Влад Савин - Белая субмарина
Клуб назывался… а впрочем, какая разница? Значение имело лишь, какая публика сегодня здесь собралась. Посторонний, попади он сюда в этот день, мог бы удивиться количеству охраны по периметру — как полицейские в форме, так и крепкие люди в штатском. Но охрана находилась исключительно снаружи, не мозоля глаза законным гостям.
Кто были эти гости? Они не занимали никаких официальных постов, а некоторые даже не числились официальными владельцами, председателями советов директоров или держателями контрольных пакетов корпораций. Но именно они были Теми, Кто Решает — держит в руках реальные рычаги. Оставим авторам романов идеи «всемирного тайного правительства» ордена масонов или розенкрейцеров, семьи Ротшильдов, британского королевского дома или даже корпорации «ос»,[6] хотя большая часть собравшихся принадлежала именно к «осам» (так сложилось исторически). Были ли собравшиеся здесь тайным обществом? И да, и нет.
Ведь крупные игроки обязаны знать, «кто есть кто», с чьими интересами надо считаться. Договариваться друг с другом, хотя бы о разделе сфер влияния, решать какие-то вопросы, касающиеся их всех. У них не было общей для всех цели, как у тайного общества, у них была одинаковая для всех цель. Деньги и власть. Все и ничего. Ничего кроме денег и власти, и все, что деньги и власть могут дать.
Они были не семьей, а стаей, которая собирается вместе для охоты на общую добычу и разорвет любого из своих, кто покажется слабее. Потому среди них не было безусловного вожака — если бы такой появился, это значило бы конец для всех прочих. В то же время каждый мечтал когда-нибудь стать таким и зорко следил, нельзя ли при случае избавиться от кого-то из стаи, сегодня от одного, завтра от другого, и так остаться единственным, последним. Потому войти в это общество новому человеку было очень трудно, даже накопив достаточно богатства и влияния, так как «старые» члены клуба старались бы избавиться от новичка, в том числе и физически. И каждый из этих людей, кажущихся всесильными, вздрагивал, узнав, что акции какой-то из его компаний опустились на несколько пунктов. Потому что это значило не только потерю пусть пренебрежимо малой части состояния, но потерю власти, влияния, а значит, самой жизни.
При всем этом они были бы искренне оскорблены, если бы их сравнили с гангстерами. Хотя их методы были столь же жестоки, и никакой Аль Капоне не мог бы мечтать о таких масштабах. Но ведь все это делается лишь ради прибыли, ничего личного, джентльмены? Будем конкурентоспособны, ведь выживут лишь обладающие этим качеством в должной мере. А слова про нравственность и мораль оставим для успокоения толпы.
— Итак, джентльмены, мы собрались здесь, чтобы решить, — сказал первый из них, выглядевший лощеным английским аристократом, — с кем эта страна будет воевать через год, а может даже и раньше.
Толстяк с сигарой, похожий на британского премьера, лишь чуть пониже ростом, спросил:
— А в чем причина войны? Биржевые показатели великолепны. И динамика тоже.
— Европа. Что будет, если русские завершат войну раньше и в одиночку, пока мы будем где-то у Соломоновых островов?
Вмешался третий, в ковбойской шляпе. Руку он держал так, словно хотел коснуться несуществующего кольта у бедра.
— И что? Русским тоже понадобится свободный капитал, чтобы восстановить разрушенное. А вот тут мы будем диктовать правила.
— А если русские окажутся упрямы, — заметил «аристократ», — и несмотря ни на что, не откажутся от своей монополии? А значит, правила диктовать будут уже они. Нам не нужен только рынок сбыта, нам нужен рынок сбыта, контролируемый нами.
— Может быть, сначала закончить с Европой? — подал голос четвертый, с военной выправкой. — По авторитетному мнению комитета начальников штабов, рейху отпущен срок максимум до сорок шестого.
— Эта война совсем не похожа на ту, прошлую, — покачал головой «аристократ», — на Тихом океане, если не брать в расчет авианосцы вместо дредноутов, те же морские сражения, где успех медленно склоняется на нашу сторону, а через год станет подавляющим. А в Европе все с самого начала идет не так! И гораздо быстрее, чем в ту войну, и совершенно непредсказуемо.
— И что? — спросил «ковбой». — По большому счету сейчас русские для нас — это пушечное мясо против джерри. Такое же, как раньше турки, кавказские горцы или бухарский эмир против самих русских.
— А если они завтра начнут свою игру? И перейдут дозволенные нами границы?
— Даже если так, на мой взгляд, у нас есть время, — сказал человек с армейской выправкой. — Еврорейх кажется мне заметно более сильным игроком. Конечно, если мы позволим ему укрепиться.
— Я тоже кое-то смыслю в военных делах, — отрезал «аристократ». — Все в комитете сходятся во мнении, что высаживаться во Франции можно лишь в летнее «окно». И поэтому нам сейчас надо решить, нацеливаться на это лето или на следующее, когда, возможно, русские уже будут брать Берлин.
— Верфи загружены заказами на корабли основных классов, необходимые для тихоокеанской войны, — проинформировал толстяк, — линкоры, авианосцы, крейсера, эсминцы — великий флот, с которым мы задавим Японию. Этим летом у нас просто не хватит десантного тоннажа.
— Хватило на Гуадалканал и Африку.
— На пределе, — сказал военный. — Теоретически высадиться можно. Но это сильно ослабит наше давление на Японию. И затянет войну на том театре еще минимум на год.
— Джентльмены, не вижу оснований спешить! — поддержал толстяк с сигарой. — Как было сказано, по основным экономическим показателям, таким как промышленная мощь, выплавка стали, выработка электроэнергии, у Германии над СССР превосходство вдвое большее. И заявленную фюрером величину его армии, четыреста дивизий в строю, наша разведка считает вполне правдоподобной, с учетом мобилизационного потенциала оккупированных стран. Можно ожидать, что боевые качества вновь сформированных частей будут сильно отличаться от качеств тех, кто брал Париж в сороковом, но из предосторожности считать следует по максимуму. В то же время нет никакой уверенности, что русским удастся хоть в малой мере повторить свой успех. Вспомните их Москву сорок первого, у них всегда получалось воевать зимой. Но после был Харьков и прорыв немцев к Волге. С чего вы взяли, что в летней кампании этого года будет иначе?
— Поддерживаю, — сказал «ковбой». — Прикиньте расстояние по карте. Они не вышли пока даже на свою же границу. И за год, считая от начала летней кампании, дойти хотя бы до Варшавы — это возможно лишь при очень большом везении.
— И вы забыли про поляков, имеющих от нас гарантии, — вставил военный. — Польша уже служила в свое время кордоном от русской угрозы. Учтите, что законное польское правительство, во главе с Сикорским, заявило, что объявит России войну, если хотя бы один русский солдат перейдет границу Польши без дозволения!
— Простите, какую границу? — усмехнулся «ковбой». — Тридцать девятого года?
— Однако же наши гарантии полякам, данные весной тридцать девятого, никто не отменял! И если тогда некоторые обстоятельства помешали, то не вижу причин, почему мы должны игнорировать эти гарантии сейчас!
— Объявим Сталину войну из-за поляков?!
— Нет, конечно! Но предупредим. Думаю, русским тоже неохота воевать с нами из-за польской границы.
— Джентльмены, мы, кажется, отвлеклись от текущего вопроса, — прервал спорящих «аристократ». — Что делать сейчас? Повторяю, если мы решим высаживаться в этом году, решать надо немедленно!
— Я за то, чтобы не идти на обострение из-за гипотетической угрозы, — заявил толстяк. А вот убытки будут реальны!
— Ваша прибыль — усиливать русских? — усмехнулся «ковбой». — Продавать им промышленное оборудование, да еще в таких количествах?
— И что? Их возможности с нашими все равно не сравнить! Что там они у меня купили — полные комплекты нефтехимического завода, завода автомобильных дизельных двигателей и собственно автомобильного. А сколько таких заводов у нас?
— И еще большое количество станков и машин самого разного назначения, по списку.
— Из запрещенного? — вмешался военный.
— Из того, чем они могут ослабить нашего пока еще главного конкурента, Еврорейх, — отрезал толстяк. — И я не понимаю, зачем нам из-за «завтра» мешать тому, что приносит очень неплохую прибыль сегодня. А вот когда они ослабят фюрера и понесут потери… Зачем нам влезать самим?
— Поддерживаю, — сказал военный. — После летней кампании, если она окажется с тем же итогом, будет повод к беспокойству. Сейчас — нет.
— Не говоря уже о том, что, получив от нас ультиматум, русские могут ответить совсем уж непредсказуемо, — поддержал «ковбой», — вплоть до перемирия и союза с гуннами и макаками против нас.
— После того, что гунны у них натворили?
