Роман Злотников - Царь Федор. Еще один шанс…:
Однако при этом я вполне допускал, что первый блин окажется комом. Тем более что я слегка увлекся и составил столь разнообразную учебную программу, что даже сам испугался. А ну как будет перегруз для столь девственных мозгов? Большинство же кандидатов писать и читать не умели. Но затем все равно решил попробовать. Объем материала почти по каждому из предметов, за исключением языков,— минимальный. Та же таблица умножения это, считай, университетский курс. Учебных материалов тоже пока нехватка. На том же немецком, не говоря уж о голландском, шведском и остальных языках, текстов, которые можно использовать в качестве учебных пособий, вообще практически нет. На латинском — кот наплакал, да и то большинство религиозные, использовать их можно с очень большой осторожностью. Потому как патриарх и митрополиты на дыбы встанут. Ну как же — православных латинской ереси обучают. Впрочем, я выцыганил у святейшего Иова пару греков, приехавших чуть ли не со Святого Афона, и не только использовал их в качестве преподавателей греческого языка, а еще и засадил за переводы греческих полемических книг «противу ересей латинских». Ну а в качестве учебных латинских — велел сыскать и размножить как раз те книги, которые в этих греческих раскритикованы. Патриарх было поворчал, но потом согласился с моими доводами, что, так сказать, незнание первоисточников снижает ценность критических аргументов. Да и вообще, никаких формализованных учебников в России пока еще практически не существовало.
Так что готового к преподаванию материала имелось буквально кот наплакал. Вот я и решил — вместо того чтобы изо дня в день лишь Псалтырь, молитвослов и часослов с Деяниями апостолов талдычить, пусть хотя бы в объеме ознакомления с основами учатся каменному устроению, лекарству с аптекарским делом, рудознанию и так далее. Кто его знает, как дальше жизнь повернется — может, кто позже рудничок или горную либо литейную мануфактуру в своем поместье или иных жалованных землях заложит либо лекарское дело в стране развивать начнет… Так пусть не с пустого места. Хотя Закону Божьему времени я тоже отвел щедро, почти пятую часть. Да и письмо, и чтение также на церковных книгах и текстах преподавали. Ну а что касаемо языков…
Я по себе понял, что преподавать логику и риторику без знания греческого и латинского — мартышкин труд. Вся база — оттуда. И вообще, очень интересно эти языки мозги переформатируют, по себе почувствовал. Ощущение ну типа как если бы ты на сырую, глючную, постоянно тормозящую и вылетающую «Винду» раз — и установил крутой сервиспак. И она вдруг полетела как ласточка… Похоже, как только в Европе перестали преподавать мертвые языки и этим самым приводить мозги людей в относительный порядок, культура в Европе и закончилась. И спустя всего лишь одно поколение поперло всякое дерьмо — от попсы до моды на голубизну и перфомансы типа рисования картин маканием голой жопы в краски или даже, тьфу, блин, собственным говном… Что же касается остальных, то были у меня планы ребят, после своего утверждения на троне, по примеру Пети Первого, отправить за границу поучиться. Только не так, как он, — мол, езжайте, и все! Там уж как-нибудь и язык выучите, и какую-никакую науку освоите. И осваивали, но едва один из трех, а то и из пяти. А остальные либо спивались, либо, из таких вот бедных дворян, нищенствовали, ничему не учась, а просто повинность отбывая, либо ударялись в куртуазную жизнь и разгулы, никакой пользы ни стране, ни, чего уж там, себе не поимев, кроме дурной болезни да посаженной печени. Потому как в нынешней России, как выяснилось, почитай, и не пили. Что меня по-первости в дикое удивление привело. А как же наше исконное пьянство? Как же «веселие Руси питие еси»? Это что, опять клюква какая? Судя по всему — так оно и было. Тем более, как выяснилось, разгром Немецкой слободы Иваном Грозным был вызван как раз тем, что заселявшие ее литвины, коим было разрешено гнать «крепкое» для себя, начали торговать им из-под полы с непривычными к сему русскими. Вот «сатрап и душегуб» на «невинных» немцев и взъелся…
Исходя из всех этих соображений, я и решил ничего из того, что запланировано, не сокращать. Так что первый год для меня скорее пробным был. Ну-ка, чего эти недоросли дворянские, по глухим поместьям собранные, усвоить сумеют? С прицелом на второй год, если многого не осилят, программу подкорректировать. И они меня удивили! Эти туповатые деревенские увальни слопали всю программу просто на раз, ничего не упустив и ни от чего не отступясь. Мотивация ли тут сыграла, потому как практически все были из дальних, медвежьих углов и жили впроголодь, либо просто чистый детский разум так восприимчив к обучению, но учителя, среди которых большинство были иностранцы, только диву давались. Француз де Колиньи, преподававший математику, именуемую здесь цифирью, с восторгом докладывал батюшке, что всех его учеников можно немедленно принимать в Сорбонну. Да и с «жесткой верхней губой» дело также на лад пошло. Очень кстати в царевых архивах обнаружилось сочинение покойного Максима Грека, настоящего ученого-энциклопедиста, этакого обрусевшего Леонардо да Винчи, под названием «Главы поучительны начальствующим правоверно», начинающееся жестким утверждением, что тот, кто идет на поводу у своих страстей и желаний — «ярости и гневу напрасному и беззаконным плотским похотем», не может считаться человеком, но «без-словесного естества человекообразно подобие». И так далее в том же духе. А писал он его для незабвенного Ивана IV Васильевича, именуемого Грозным, что сему документу только добавляло авторитета. Вот на его основании я и велел разработать правила поведения и воспитания в царевой школе…
Впрочем, возможно, дело было еще и в том, что мне повезло с учителями. Действительно повезло. Ну как, скажем, еще назвать то, что в это время в России оказался такой человек, как испанский идальго Варгас, профессиональный солдат, ветеран, начинавший еще при Альбе? Мастер некоего тайного фехтовального искусства, именуемого дестреза1, о котором я никогда нигде не слышал. 1Дестреза — испанское искусство фехтования.
Или, как его называли, индийский татарин Раматка, специалист в калари паятту?
Если оно в чем-то и уступало прославленному китайскому кун-фу или японскому карате, то я этого обнаружить не смог. Да и было ли это самое карате? Хотя Шаолиньский монастырь уже существовал, точно, это я после тура по Китаю помнил… Впрочем, возможно, таковые люди в России имелись всегда, и не только из иноземцев, просто искать их никому в голову не приходило. Да и таких, как у меня, возможностей в истории случалось — раз-два и обчелся. Ну судите сами: действительно любимый царский сын, при толковом и способном слушать отце, да еще и при полной казне. Только ведь возможности — это еще не все, возможности на нас сыплются часто, не каждый день, конечно, но по несколько раз в год — точно. Но для того, чтобы они стали твоими, ты должен быть к ним готов, должен быть способен их использовать. Скажем, едет человек утром в метро на постылую работу, за которую получает гроши, и тут видит в газете, что читает такой же полусонный заморенный сосед, объявление — срочно и на хорошую зарплату требуется некто со знанием норвежского языка… А он его — не знает. И все — это не его возможность. Но ведь чья-то, точно. Нет, всему научиться невозможно, но чем больше знаний, умений и иных компетенций ты накопишь — тем больше возможностей ты сможешь назвать своими. Кто знает, за какое из своих знаний и умений ты зацепишься ноготком, чтобы начать круто подниматься?..
Так что с учителями мне повезло. Хотя процессу отбора я уделил большое внимание. Батюшка положил учителям царской школы довольно щедрое жалованье, и желающих на такую должность оказалось немало. Комиссию, производившую отбор, возглавлял я лично, а вот входили в нее мой дядька Федор Чемоданов, ближний отцов боярин Сабуров и дьяк приказа Казанского дворца, на который повесили финансирование школы, Калинин. И если на первых двух заседаниях все, кроме дядьки Федора, относились к моему присутствию больше как к некой забаве, мол, царевич в приказного боярина поиграть вздумал, то уже на третьем к моим замечаниям все трое прислушивались со всем возможным вниманием. Потому как выяснилось, что по всем кандидатам, коих мы попервоначалу наметили, у меня оказались гораздо более точные и верные сведения, чем у всех остальных, вместе взятых. Что было вполне закономерно.
Не говоря уж о моей собственной службе мальчишек-наушников, изрядно укрепившейся дедом Влекушей, который работал у меня не только экспертно-аналитическим отделом, но и сам частенько, одевшись в армяк, ходил в город и толкался по кабакам и торгам, возвращаясь изрядно под хмельком, но всегда с прибытком из сплетен и слухов, кои успевал уже проверить и рассортировать, я завел массу друзей-приятелей и в приказных избах, и среди иностранцев-наемников, и в стрелецких слободах, и среди приказчиков и купцов на московских торгах. А уж правилами сбора и обработки информации в этом времени никто лучше меня не владел. Нам, прошедшим жесткую школу российского бизнеса девяностых — двухтысячных, и в наше время в этом деле было мало равных. Еще бы, ведь от того, насколько ты хорошо это дело поставил, не только успех в бизнесе зависел — куда чаше собственная жизнь… Так что я вполне успел за те несколько дней, что прошли между заседаниями, вызнать всю подноготную кандидатов. И на третьем заседании сей высокой комиссии все по ним и выдал. От того, насколько всех их действительно в их науке другие умельцами считают, до некоторых фактов биографии и жизненных привычек, а также кто к какой вдовушке захаживает. Чем и заслужил право понаслаждаться картиной разинутых ртов и вытаращенных глаз.
