Наследник фортуны - Евгений Валерьевич Решетов
Ладно, с этим разобрались. А вот что теперь делать дальше? Вернуться и переодеться? Или в таком виде дойти до киоска? Возвращаться было неохота, так что я, немного отдышавшись, кое-как привёл себя в порядок и пошёл за газетой.
Постепенно набережная заполнялась людьми, и каждый второй с брезгливой миной на лице косился в мою сторону. Появилась и парочка стражей порядка. Где вы млять раньше-то были? Дрыхли, поди.
Благо, возле киоска никого не оказалось. Я без проблем купил у старушки в фуражке свежий выпуск «Ведомостей» и двинулся к кованной скамеечке, прикорнувшей на набережной. По понятным причинам меня охватило жуткое волнение. Аж дышать стало трудно. И я даже не удосужился потратить время на то, чтобы смахнуть со скамеечки капли воды. Плюхнулся прямо на них и дрожащими пальцами раскрыл газету.
Так, где тут статья о вчерашнем розыгрыше? Ага, вот она. Я не стал читать её и сразу перешёл к столбцу с выигрышными комбинациями. Всего около сотни счастливых билетиков. Не так уж и много.
Сглотнув вставший в горле ком, вытащил лотерейки и стал по очереди сверять их с выигрышными комбинациями. Первые пять оказались «пустышками», потом попался лотерейный билет, в котором от выигрыша меня отделили лишь три неверные цифры. А затем я с раздражением швырнул в каменную урну ещё несколько «пустышек».
Твою мать! Неужели всё было напрасно?! Отчаяние металлическими тисками сдавило сердце, а во рту появилась горечь. Нет, надо успокоиться.
Я сделал несколько глубоких вдохов и лишь потом снова принялся проверять билетики. И один из них оказался-таки выигрышным! Но я не спешил радоваться. Пять раз проверил все числа, а лишь затем посмотрел на сумму выигрыша. Двести пятьдесят рублей! Охренеть! Всё-таки сработала моя задумка. Пусть и выиграл всего один лотерейный билет из двадцати!
Ясный хрен, что моё настроение взлетело до серо-стальных небес. И даже происшествие с бородачом сразу же стало выглядеть мелким недоразумением. Да и предсказание цыганки померкло.
Порывисто выпрямившись, я чуть ли не вприпрыжку понёсся домой. Надо переодеться и забрать в отделении почты свой выигрыш. Двести пятьдесят рублей! По местным меркам это были очень хорошие деньги.
Быстро преодолев отделяющее меня от особняка Круппа расстояние, я влетел в парадную и вихрем промчался по лестнице, но перед дверью в квартиру остановился и осторожно постучал. Вдруг Гришка с Глашкой милуются на барской постели? Но — нет. Уже через пяток секунд дверь отворилась, явив мне полностью одетого крепыша.
— Доброе утро, ваше благородие. Ой, а чего это вы чумазый? Да и колено подрано.
— Да лужу на улице нашёл и не утерпел. Такая она манящая была. Навалялся всласть.
— Вы в неё упали, что ли, Никита Иванович?
— Вроде того, — усмехнулся я, скинул штиблеты и вошёл в гостиную, которую парочка уже успела прибрать.
— Покорнейше благодарю за ваше гостеприимство, — сухо произнесла девушка, встав с краешка кресла.
— Ага-ага, от всего сердца благодарим, — поддакнул Гришка. — Теперича же нам пора ехать и искать свой уголок. Стало быть, до свиданьица.
Я кивнул крепышу. А тот схватил свой мешок с вещами, по-хозяйски взял за руку Глашку и вместе с ней покинул апартаменты.
После их ухода мне не составило труда помыться, переодеться в чистую одежду и тоже выйти из дома. На набережной я поймал извозчика, добрался до отделения почты и предъявил лотерейный билет. Мне тотчас без лишних вопросов выдали хрустящие купюры с изображением чахнущего императора Александра Петровича Львова. Я с радостно колотящимся сердцем сунул деньги в карман, вышел на свежий воздух и получил недвусмысленное послание от прилипшего к позвоночнику живота. Он настойчиво требовал плотного завтрака. И я пошёл ему навстречу, ведь за весь вчерашний день мне довелось только испить чаю и схарчить несколько пирожков. Как я ещё во сне от голода не помер?
Взмахом руки остановил фаэтон и бросил позёвывающему вознице:
— Милейший, есть тут поблизости ресторация, да чтобы обязательно ломила три цены?
— А как же, ваше благородие, — ответил подобравшийся мужик, почуяв во мне гуляку и мота. — Недалече располагается знаменитый «Адмирал Рублёв», а чуть дальше — «Серебряный бор». В первый всё больше военные захаживают, а во второй — аристократы средней руки и богатые купчики.
— «Серебряный бор»… что-то такое мне уже доводилось слышать. Ладно, вези в «бор».
— Шибко домчу. Не сумлевайтесь, ваша милость, — сладко пропел возница, рассчитывая на лишнюю монетку.
И он её получил, когда довёз меня до шикарной ресторации с украшенным лепниной фасадом, большими окнами и стоящим перед дверью швейцаром. Последний мог похвастаться цилиндром, фраком и белыми перчатками. Он посмотрел на меня весьма скептически, но гнать в шею не стал. И за это получил из моих рук целый двугривенник. Он растопил его сердце и заставил с поклоном придержать для меня дверь. Внутри же скрывался отделанный мрамором, практически пустой зал с витыми колоннами, хрустальными люстрами и ненавязчивой тихой музыкой, льющейся из раструба граммофона.
Швейцар с угодливой улыбкой провёл меня к столику с накрахмаленной белоснежной скатертью, после чего рядом со мной, точно чёрт из табакерки, возник немолодой официант.
— Доброе утро, сударь-с. Чего изволите отзавтракать-с? Имеются пироги с осетриной, яйца варёные, бекон французский, нежнейшее пате из утки, салат из раковых шеек…
— …Любезнейший, — торопливо перебил я официанта, захлёбываясь слюнями, — несите пироги с осетриной, яйца и… чего бы ещё такого эдакого отведать?
Голод уговаривал меня скупить все меню, но я поразмыслил немного и ограничился лишь несколькими блюдами да рюмочкой водочки в хрустальной, запотевшей стопке. И ел я по привычке весьма шустро, будто мой завтрак в любой миг мог прервать неожиданный приказ офицера.
Что же касается платы, то за всё про всё мне пришлось заплатить всего шесть рублей. Ну ещё один пятиалтынный я дал официанту. Он сразу же расцвёл, словно седая роза, а затем проводил меня до самой двери. А ту услужливо открыл швейцар и медовым голосом сказал:
— Рады будем снова видеть-с вашу персону в нашей ресторации, сударь.
— Увидите, — благодушно пообещал я, переступая порог.
И тут вдруг в мои уши ввинтился удивлённый женский голос:
— Никита?!
Быстро повернув голову, заметил два пухлых изваяния, которые изумлённо застыли на тротуаре перед окнами ресторации. Твою мать! Неужели Петроград такой маленький?!
Глава 12
Внезапно в моей голове щёлкнуло… «Серебряный бор» — это же любимое заведение Василия Лебедева! Вот почему это
