Роман Злотников - Генерал-адмирал. Взлет
Подобные настроения господствовали около года, за это время было отремонтировано большинство уже имеющихся казарм, складов, прочих помещений и начато строительство новых. А также посажено около трех сотен человек — от интендантов разного уровня до строевых офицеров — за воровство денег, заработанных солдатами на вольных работах. Причем расследование и суд проводились во всех двенадцати военных округах одновременно и молниеносно. В ноябре все началось, а в декабре уже состоялись суды.
Поразительно, но жандармы оказались в курсе большинства вариантов используемых махинаций. Впрочем, ходили слухи, что дело было не столько в жандармах, сколько в неких людях, вывезенных новым военным министром аж из самого Трансвааля, которые так наловчились там выискивать неучтенное и недосданное золото, что могли найти любую копейку с закрытыми глазами. Некоторые даже утверждали, что это были черные зулусские колдуны, спасенные великим князем от англичан. Подобно тунгусским шаманам, зулусы, дескать, могли разговаривать с духами, а уж от духов-то никаких тайных дел иметь невозможно.
Так это было или не так и кто действительно сумел поймать воров за руку, не выяснилось, однако едва было объявлено, что группы полицейских и жандармов, расследовавшие эти махинации, приступают к широкомасштабной проверке прочих частей, остатки денег на полковых счетах, на уровне коих и шло основное распределение заработанных денег, к концу года внезапно подскочили аж в четыре раза. И из военного министерства пришло указание начать во всех частях оборудование жилых помещений системами центрального отопления, кое требовалось завершить не позднее чем за три года.
Нет, оно, конечно, дело было разумное. В особо холодное время ротам приходилось выделять в истопники до четверти наличного состава, а покупка дров была едва ли не самой крупной статьей расходов для частей, дислоцированных в столицах или крупных городах. Но настроения в отношении военного министра мало-помалу начали меняться. Ибо истинной причиной этого распоряжения, как стало понятно всем вокруг, были отнюдь не эти соображения. Ну ясно же, что его высочество, господин военный министр и владелец огромных заводов, изготавливающих ну просто всё — от иголок до крупнокалиберных орудий, — решил поправить свои изрядно пошатнувшиеся дела. Ну а иначе зачем ему это потребовалось? Забота о солдатах? Да не смешите! Ну какая забота о солдатах может быть у такого человека — где он и где солдаты?.. Экономия военного бюджета страны? Да какая там экономия, батенька? Копейки. К тому же экономия-то появится лет через десять. А до того один расход будет. Это ж надобно котельную построить, котлы установить, батареи, трубы проложить. Ну ладно, котельную могут и солдаты построить, а за все остальное — от дымовой трубы до котла и батарей отопления — платить придется. Вот на этом-то господин военный министр и заработает. Вон у него заводы какие, чего там только ни делают. А ежели даже и не с его заводов оборудование для котельных пойдет, то великий князь все равно своего не упустит — взятками возьмет. От кого, от кого, да от тех, кто эти котлы и батареи ставить будет! Ну мы же с вами разумные люди и понимаем, как устроена эта жизнь: каждый в первую очередь заботится о своем кармане… Ну и что, что миллиардерщик? Лишняя копейка — она и миллиардерщику не помеха. Да и больше вам скажу, батенька, ежели б его высочество каждую копейку себе в карман не тянул — хрен бы он миллиардерщиком стал. Потому как честным путем такие деньжищи заработать нипочем невозможно…
Кстати, именно в тот момент и появились первые слухи о некой «пробной офицерской части», куда «закатали» аж четыре с лишним тысячи офицеров и начали гонять их как Сидоровых коз. Похлеще, чем когда-то в училищах. Тем же, кто отказался туда идти или, уже будучи в этой «пробной офицерской части», не согласился подчиняться ее издевательским порядкам, грозили снятие погон и отправка на гражданку без пенсии, без права на ношение военной формы, что было еще унизительнее, чем лишение пенсии, и с волчьей характеристикой. Мол, уже появились такие офицеры, то есть бывшие офицеры, и вот они-то и рассказывают жуткие вещи о творящемся там. Но поскольку в это время слухов ходило множество, на них не обратили особого внимания. Так, очередная страшилка, подтверждающая беспримерную тупость нового военного министра…
Однако на следующий год выяснилось, что это не страшилка, а реально существующая часть. И что самые жуткие слухи про нее оказались самой что ни на есть настоящей правдой. Вот только не всей. Во-первых, таких частей было целых три. Во-вторых, про тех, кто прошел одну из них, рассказывали, что каждый умудрился за год расстрелять столько патронов, сколько за это время расстреливает целая рота. Причем не только из штатного офицерского нагана или обычной «мосинки», но и из широко используемого в этих частях для вооружения унтер-офицеров и офицеров немецкого пистолета-карабина «Маузер К96», и из станковых пулеметов Максима и переносных пулеметов Мосина-Федорова. Вследствие чего большинство выучились так, что способны были сбить муху на лету. В-третьих, фехтовать на штыках с выходцами из этих частей тоже не стоит: порвут-с и не заметят. В-четвертых, каждый из них мог пробежать с полсотни верст, да не просто так, а волоча на горбу, кроме оружия, еще и под два пуда груза, после чего вступить в бой. Ну и так далее…
Еще ходили слухи, что их готовят так же, как легендарных морпехов, слава о которых после отгремевшей войны шла просто жуткая. И что первыми инструкторами у них были те самые морпехи…
И народ заволновался. За два прошедших года господа офицеры привыкли не только к ежегодному повышению содержания, но и к спокойной и куда более беззаботной жизни. А тут вот оно как поворачивается-то… Нет, конечно, стать таким вот страшным и все умеющим бойцом весьма лестно, но ежели для этого надобно страшные муки и унижения претерпеть, то чур меня, чур. Офицеру должно командовать и распоряжаться, ну и, конечно, когда время придет, жизнь свою за Родину и царя-батюшку положить. С этим никто не спорил. Но вот бегать, груз на горбе таскать, регулярно по морде получать в учебных целях и все такое прочее, что про эти «пробные офицерские части» рассказывают, — уж увольте. Это к солдатикам. А к офицеру отношение должно быть соответствующим. Согласно Табели о рангах. Поэтому поток петиций из войск и от заслуженных ветеранов, умоляющих государя «остановить разрушение армии», резко скакнул в объеме. Едва ли не на порядок… Нет, их и раньше было немало. И писались в них вполне правдивые вещи.
О полном прекращении боевой подготовки в частях и соединениях. О «людском истощении» большинства частей из-за сокращения срока службы личного состава. О превращении практически всех нижних чинов в плотников, столяров, каменщиков, кровельщиков, грузчиков, батраков на полях, конюхов, стропальщиков… короче, в кого угодно, только не в солдат. О том, что армии у России в настоящий момент просто не существует и, случись что, страна может рассчитывать только на ополченцев, а оные лишь числятся в ополчении, но никакой подготовки не проходят. Престиж же офицерской службы держится лишь на повышении содержания, и если бы не оно, офицеры просто разбежались бы из армии…
Все это было правдой. Но теперь Личную Его Императорского Величества канцелярию петициями просто завалили. Писали все. В том числе и те, кого ранее вполне удовлетворяла жизнь, при которой весь личный состав был распихан по вольным работам и потому офицеры могли появляться в полку раз в несколько дней, а то и недель. Они громогласно возмущались тем, что офицеров, дворян, гоняют, по слухам, как вчерашних крестьян, только надевших серую шинельку. Они кричали о немыслимом падении престижа русского офицерства. О попрании тысячелетних устоев. Об уже замаячившей на горизонте гибели государства… Но император молчал. А на следующий год число пробных офицерских частей возросло до двенадцати. По одной в каждом военном округе…
Спустя четыре месяца после начала обучения штабс-капитан Дажнев внезапно поймал себя на том, что уже не падает камнем на койку после команды «отбой», а порой даже засиживается с товарищами по роте в «курилке», где уже почти никто не курил, поскольку с их нагрузками это было сродни изощренному изуверству, осуществляемому к тому же по отношению к себе самому. Разговоры в «курилке» велись обо всем — от жен и невест (а большинство оказались людьми женатыми) до своей бывшей службы и нынешних порядков. И как-то незаметно выяснилось, что эти четыре месяца довольно сильно перевернули у большинства мозги. Даже среди «маньчжурцев», имевших боевой опыт и заслуженно гордящихся тем, как они «побили японца», и то время от времени проскакивали мысли типа: «Эх, надобно было их под Инкоу глубоким охватом брать, роты хватило бы, ну, с парой пулеметов, конечно!» или «Нам бы тогда на Ялу пару отделений с „переносными“ на тот островок перекинуть — они б вообще за наш берег не зацепились!». А уж разговоры о том, как и чему учить солдата, вернее, как надобно учить солдата, просто не прекращались. На своей шкуре поняв и почувствовав, на что способен нормально (по их теперешним меркам) обученный солдат, в роли каковых они сами здесь выступали, все сошлись на том, что одна рота, выученная по здешним порядкам, стоит едва ли не батальона, подготовленного «как прежде». А если ее еще и вооружить по местным, а не по штатным нормам…
