Колдун 2 - Кай Вэрди
— Федя… Я ничего не понимаю… Какая девочка? Где? — худенькая темноволосая женщина опустилась на кровать рядом с ним. — Какая передовая? Откуда там ребенок?
— Я не знаю, откуда она взялась! Как попала в дивизию… — пробормотал мужчина. — Подожди… Она что-то говорила… — Федор потер лоб пальцами, силясь вспомнить. — Нет, не помню, — горестно качнул он опущенной головой. Поерзав на кровати, покряхтел, искоса взглянул на терпеливо ожидавшую продолжения жену и, тяжело вздохнув, продолжил: — Она маленькая совсем, Лен, как наша Надюшка. Откуда она взялась в госпитале? Я бредил… Она сидела со мной. Письма читала. И Тарасу тоже. Нашла какое-то письмо и читала ему. У него сына ранило в 41 м, в Ленинграде, — сумбурно бормотал Федор. — Она же не знала… Тарас, конечно, все понял. Она пришла заплаканная. Мстить собралась… За меня, за Тараса, за мать… За мать. Подожди. Значит, мать погибла. У нее никого не осталось больше, Лена! Понимаешь? Никого! Бедная девочка…
— Она осталась в госпитале? Почему ее в тыл не отправили? — ахнула женщина, закрыв рот рукой.
— В госпитале? Нет, вряд ли. Она разведчицей стать хотела, — «Я разведчицей стану. Я девочка, я легко пройду там, где не пройдут взрослые мужчины… Я буду следить за фрицами, а вы их бить станете! Я всё найду, до последней гранаты посчитаю!» — он ясно видел девочку, стоявшую перед ним на коленях, прижимая кулачки к груди, и столько ярости, столько решимости было в ее голосе… — Нет, Лен. Не осталась она в госпитале, — горько проговорил он.
«Знаешь, где самое надежное место? Под кроватью у майора. Там точно искать не станут», — вдруг ясно всплыли в памяти его же собственные слова. Тогда он подшутил над девчонкой… Ну не верил он, ни разу не верил, что девочку оставят на передовой! Задрав голову кверху, он простонал:
— Это я… Лена, из-за меня она там осталась! Добилась-таки своего, паршивка… А я «помог»… Господи, что же я натворил? Дошутился, твою мать! — яростно впечатал мужчина в кровать кулак.
— Да объясни ты толком уже! — повысила женщина голос.
— Понимаешь… Ее в тыл собрались отправлять. Она сбежать хотела, спрятаться, чтобы не увезли. Мол, останется, разведчицей станет, за меня мстить фрицам будет, — Федор тяжело вздохнул. — А я сказал, что под кроватью у майора самое надежное место, там искать ее не станут. Я тогда ей письмо отдал, чтобы она меня найти смогла. Думал, отправят ее в тыл, переписываться станем… Уж очень девчонка заполошная, горит вся… Так ни разу и не написала, — горько хмыкнул Федор. — А письмо сберегла, видать…
— А как она в Свердловск-то попала? — сдвинула брови женщина. — И если в отряде осталась, у нее же должны быть какие-то документы… Ну хоть какие-то! Почему только письмо?
— А разведчики документы командиру сдают, чтобы, если поймают, не узнали кто и откуда… Тем более девочка. Так у нее хоть шанс выжить был, — задумчиво ответил мужчина жене. — А в Свердловске… Видать, ранение очень серьезное, раз туда отправили… Но почему информации нет никакой? Что же с тобой случилось, пионерка Тамара? — задумчиво пробормотал он.
— Господи… И что теперь? — с тревогой спросила женщина.
— Теперь? Лена… Я не могу ее оставить… Ведь она из-за меня… Понимаешь? — Федор потер лоб ладонью. — Вот что… Я поеду в Свердловск и заберу ее. Будет у нас две дочери. Примешь?
Елена, прикрыв рот ладонью, в ужасе смотрела на мужа.
— Она же большая, Федя… А если не поедет? — прошептала она.
— На месте разберусь, — решительно отозвался Федор. — Я привезу ее. Потом разбираться будем.
— Да куда же ты поедешь? — ахнула женщина. — Сам еле двигаешься!
— Нормально я двигаюсь, — сдвинул брови мужчина. — Подай мой протез. И собери мне там с собой чего-ничего. А я на вокзал, за билетом.
Глава 11
Достать билет на поезд оказалось невозможно ни по дружбе, ни за деньги. Федор отправился своим ходом. До Свердловска он добирался две недели — где пешком, где на перекладных. Ночевал где придется: и добрые люди оставляли на ночь, и на вокзалах приходилось кое-как перебиваться, а то и в тряском кузове прикорнуть. Культя вновь воспалилась, натертая плохо пригнанным и непривычным еще протезом, рука, едва начинавшая двигаться, снова превратилась в бесполезный кусок плоти. Наплевав на все, он продолжал идти сквозь мороз, ветер и метель. Перед глазами стояло решительное личико кареглазой девчушки, губы которой упрямо шептали: «Пусть другие воюют, пусть другие гибнут, а я в тылу, в безопасности спокойно посижу? Так, да? И кем я после этого буду? Как мне потом людям в глаза-то смотреть?»
Добравшись до госпиталя, Федор направился к первому начальнику госпиталя. Дождавшись его с операции, он, практически не наступая на ногу, опираясь на найденную где-то по дороге палку, шагнул навстречу полковнику медицинской службы.
— Товарищ полковник… — хрипло, простуженным голосом начал Федор.
Военврач, нахмурившись, окинул быстрым взглядом едва стоявшего на ногах, а точнее, на одной ноге и уехавшем сильно вбок протезе седого мужчину.
— Маруся! — гаркнул он.
Практически немедленно к нему подбежала девушка в медицинском халате.
— Доктор… — снова сделал попытку Федор.
— Маруся, приведите этого героя в божеское состояние и снимите уже с него сломанный протез! Уложите в двадцать третьей палате. Я подойду через пару часов и осмотрю его. Пойдете со мной, — быстро и жестко распорядился мужчина. — Да, и покормить бойца не забудьте! — военврач развернулся и, шагнув в кабинет, хлопнул дверью.
— Доктор… — вслед ему растерянно крикнул Федор и ошарашенно уставился на захлопнувшуюся дверь. — Тамара, доктор… — тихо проговорил Федор, растерянно оглядываясь.
— Пойдем, пойдем, миленький, — тут же подхватила его сестричка. — Ты пока присядь вот тут, я сейчас, — помогая ему доскакать до стоявшей у противоположной стены лавки, ласково приговаривала она. — Посиди вот пока. Или полежи капельку… Я сейчас, миленький, я быстро! — уложив Федора, она умчалась.
Вскоре сестричка вернулась с носилками и двумя санитарами. Быстро и ловко стащив с мужчины верхнюю одежду, она помогла санитарам подсунуть под него носилки и, поудобнее уложив его, распорядилась:
— В санитарную его, в порядок привести надо, а потом в двадцать третью. Максим Петрович
