с собой имеются.
— Кладите всех! Пленные не нужны. — ответил Серов.
— Юра, тут под нами крупный отряд диверсантов, хочешь пострелять?
— Конечно же, хочу!
— Отлично! Бери гранаты, выдергивай чеку и по моей команде кидай прямо вниз.
Фонарь исчез, и Юрия обволокло вязким мокрым туманом. Внизу, метрах в тридцати, плохо различимый в белесой мути. двигался немецкий диверсионный отряд. Если его упустить, то он принесёт нашим войскам немало бед.
Юрий привстал, взял в руки пару «лимонок», по очереди выдернул чеки. Со своего места поднялся с гранатами и Антон.
— Я готов! — хриплым шепотом доложил Юрий.
— Раз, два, три. Давай! — также шепотом скомандовал Антон.
Гранаты полетели вниз, прошли положенные секунды, и позади пролетевшего лебедя на земле раздались не четыре, а с десяток взрывов, а потом — суматошные панические крики по-немецки, вопли боли и русский мат.
— Ага! Хорошо попали!
— А почему по-русски ругаются? — удивился Антон.
— Я слышал, что у фашистов в диверсантах много бывших русских. Беляки, и их выпердки.
— Да, действительно, что это я? У вас гражданская война только что завершилась.
Лебедь сделал круг, и снова оказался над фашистским отрядом. Командир диверсантов видимо решил, что они попали в минное поле, и отдал команду стоять там, где кто стоял.
— Ого! — восхитился Антон — а мы их ополовинили! Двадцать один в минусе!
— Очко! — оценил Юрий — Я готов, командуй, когда кидать, а то ни рожна же не видно.
— Секундочку… Раз, два, три. Давай!
Снова позади множественные взрывы, снова многоголосый вой и проклятия.
— Ага! Теперь они кинулись врассыпную! — пояснил Антон — Сейчас снизимся, пока есть гранаты, побьём отдельные группы, а потом придётся стрелять из пистолетов. Мдя… Как бы в ответ не прилетело: лебедь-то у нас один, лишь бы его не повредили.
Юрию понравилось, что Антон беспокоится не о себе, а об уникальной технике. Это по-солдатски, это вызывает симпатию и уважение.
— И кстати, Юра, у тебя сколько патронов?
— Восемь, плюс две обоймы, итого двадцать четыре.
— Ага! И у меня шестнадцать, ну да ладно, должно хватить.
В три захода уничтожили четыре группы, а потом принялись отстреливать отдельных фашистов. Очень помогала взрывчатка, которую несли с собой диверсанты: при попадании в неё происходил взрыв, и при некоторой удаче убивало не только носителя, но и того, кто оказался рядом. Самые сообразительные принялись сбрасывать с себя снаряжение, и в первую очередь всё взрывающееся, так что Антону и Юрию пришлось целиться в головы, благо, что шлемов диверсанты не носили. Повезло и в том, что никто так и не сообразил, что меткая стрельба ведётся не откуда-то со стороны, а сверху, тем более что негромкие хлопки пистолетов надёжно глушились винтовочными и пулемётными очередями самих диверсантов, палящих в подозрительные тени, что мерещатся им в плотном тумане.
— Сеть, я Лебедь! Диверсантов обнулили, движемся дальше по маршруту.
— Добро! Когда пройдёшь прифронтовую полосу, внимательно осмотри все расположения штабов от дивизии до армии. Ну, ты помнишь наш план.
— Ясно! Конец связи.
В полосе Восьмой и Пятьдесят четвёртой армий, обращённой к Ленинграду обнаружили пять разведгрупп с радиостанциями и почти сорок радиостанций спящих. Всё говорило о том, что немцы готовят новое наступление и усиленно собирают разведданные.
— Антоха, извини за неловкий вопрос, если всё совсекретно, то не отвечай.
— Спрашивай.
— Мне кажется, что в обеспечение нашей операции выделено несуразно много людей. Шесть батальонов!
— Ах, ты об этом… Понимаешь, тебе не сказали важной детали, но она вскоре станет известна всем. Прямо сейчас идёт процедура поголовной дактилоскопии всех взрослых обитателей прифронтовой
