Игорь Пресняков - Банда Гимназиста
Выяснилось, что Артемьев путался с Фроловым и неким Гимназистом. Сожительница убитого показала, что в подпитии Артемьев именовал себя «гвардии поручиком», но что-либо конкретное о нем рассказать не могла. Мы так и обозвали его – «Поручик». Без промедления стали искать Фрола, устраивать засады. Пару раз чуть было не схватили.
Главное, что мы поняли: в городе орудует умная и жестокая банда из четырех-шести человек, банда, которая не остановится ни перед сложностью налета, ни перед убийством. Неудачи угро в поимке Гимназиста объяснялись тем, что расследование не было систематизировано, его вели разные группы. Много раз следствие хваталось за версию «гастролеров», что уводило нас в другие губернии.
В августе двадцать третьего милиция впервые имела контакт с бандой. Гимназист опять напал на бронемашину, но неподалеку оказался наряд. Патрульные подоспели вовремя и встретили ожесточенный пулеметный отпор. Трое сотрудников и оба инкассатора были убиты. Один из налетчиков получил ранение. Его преследовали оперативники из окружного отдела угро, приехавшие на звук выстрелов, но он сумел скрыться.
Гимназисту мы приписали и еще два «подвига» – ограбление заезжего шулера Мизинчика и взлом конторы сельхозартели «Круг» в уездном городе Колчевск.
Мизинчик, известный столичный карточный шулер, как оказалось, прибыл в город для игры с Розановским, страстным картежником из Одессы. В номере Мизинчика хранилось сто тысяч рублей. Накануне игры он посетил ресторан, а вернувшись в гостиницу, обнаружил пропажу денег.
С артелью «Круг» все оказалось еще проще. Незадачливые артельщики держали все деньги в конторе. Пьяный бухгалтер артели в кабаке проболтался случайному собутыльнику о хорошем обороте артели в конце сезона. Через неделю контору ограбили. Говорливый бухгалтер так и не смог вспомнить имени и четких примет своего кабацкого «приятеля».
И наконец, последний «подвиг» Гимназиста, который мог бы войти в учебники криминалистики, как пример безупречного налета. Это произошло всего три месяца назад. Рано утром, 30 марта, автомобиль, перевозивший деньги из казино «Парадиз» в банк, был дерзки ограблен. Куш налетчики взяли просто фантастический – аж двести тысяч!
Соответственно, и все дело Гимназист обставил мастерски. Не секрет, что в казино держат довольно кругленькую сумму на случай крупных выигрышей, да плюс выручка от проигрышей клиентов и ресторана. Каждое утро, около семи, деньги доставлялись в банк. Во двор казино, со стороны улицы Октября, под охраной двух конных милиционеров заезжал автомобиль. В машине находились вооруженные водитель и инкассатор, во дворе дежурили два сторожа с винтовками. Работники казино переносили мешки с деньгами в машину, и автомобиль следовал к банку.
Гимназист, очевидно, все это отлично знал. Один из его людей с карабином расположился на крыше дома напротив, – оттуда двор казино был виден как на ладони. Двое других налетчиков засели за каменным забором смежного двора, а еще двое ждали в экипаже неподалеку. В тот момент, когда последние мешки были перенесены в машину, на кирпичном заборе прилегающего двора появились налетчики. Тот, что находился на крыше, точными выстрелами снял конных милиционеров, а его приятели смели огнем остальную охрану. Затем они спрыгнули во двор казино, открыли ворота и впустили ожидавшую на улице пролетку. В нее скоренько перебросили мешки с деньгами и рванули с места в карьер. На руку бандитам сыграло и то, что орудовали они воскресным утром, когда жители спали и улица была пустынна.
– Вот такой у нас противник, Андрей Николаевич! – с невеселой усмешкой заключил Непецин. – Кое-что мы уже раскопали. Полистайте материалы, может, что новое и заметите.
Рябинин внимательно выслушал подчиненного и задумчиво проговорил:
– Быть может, я покажусь вам смешным, ежели задам следующий вопрос, однако мне это важно понять. Неужели даже при сведении воедино всех материалов «дел», изучения их вами и Деревянниковым не удалось выйти на Гимназиста?
Непецин подавил снисходительную усмешку:
– Любое расследование опирается на «трех китов»: на доказательства с места преступления и свидетельства очевидцев, на агентурную информацию и на идентификацию личности преступника на основании имеющихся фактов. Достаточных улик для опознания Гимназиста и членов его банды нет. Сами увидите – показания очевидцев невразумительны и противоречивы; агентурная информация скудна; а с идентификацией преступников по картотеке у нас настоящее бедствие. Да была бы в угро нормальная картотека – гора с плеч!
Обширные данные императорского сыска полностью уничтожены в феврале семнадцатого, когда громили полицейские участки. Собственная картотека ведется систематически только четыре года, обмен информацией с органами других губерний только-только налаживается.
– Я помню разгром и поджоги полицейских участков, – кивнул Андрей. – Пожалуй, никакие неприятельские бастионы не брали с таким воодушевлением и решимостью.
– Так точно, все тогда думали, будто разгром полицейских участков и отделений – уничтожение ненавистных символов самодержавия, а оказалось, что разгром учинили уголовники и осведомители «охранки». Ко всему прочему, в губернском угро слабовато с техникой и подготовленными кадрами. Агенты и уполномоченные – зачастую темные люди, малограмотные и наивные. Не скрою, я и сам не Шерлоком Холмсом родился, – до революции-то в мастерской кувалдой махал, однако за шесть лет кое в чем навострился. Литературу опять же изучаю, перенимаю опыт специалистов. Наш Деревянников, к примеру, – весьма интересный дед, настоящий профессор экспертизы и розыска.
– Как же вы управляетесь без картотеки, техники и подготовленных кадров? – Андрей в удивлении развел руками.
– По старинке пользуемся опытом времен гражданской – устраиваем облавы. Берем урок пачками на хазах и малинах, доставляем в отдел, а там уж разбираемся. Кто с оружием попадается, кто с ворованным барахлом, кто-то и вовсе находится в розыске.
Как говорит Деревянников: «Способ малоэффективный». В последние годы нам приказано строго следовать законности. Это раньше, в годы гражданской, попался некий субчик, с виду – шкура [43] и бандит, так и волоки его к стенке! Разговор был короткий. А нынче необходимо сперва доказать вину, передать дело в суд, а уж там решат, какой приговор объявлять.
– Прежде-то легче было? – ухмыльнулся Андрей.
– Для отчета – да. И для дураков безразборных тоже. А только судить и карать нужно по закону!
Непецин взглянул на часы и, извинившись, начал собираться.
– Ну, счастливо оставаться, товарищ Рябинин, пора мне, – разгоняя складки гимнастерки, сказал он.
– Всего доброго. Заходите на неделе, может, у меня вопросы появятся, – попросил Андрей.
– Непременно загляну.
Глава XIII
Второй вечер, забыв об отдыхе и сне, Рябинин сидел над документами. Сегодня, вооружившись карандашом и тетрадью для заметок, он изучал брошюру Деревянникова:
«…Устранение самодержавия в России повлекло за собой естественное ослабление власти, – писал старый эксперт. – Десятилетиями отлаженный механизм работы полицейских органов, прокурорского надзора и суда сменился бездействием и попустительством. Идя навстречу требованиям широкой демократической общественности, Временное правительство объявило широкую амнистию, под действие которой попали не только политзаключенные, ссыльные и каторжане, но и масса уголовных элементов. Обретя свободу, последние не преминули вернуться к своим привычным занятиям – воровству, грабежу, разбойным нападениям и всевозможным видам мошенничества.
Уже к лету 1917 года размах криминальной стихии приобрел невиданные размеры. В отличие от царских времен, в преступной среде произошли значительные изменения. Во-первых, явственно замечалось ее количественное увеличение. Уголовный мир с распростертыми объятьями принимал бывших офицеров и солдат императорской армии, представителей дворянства, мещанства и буржуазии. Во-вторых, налицо была стремительная концентрация преступности, выразившаяся в укрупнении банд и шаек, усилении их корпоративности и установлении между ними более или менее постоянных связей.
В 1918 году вышеуказанные процессы продолжались, но наблюдалась и третья характерная тенденция – ужесточение градации внутри криминальных сообществ. Выразилось сие в том, что главари шаек и банд и их ближайшие подручные замыкались в особую руководящую группу, можно сказать, высшую касту, недоступную при решении наиболее важных вопросов для низших членов уголовных организаций. Причина тому была в достаточно высоком профессионализме „старорежимных“ опытных преступников (варнаков) и смыкании их с представителями дворянства и буржуазии, по тем или иным причинам попавшим в криминальную среду. Последние, в силу происхождения, специфики воспитания и образования, тяготели к корпоративности и привычному возвышению над „темной“ массой подчиненных. Избыток „преступных кадров“ позволял главарям отойти от наиболее черной работы, оставляя за собой право руководства, распределения добычи и контактов с союзниками. Следующим, четвертым изменением в криминальном мире было его существенное омоложение за счет миллионов беспризорных детей. Добывая средства к пропитанию, подростки нередко шли на преступления. Пользуясь безнаказанностью, шайки малолетних воров частенько прибегали даже к насилию. Наконец, пятое, и последнее, – формирование Закона в криминальной среде. Некоторые его положения достались в наследство от уголовников царской России (кодекс „Варнацкой чести“, суд над нарушителями и наказание („правилка“), обязанность платить карточные долги, знание жаргона, уголовная „специальность“).
