Егерь: назад в СССР - Алекс Рудин
По лицу катились капли пота. Голова слегка шумела от недосыпа.
Сегодняшняя ночь, а за ней и день пошли насмарку.
Сначала мы доставили задержанных в пункт охраны правопорядка. Наручники у Павла были только одни. Поэтому он пропустил их через дверную ручку и пристегнул обоих парней.
— Это хорошо, что я в деревне живу, — сказал он мне. — Не надо спецсредства каждый вечер в оружейку сдавать. А в городе? Идёшь ты после службы, видишь хулиганов. И задерживай голыми руками. Ладно, если граждане помогут.
Потом Паша отправил меня к Фёдору Игнатьевичу за ключом от кабинета. Нужно было связаться с РОВД, а единственный в деревне телефон был заперт в кабинете Фёдора Игнатьевича.
Я долго барабанил в калитку. Наконец, в тёмном доме загорелся свет. Скрипнула дверь, косая полоска света упала на крыльцо. Голос Фёдора Игнатьевича спросил:
— Кто там?
Я в двух словах объяснил председателю, что случилось. Ключ от кабинета он не дал. Вместо этого оделся и сам пошёл со мной в сельсовет.
— Ну, Колька! Ну, дурень! — возмущался по дороге Фёдор Игнатьевич. — Зачем они в медпункт-то полезли?
— Не знаю, — ответил я. — пока молчат.
Фёдор Игнатьевич открыл кабинет. Павел долго втолковывал сонному дежурному, зачем ему нужна опергруппа.
— К утру приедут, не раньше, — сказал он, повесив трубку. — Давайте я вас сейчас опрошу и отпущу по домам. Потом следователь ещё заглянет, возьмёт показания под протокол.
Фёдор Игнатьевич хотел что-то сказать Кольке, но увидел его вызывающий взгляд, плюнул и промолчал.
— Паша, я тебе ключ от кабинета оставлю, — сказал он. — Утром приду, заберу.
— Хорошо, Фёдор Игнатьич, — кивнул участковый.
Я видел, что Катя в присутствии Кольки чувствует себя неуютно. Но что поделать? Камеры для задержанных в пункте охраны не было. А сажать их в пустое помещение с окном — значит, рисковать, что парни сбегут. Долго, конечно, не пробегают, но лишнюю статью себе по глупости намотают.
На плечах у Кати по-прежнему был мой пиджак. Колька смотрел на него, не отрываясь, словно хотел прожечь взглядом.
Переговорив с РОВД, Павел уселся за старый письменный стол, достал из ящика пачку бумаги.
— Так, — сказал он. — Начнём с вас, Катя. Фамилия, имя, отчество? Адрес проживания, кем работаете? Расскажите только то, что вы лично видели.
Катя тихим, но твёрдым голосом рассказывала. Павел задавал уточняющие вопросы и всё записывал.
— Имейте в виду, что утром к вам обязательно зайдёт следователь и снова допросит под протокол. Затем, Катя, он пригласит вас вместе с ним осмотреть медпункт и установить, что пропало. После наверняка придётся проводить инвентаризацию. Будьте к этому готовы.
Катя молча кивнула.
А Колька злорадно ухмыльнулся.
Вот же дурак! По совершенной дурости и себе жизнь сломал, и девушке доставил кучу проблем.
Опросив таким образом всех, Павел отпустил нас по домам.
Мы с Алексеем Дмитриевичем пошли проводить Катю. Разговор не клеился. Катя шла молча, Воронцов угрюмо вздыхал.
Катя жила недалеко от медпункта — снимала комнату в доме у одинокой старушки. Она вернула мне пиджак, тихо открыла калитку и скользнула во двор.
Я увидел, как приоткрылась и снова захлопнулась дверь дома.
— До свидания, Алексей Дмитриевич! — сказал я, пожимая руку учителя. — К сожалению, Сатурн придётся посмотреть в другой раз.
— Да какой уж теперь Сатурн, — грустно усмехнулся Воронцов. — Рассвело. Так через две недели я вас жду, Андрей Иванович! Выступление, не забыли?
Ох, чёрт! Только этого мне не хватало!
— Помню, Алексей Дмитриевич!
— Тогда до встречи!
Он повернулся и быстрым шагом пошёл к своему дому, размахивая пакетом и по-прежнему прижимая к груди книгу. Настоящий сельский интеллигент!
А я подумал и вернулся к Павлу. Решил, на всякий случай, подстраховать его с задержанными. Мало ли что. Да и со следователем хотелось закончить побыстрее.
В половине седьмого по главной улице прошуршал шинами автобус на Новую Ладогу. Он ходил два раза в сутки — утром и вечером. Если бы не ночное происшествие — сейчас бы я уехал на этом автобусе в Киселёво, а там пересел на автобус, идущий в Волхов.
Оперативная группа приехала около восьми часов утра. Невыспавшийся следователь с тёмными кругами под глазами и в мешковатом сером костюме перекинулся несколькими словами с Павлом. Прочитал его записи, потом быстро и точно опросил меня и дал подписать протокол.
— Можете быть свободны, Андрей Иванович! — усталым голосом сказал он. — Спасибо за помощь! Если нам понадобится что-то уточнить, мы с вами свяжемся.
Я пожал руку Павлу.
— Проверку ружей придётся отложить, — шёпотом сказал мне участковый. — Сегодня весь день провозимся.
Я кивнул и вышел на свежий воздух.
Утро было в самом разгаре. Ярко светило солнце, обещая очередной жаркий день. Возле здания сельсовета стоял пожилой милицейский автобус, переделанный из «ГАЗ-51». Водитель за рулём мирно читал свежую газету.
Весело чирикали воробьи, копаясь в пыли на обочине дороги. От речки шагали пацаны с удочками, важно неся в ведре пойманных пескарей. Волосы пацанов были влажными — уже успели искупаться.
В такое утро хотелось жить и радоваться. А два парня, скованных наручниками, по собственной глупости поедут сегодня в тюрьму.
Да ну их к чёрту!
Я сплюнул и отправился домой спать.
Проспал до обеда и встал с тяжёлой головой. Умылся, выпил чая с остатками хлеба.
Муторное состояние требовало хорошей прогулки, поэтому я, не раздумывая, закинул на плечо ружьё и решил посмотреть тот самый каньон в верховьях Песенки, о котором ночью говорил Алексей Дмитриевич.
И теперь пробирался сквозь заросли ивы и ольхи.
В одном месте кусты поредели. Здесь, на невысоком пригорке росли молодые осины. От некоторых остались только пеньки, обгрызенные наподобие карандашей.
Ага! Значит, здесь на речке поселились бобры.
Я пробрался к воде и увидел бобровую плотину, которая перегородила Песенку от берега до берега. Мощное сооружение из брёвен, веток и намытой течением земли. Вода с журчанием переливалась через плотину.
Судя по следам зубов на осинах, здесь поселилась большая бобровая семья. Я записал эту информацию в блокнот. Лучше с самого начала собирать систематические сведения о своём участке. Больше пользы будет для того егеря, который сменит
