Сергей Шхиян - Прыжок в прошлое
Танаев чувствовал себя так, словно его разум постепенно погружается в болотную жижу, ему стоило огромного труда удержаться на поверхности сознания и не потерять контроль над собой. Когда он первый раз заговорил с этим домом, все прошло гораздо легче, но тогда он находился внутри башни и сам этот дом был совершенно другим, почти мертвым от голода. Теперь все изменилось. Дом не желал его слушать.
Так продолжалось несколько минут, пока Танаеву не показалось, что его мозг больше не выдержит запредельной нагрузки, и в этот момент пришло облегчение.
По болоту, в которое погрузилось его сознание, прошла радужная волна, и Танаев понял, что, если хочет выкарабкаться из трясины, куда затянул его мозг враждебный человеку разум, он должен догнать эту убегающую волну.
Сложности начались уже после того, как ему удалось это сделать. Поскольку теперь среди тысячи оттенков несущейся перед ним волны следовало выбрать один, способный поддержать его, а не швырнуть еще глубже, в хлипкую жижу чужого сознания.
Он не знал, удалось ли ему это, поскольку действовал почти интуитивно, но, должно быть, все-таки удалось, потому что мир вокруг неожиданно посветлел и он увидел себя стоящим рядом с Бартоном у стены дома.
Руки кузнеца, так же, как и его собственные, впились в мягкую поверхность стены, а лицо исказилось судорогой запредельного напряжения. Но теперь, когда объединение их ментальных полей произошло, оба почувствовали облегчение, и почти сразу же Танаев понял, что дом медленно уступает их объединенным усилиям, словно ворота в бездну раскрылись... И оттуда пришел вопрос:
— Что тебе нужно, чужеземец? Зачем ты вновь беспокоишь меня?
— Ты получил обещанное?
— Да.
— Тогда впусти нас.
— Зачем? Моя гостья не желает никого видеть.
Танаев сразу же понял, что это означает: Карин жива и находится внутри дома. Теперь он знал, что следовало делать дальше.
— Передай ей, что человек с мечом вернулся и хочет ее видеть!
На этой фразе контакт прервался. Несколько минут Бартон и Танаев стояли, упираясь руками в стену дома, чувствуя себя довольно глупо в этой позе, но не решаясь отойти, чтобы не пропустить возможный ответ.
Но он так и не пришел. Вместо этого стена дома треснула, словно кожура спелого плода, и образовала проход, достаточный, чтобы они могли войти внутрь.
Воины один за другим протиснулись в узкую щель. Танаев пошел последним, и, когда он уже наполовину оказался внутри дома, пронзительное чувство опасности заставило его обернуться. Город потемнел, как обычно, когда местное время переваливало за полночь, хотя никакого солнца здесь не было и в помине. Казалось, темнота сгущалась, выползая изо всех закоулков и растворяя в себе остатки неверного серого света. И из этой тьмы, из самой ее сердцевины, что-то еще более темное рванулось к Танаеву.
Совершенно инстинктивно, еще даже не успев понять, от чего именно он защищается, навигатор выхватил свой заостренный клинок и попытался развернуться внутри узкой входной трещины в сторону неведомого врага. Это ему не удалось, но рука с клинком, описав дугу над его головой, успела выбросить навстречу нападавшему смертоносное шунгитовое лезвие.
Вспышка света на мгновение разорвала тьму, и тоскливый вопль боли ударил в уши людям. В следующее мгновение Танаев оказался уже внутри дома, и трещина со знакомым чмоканием сомкнулась за его спиной.
ГЛАВА 16
Четверо мужчин в одеждах племени шатунов сидели напротив Карин вокруг огня, рожденного по ее просьбе домом.
Она все никак не могла поверить в то, что Танаев вернулся от шатунов живым и теперь даже обсуждает с ними какие-то совместные планы.
С самой первой встречи она не могла понять этого человека. Он все время совершал поступки, которые давно привели бы любого другого к гибели. Можно было подумать, что ему вообще неведом страх. Хотя его внешности мог бы позавидовать любой мужчина, но во всем его облике было что-то непостижимое.
Карин знала, что нравится ему, и не понимала, почему он так сдержан по отношению к ней. Почему так яростно пытался сохранить жизнь Гонта, своего возможного соперника? И почему неожиданно остановился, когда она решилась поцеловать его? Правда, в тот момент им помешало появление шатуна...
Но вот теперь, вернувшись, он демонстративно не смотрит в ее сторону. Словно она его чем-то обидела или сделала что-то такое, чего он не может простить.
Неужели гибель Гонта произвела на него такое сильное впечатление? Но она-то в этом совершенно не виновата! Конечно, в тот момент, когда дом схватил Танаева, она решилась отдать дому вместо него полумертвого Гонта, но из этого ничего не вышло, Танаев сумел освободиться без ее помощи и вовремя остановил ее, не позволив взвалить на ее совесть смертный грех убийства. Потом они вместе отправились на поиски погибших в схватке с ними монахов и неожиданно наткнулись на шатуна... Что ей оставалось делать в преддверии надвигавшейся ночи? Единственным выходом было возвращение в уже наполовину прирученный дом, который за время их отсутствия сожрал Гонта... Так в чем же ее вина?
Неожиданно ее мысли были прерваны вопросом Танаева, заданным непосредственно ей:
—Ты идешь с нами?
— Иду куда? — Карин настолько была занята своими мыслями, что совершенно перестала следить за тем, о чем говорят мужчины.
— Ты, по-моему, задремала. Мы здесь обсуждали вопрос о том, стоит ли возвращаться обратно в племя шатунов или прямо сейчас, не теряя времени, идти дальше.
— Идти куда? — вновь переспросила Карин, совершенно утратившая нить мужского спора.
— Идти в старый город! — Было заметно, что Танаева раздражает ее невнимательность, но, несмотря на это, она все равно спросила, поскольку решение, которого от нее требовали, должно было перевернуть всю ее предыдущую жизнь и вполне могло закончиться гибелью.
— Что вы собираетесь делать в старом городе?
— Искать выход из этого проклятого места.
— Вам не удастся даже близко подойти к старому городу. Территория перед ним принадлежит серым монахам, а они никого не пропускают, они убивают всех, кто без специального разрешения появляется в их зоне.
— Я надеюсь, у нас будут помощники! — Видимо, ее сомнения уже были высказаны кем-то другим, потому что теперь Танаев говорил, обращаясь к шатунам, и следующий вопрос задал один из них, который вызывал у Карин наибольшую неприязнь бегающими глазками и неопределенным цветом своего ментального поля. Кажется, его звали Риганом.
— О каких помощниках ты говоришь? Какие в нашем положении могут быть «помощники»? Как только ты нарушишь приказ вождя о возвращении, мы превратимся в изгоев, любой встречный будет считать нас своими врагами, а охранники обязательно устроят на нас облаву! Они очень любят охотиться на людей!
— Я никого не принуждаю. Мне нечего делать в племени шатунов, поэтому я не собираюсь туда возвращаться. Я не принадлежу к вашему племени, и приказ вождя ко мне не относится. К тому же я не обещал ему вернуться, он меня об этом и не просил, он знал, что я попытаюсь покинуть город, и хотел мне в этом помочь. Но каждый сам должен решить, пойдет ли он со мной. Я собираюсь вернуться в верхний мир, который в данный момент очень нуждается в помощи каждого из нас! Так что решайте. А что касается помощников, я объясню это позже, тем, кто решит идти со мной.
— Собственно, мы не получили ответ только от двоих, — подвел итог разговору Бартон. — От твоей женщины и от Ригана. Мы с Фавеном решили идти с тобой до конца.
После этого заявления Бартона все мужчины повернулись к Карин, ожидая ее решения. А она все не торопилась с ответом, переводя взгляд с одного на другого, словно оценивая, что ее может ждать в этом полном опасностей походе в неизвестность. И невеселые мысли вихрем проносились в ее голове.
Если она сейчас останется, то вернуться к стражам уже не сможет. Она не сможет даже ненадолго покинуть этот прирученный ею дом, который защищает ее, только пока она находится внутри. Дом расположен в стороне от жилой зоны, о нем никому не известно, и, следовательно, ее ждет полное одиночество. Еще более полное, чем то, с которым она жила у стражей, выполняя роль предсказательницы и обороняясь от притязаний Гонта...
И несколько неожиданно ответ, словно сам собой, сорвался с ее губ:
— Я больше не останусь одна! Даже если ваш путь приведет к гибели, я пойду с вами, потому что для меня уже нет места в этом мире! — заявила Карин и подумала, что эти слова прозвучали еще до того, как в ее душе созрело окончательное решение. Но, значит, так тому и быть.
После ее ответа Бартон сразу же повернулся к Ригану.
— Твоя очередь, Риган. — Как-то так получилось, что инициатива в этом определяющем всю их дальнейшую судьбу разговоре незаметно перешла к Бартону. Танаева это вполне устраивало, он хорошо знал, что между командиром и его командой должна существовать определенная прослойка, нечто вроде «среднего командного звена», в армии не зря придумали институт прапорщиков. Хороший прапорщик избавляет командира от сотен повседневных мелочей, оставляя ему время для более серьезных дел.
