Вильгельм Шульц - Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются!
По вечерам, сидя на балконе дома, Ройтер с сыном часто рассматривали Луну в его бинокль. Ади очень нравилась эта затея. Бинокль у Ройтера был очень хорошего качества, цейсовский, давал четкую картинку, и Луну в него можно было рассмотреть вполне детально — не просто пятна на куске сыра, а рельеф и тени. Все-таки это был его сын, родная кровь. Они никогда не говорили об отце Ади. Ройтер бы не смог это вынести. Одно дело обманывать женщину, существо по самой своей сути лживое и неверное, другое дело — ребенка. Когда-нибудь он научит младшего Ройтера понятиям воинской чести, и как же он будет это делать после такого балагана? Но Ади, похоже, чувствовал себя с Ройтером вполне комфортно и не нуждался ни в чем, и в воспоминаниях тоже. Сидя на балконе дома, они занимались астрономическими упражнениями, и как-то так само собой вышло, что Ройтер вдруг стал рассказывать сказку, которую он сам придумывал тут же на ходу:
— Представь себе: много-много лет назад, даже не лет, а веков или даже тысячелетий в далеком космическом пространстве среди звезд шла война. Бились две расы — раса белых богов и раса… ну, назовем ее расой Хаоса. У тех и у других были огромные боевые корабли, способные летать среди звезд на огромные расстояния, ну почти как наши «Фау», только значительно больше и мощнее. Они были вооружены электронными пушками, способными прошивать пространство на многие сотни километров. Их скорости были огромными. За секунды они способны были преодолевать тысячи километров. Их технологии уже тогда значительно превосходили все, что есть у нас сейчас. И вот однажды корабль расы Хаоса преследовал корабль Белых Богов и сильно повредил его. В пылу схватки они так сильно удалились от районов коммуникаций, что возвратиться обратно, тем более с такими повреждениями, не было абсолютно никакой возможности. Корабль расы Хаоса, видимо, решил, что корабль Белых Богов настолько сильно поврежден, что разрушится сам, и не стал его добивать. Он не оказал никакой помощи терпящим бедствие, а это были очень гордые боги, и скорее всего они бы этой помощи от противника просто не приняли, и умчался на далекую-далекую звезду на свою базу. И вот командир корабля Белых Богов принимает решение где-то найти маленький островок, чтобы высадиться на нем и дать знать своим, что они живы и им нужно прислать спасательный корабль. Этим островком была наша планета Земля. Они очень тяжело приземлились — они же были неисправны! Они потеряли топливо, у них повреждены двигатели. Они приземлились и попытались выйти на связь, но Земля была слишком далеко от баз снабжения, слишком далеко были их товарищи, и никто не смог принять этот сигнал. Они оказались так далеко, что и раса Хаоса тоже их не слышала и не прислала никого добить их. Они оказались просто вычеркнутыми из той жизни, которой они жили.
Тогда командир обратился к команде: «Слушайте меня, верные мои соратники! Мы много лет вели войну с подлым и коварным противником, и мы все еще живы, нас считают мертвыми, но мы живы, и мы способны сражаться. И сейчас нам предстоит самое, может быть, сложное сражение — сражение со своим собственным страхом, со своим отчаянием, потому что спасти с этой планеты нас может только чудо. Эта планета — самый край Вселенной. Ultima Tule, точка, за которой нет ничего. Но теперь это наш дом, и мы должны его полюбить, потому что никакого другого дома у нас не будет больше. Корабль починить мы не в состоянии, выйти на связь и запросить помощи — тоже, но мы же Белые Боги, а значит, мы должны оставаться ими в любой ситуации. Постарайтесь освоить эту планету и сделать ее хотя бы чуть-чуть похожей на тот наш далекий дом, который мы никогда не увидим!»
Так и было сделано. Но люди не все одинаково сильны. Над кем-то отчаяние взяло верх, и они подумали: «А что нам дисциплина? Что нам командир? Все равно мы все здесь погибнем, какая разница от чего? От голода, от диких зверей, от неведомых болезней или от чего-то еще?» Кто-то не выдержал и от страха пустил себе пулю в лоб…
— А у них были пули?
— У них были такие электрические пушки, которые стреляли молниями — очень-очень-очень мощные пушки. Приставляешь такую к голове — и пуффф! Головы нет — есть только обугленная шея и дымок идет. Ну вот, пара человек из команды так и поступила от страха. Кто-то просто сошел с ума и убежал в лес, и стал там жить как животные, лазая по деревьям и спариваясь с обезьянами. (На этой планете было много обезьян). Но другая часть команды послушалась командира и стала твердо соблюдать дисциплину и учиться выживать в новых условиях.
Они старались не забывать, кто они такие, они по памяти восстановили книги, которые когда-то прочитали, чтобы передать их детям, кто был попроще, тот просто записал руководство по эксплуатации корабля или звездный навигационный справочник. Сначала их домом были обломки корабля, пока там еще хватало припасов, потом они стали охотиться на зверей, населявших планету, потом попытались возделывать сельскохозяйственные культуры, и так было много лет.
— Они не умерли?
— Нет, они не умерли, у них были женщины в экипаже. Они рожали детей, и это были уже совершенно настоящие земляне. Потому что они никогда не знали как там все устроено на планетах Белых Богов. Естественно, матери и отцы рассказывали детям, но это все так и оставалось сказками. Дети же никогда не видели этого сами, а только слышали. Менялись поколения, сначала о командире и его героическом экипаже помнили, потом стали потихоньку забывать, книги, которые они привезли с собой продолжали переписывать, но что-то терялось, что-то добавлялось, и вот уже их невозможно было узнать. В то же время те, кто убежал в лес к обезьянам, тоже размножились неимоверно, сначала они жили бессмысленно, потом… ну в них же все-таки была какая-то часть крови Белых Богов — они стали учиться делать примитивные орудия труда из палок, камней, начали охотиться, заниматься собирательством, встали на две ноги, у них появилось оружие. Очень примитивное оружие, но и у Белых Богов оружие было не многим лучше. За столько лет аккумуляторы разрядились, инструкции были утрачены, и никто уже не умел им пользоваться, даже если бы удалось его зарядить.
На улице раздался топот копыт. Он приближался. Но все, кто мог куда-то отлучаться, были дома. Ройтер навел бинокль на всадника и узнал в нем Карлевитца. Ого! Что-то случилось, если он вот так вот, прямо ко мне без предосторожностей и не дождался субботы… Надо сказать, что встречаться в «Счастливой гавани» Ройтеру с каждым днем, проведенным с Анной, было все сложнее. Объяснить ей, зачем он ходит каждую субботу в публичный дом, он не мог. Сказать правду — «мы, экипаж подлодки U-2413, решили обустроить там штаб»? — Зная Анну, он был уверен, она просто не поверит и скажет: «Какую только херню мужики не придумают, чтобы потрахаться на стороне… Хоть подлодку. Хоть боевой дирижабль». Сказать «мы там с друзьями из автомастерской просто пиво пьем» — совсем беспомощно. Анна не юная барышня из воскресной школы и прекрасно знает, для чего устроены эти «танцевальные клубы». А убедить ее, что женщины его не интересуют… Это просто смешно. Почему тогда интересует она? В общем, г-но, как всегда, получается с этими бабами. Еще мне не хватало истерик, связанных с особенностями моей службы. И как объяснить — а вообще это как-то можно объяснить, — что служба родине и фюреру иногда проходит в стенах публичного дома?
Видно было, что Карлевитц не вылезал из седла чуть ли не сутки. В пыли, на взмыленной лошади. Вообще он куда больше других со своим «средиземноморским расовым типом» походил на аргентинца. Шляпа и клетчатая ковбойка ему очень шли.
— Командир! — И дальше едва слышным шепотом: — Я сделал замеры. Ящики светятся чуть больше естественного фона. Соленая морская вода. В ней реакции идут быстрее. Это означает, что через месяц-другой их можно будет извлечь из-под воды, я искал в горах место — это на границе с Чили. Туда мы их перепрячем. Я говорил с Марченко. Он сейчас возит динамит. Мы аккуратно украли парочку ящиков…
— Карлевитц, вы что, сбрендили там совсем со своими русскими? И почему вы говорите шепотом? — Ройтер невольно сам перешел на шепот. Как будто во время поединка с эсминцем «томи» слушают электронные сенсоры корабля противника.
— Я боюсь, что стены имеют уши, — признался Карлевитц. — Я еще никому не говорил про тайник.
Вообще-то верно. Ади об этих художествах его отца знать пока точно не следует.
— Как вы собираетесь украсть динамит? Он же учтен весь! Представляете себе, пропадет ящик! Марченко попалится, и еще не хватало его потом из тюрьмы вызволять!
— Нет, командир, — шепотом продолжил Карлевитц, — мы очень аккуратно это делаем — вытаскиваем из каждого ящика по одной шашке. Вместо нее втыкаем кусок мыла. На горных работах никогда не взрывают по одной… Делаем это на его маршруте — все пломбы целы…
