Юрий Нестеренко - Юбер аллес (бета-версия)
В этой ситуации Дитль также повёл себя умно, точнее сказать - хитро. Вовремя сообразив, что, скорее всего, все сойдутся на той персоне, которая появится последней, он совершил красивый ход - покинул Берлин, вернувшись в свои снега. Это был уже второй перелёт, который он совершал, но не в Берлин, а из него.
Пятого сентября, наконец, было сделано официальное сообщение о гибели фюрера и ещё полутора десятка человек из числа первых лиц государства. Особняком прошло сообщение о смерти Гёббельса. О полном списке жертв Сентябрьских убийств спорят и сейчас. Могу лишь сказать, что это должен быть очень длинный список.
Пятого же числа Дитль совершил тот самый знаменитый..." - страница закончилась.
Следующей была не 404-я, а 406-я страница.
"...предпочту отправиться обратно на фронт, где смогу принести больше реальной пользы Райху и народу Германии, нежели служа ниткой для марионетки.
После этого я ожидал всякого - в том числе и того, что Дитль решит меня уничтожить. Но я не мог и подумать, что он и в самом деле меня отпустит обратно. В конце концов, я знал смертельно опасные вещи. Вместо этого он сказал: "Хорошо, я уважаю ваше решение. Вы могли бы понять, что я не могу сейчас избавиться от этого жирного борова. Это политика. Но если вы не готовы поступиться личными амбициями ради интересов общего дела - не смею вас задерживать". Кажется, именно в этот момент я понял, что он не рассматривает себя как "Хансвюрста", как его называл Йодль, или "временную техническую фигуру", по несколько более деликатному выражению Канариса - он думает о реальной власти. И уж, конечно, сам никакими амбициями поступаться не собирается.
Через много лет, окидывая взглядом прошедшее, я думаю: возможно, я допустил ошибку, не согласившись быть теневой фигурой в министерстве? В конце концов, самому Дитлю удалось - хотя и огромной ценой, о которой я уже говорил и ещё буду говорить впоследствии - искусно лавируя между разными силами, подчинить себе триумвират и стать тем Райхспрезидентом, которого мы знаем. К добру или к худу, мой позвоночник слишком негибок для того, чтобы долго стоять в полусогнутом положении.
Но тогда я был, признаться, взбешён. Участие в заговоре должно приносить победу или смерть, но не возвращение на прежнее место, в том же звании и должности. Я принял это, но не смирился. Более того, я надеялся, что после избавления от Гёринга - чего я наивно ожидал ещё долгое время - обо мне вспомнят.
Увы. Именно Гёринг стал той точкой опоры, благодаря которой Дитль сумел перевернуть ситуацию.
Разумеется, Эдвард Дитль вполне разделял те чувства, которые мы все питали к этому человеку, предавшему наше дело и доверившихся ему людей. Однако, марионетка на престоле - впрочем, престол ещё следовало создать! - и опальный, но все же не растерявший окончательно связей и влияния партийный лидер нашли общий язык. Один хотел получить верховную власть, другой - выжить и вернуть себе хотя бы часть былого влияния.
Даже когда Дитлю удалось провернуть афёру с райхспрезидентством, одновременно аннулировав и волю Хитлера, и решения триумвирата о коллективном руководстве, он продолжал держаться за Гёринга. Только в 1945 году, после подписания Женевского договора, он решил, что старый предатель ему больше не нужен. Однако и тогда он не стал его уничтожать, хотя и отнял у него, наконец, министерский пост.
Должен сказать: неопределённость, воцарившаяся в результате "полуотстранения" Гёринга - который формально продолжал оставаться имперским министром авиации, самым роковым образом отразилась на наших военных действиях. Отсутствие легитимно действующего начала, отступление от фюрерпринципа, пусть даже отчасти оправданное политическими соображениями, неизбежно ведёт..."
Власов сменил страницу - времени на чтение почти совсем не осталось.
"Даже смерть Гёринга в 1946 году сопровождалась официозным некрологом весьма двусмысленного свойства, из которого при желании можно было вычитать намёки на нездоровый образ жизни покойного. На партийных же политинформациях прямо говорилось, что Гёринг умер от обжорства и пьянства. Некоторые поговаривали о самоубийстве на почве алкоголизма - и эти разговоры никто не останавливал.
Теперь я должен сказать несколько слов о политике триумвиров. Обычно им ставят в заслугу "гениальное" решение восточного вопроса. На самом деле оно было тривиальным: прекратить радикальную политику Хитлера по отношению к русскому населению. Не спорю, это была разумная мера. Отчасти разумной была и опора на русские антикоммунистические силы. Однако, создание Райхсраума и независимой - хотя бы формально - России было очередной преступной ошибкой, ибо противоречило предначертаниям самой истории. Задача германизации славянских земель могла быть решена лишь путём продолжения политики Тевтонского Ордена, разумно изменённой и приспособленной к новым условиям..."
Фридрих с раздражением закрыл страницу: ещё раз знакомиться с изложением теоретических построений лихачевского кружка, да ещё и перемешанных с "тевтонской мистикой" у него не было ни времени, ни желания.
Этот дат оказался последним. За кадром, очевидно, оставалось много любопытного - например, рассказ о французском плене, написание "Тактики", обстоятельства переезда в Россию и всё за этим последовавшее. Однако, судя по всему, это всё показалось юдскому жулику безобидной болтовнёй, не способной заинтересовать покупателей, и он не стал это сканировать.
Что ж, кажется, Власов как раз уложился во время. За окнами светало. Пора было ехать в банк.
Kapitel 58. Тот же день, утро. Москва, улица Краснова, 18 - проспект Освободителей.
Фридрих прибыл в банк в 9:04. Вежливый служащий в строгом сером костюме проводил его в хранилище и оставил в одиночестве; Власов быстро отыскал нужную ячейку и ввел код, затем вставил ключ. Тот повернулся с мягким клацаньем, и тяжелая металлическая дверца приоткрылась. Фридрих поздравил себя с удачей: выходит, он все определил правильно. Тут же, впрочем, в глубине сознания плеснулся иррациональный страх, что ячейка окажется пустой.
Однако пустой она не была. Внутри лежал тщательно заклеенный пакет из плотной серой бумаги. То, что находилось в пакете, формой, размерами и весом действительно напоминало книгу.
Фридрих, естественно, не поддался искушению разорвать пакет тут же, под недреманым оком висящей над входом видеокамеры. Не сделал он этого и две минуты спустя, когда сел за руль. Лишь отъехав от банка километра на три и удостоверившись, что скорее всего за ним все-таки не наблюдают - как видно, у ребят Бобкова в это утро хватало других проблем - Власов заехал в какую-то подворотню и вскрыл свой трофей.
Это была не книга. Бумаги, уложенные аккуратной стопкой между двумя листами твердого картона, были сложены так, что походили на страницы одного размера - но на самом деле это были совсем разные бумаги. Дневниковые записи, исписанные выцветшими чернилами листы, вырванные из блокнотов и тетрадок. Отчеты, отпечатанные на пишущей машинке... на разных пишущих машинках, отметил профессиональным взглядом Фридрих. Но главное - карты. Их было больше всего. Разного масштаба, все - довоенные, некоторые даже нарисованные от руки. И на каждой - значки, знакомые любому школьнику, проходящему по географии полезные ископаемые. Вот только, расставь этот школьник значки таким образом, он получил бы двойку. В официальных атласах на этих местах ничего не было...
Порциг был прав. Россия оказалась богатейшей в плане минеральных ресурсов страной. Нефть, алмазы, редкоземельные элементы - все это было здесь. Фридрих держал в своих руках миллиарды... возможно, даже триллионы. Клад Эренбурга, он же - архив Шмидта. Да, это не какие-то зарытые в лесу ящики с золотыми слитками...
"Я сейчас желаю двух вещей, - вспомнилось ему. - Или чтобы никто не нашёл эти бумаги. Или чтобы вы нашли их первым. И передали своему начальству. Своему, а не российскому." Что ж... так он, видимо, и поступит. Но не прямо сейчас. Сначала пусть закончится вся эта катавасия и восторжествует порядок. Тогда появится уверенность, что бумаги не попадут не в те руки. Подумать только - столько лет ими фактически владели злейшие враги Райха и России... последний из таковых - еще сегодня ночью. Да, Зайну не хватило считанных часов, чтобы заполучить архив - прямо как в холливудских триллерах, где злодея останавливают в последний момент. Интересно, как ему удалось получить код и ключ? Теоретически это можно выяснить - добраться до обитателя американского дома престарелых не так уж сложно... вот только интуиция подсказывала Фридриху, что осуществившие это агенты найдут лишь старого маразматика, неспособного дать внятные объяснения при всем желании. Удивительно, от сколь ничтожных людей зависят порой судьбы мировых держав...
