Новая прошивка императора - Николай Бутримовский
Хотя и открыто потребовать наган также не помешает. Так я и прогуливался по дорожкам, пытаясь вспомнить — появились ли уже самозарядные пистолеты или придётся покупать компактный револьвер[3]?
А затем наткнулся на знакомое лицо — на посту стоял тот же охранник, что караулил меня раненого сразу после покушения.
— Как служба, братец…? — тепло кивнул я ему, как старому приятелю, но вместе с тем показав интонацией, что не признал его.
Хотя как знать, возможно он с Никки давно знаком… Это моя память девственно чиста!
— Поручик дворцовой полиции Ельницкий! Всё в порядке, ваше… — громко начал отвечать мой собеседник, но я жестом намекнул, чтобы он сбавил обороты, поручик оказался понятливым и закончил уже тихо: — императорское величество! Согласно приказу об усилении вашей охраны, заступил на пост! Во время дежурства происшествий не случилось.
— А скажите, господин поручик — это же вы меня охраняли после покушения?
— Так точно, ваше императорское величество! Пока готовили поезд, я находился при вас неотлучно!
— Отлично, у меня как раз к вам дело, — сказал я негромко. — Конфиденциальное.
— Слушаю, ваше императорское величество, — дворцовый полицейский смотрел на меня верноподданническим взглядом.
— Вы в курсе, что случилось на станции? Кто на меня напал и почему?
— Да, нам доводили, ваше императорское величество. Злоумышленники более всего походят на сектантов или вовсе сатанистов.
— Про семью Аграновича вы тоже знаете? Про засекреченные обстоятельства?
— Так точно, ваше императорское величество. Положено по службе.
— Вам рассказали не всё. Полными данными этого дела владеют меньше десяти человек в империи. Точнее сказать не могу даже сейчас, когда собираюсь доверить вам особые подробности. И сейчас вы поймёте почему.
Я сделал драматическую паузу, пристально смотря на поручика. Он молчал, и не суетясь, спокойно ожидал продолжения.
— Напавшие на меня террористы Титов и Агранович не виноваты, они и сами стали жертвами.
Услышав странное, полицейский удивлённо распахнул глаза, но не вымолвил ни слова, сохраняя выдержку. А я продолжил, разворачивая перед ним апокалиптическую и конспирологическую картину — мне была нужна система безопасности, настроенная на выявление возможных иновремёнников в ближайшем окружении:
— Точно установлено, что ещё несколько дней назад оба несчастных были обыкновенными, вполне благонадёжными поддаными. Они не состояли ни в каких организациях, ни в чём предосудительном никогда не участвовали и не имели порочащих контактов. Также удалось установить, что в обоих случаях их поведение резко изменилось после гибели близких. Самый напрашивающийся вывод вам известен — Титов и Агранович члены некоей тайной секты и, перед нападением на меня, устроили кошмарное жертвоприношение. Однако привлечённые к расследованию специалисты предполагают иное — железнодорожники стали жертвой гипноза. Вы понимаете, что это значит?
— Но, кхм… — полицейский мигнул и возбуждённо продолжил. — Тогда всё сходится, ваше императорское величество! В официально одобренной версии про секту я никак не мог полностью свести концы с концами. Титов и Агранович — проверенные специалисты на железной дороге, они не раз допускались к обслуживанию императорского поезда. И по какому-то совпадению вдруг оба оказались инфернальными сектантами, слово со страниц романа про индийских факиров! Но откуда в наших пенатах могли завестись негодяи подобные открытым Слиманом тугам[4]? Да ещё сразу двое!
«Эвон куда его понесло… Но это к лучшему…» — подумал я, — «Ельницкий, услышав мои конспирологические домыслы, сам начал выстраивать новую версию!»
А поручик продолжал:
— Если же ввести в уравнение гипноз[5], то выходит, что неизвестные злоумышленники тщательно подобрали жертв — железнодорожников имеющих доступ к вашей особе и одновременно нежно любящих своих близких. Далее, по-видимому, произошли ритуальные убийства и сеансы, во время которых испытавших сильнейшее потрясение несчастных загипнотизировали.
— Всё так, поручик! Блестящий вывод! — поощрительно кивнул я. — А подытожить сможете?
— Так точно, ваше императорское величество! — ответил Ельницкий. — Если эта версия верна, а она мне кажется вполне таковой, то это значит, что вы, ваше императорское величество, да и все иные члены августейшей фамилии и высшие сановники империи в опасности. Злоумышленники могут в любой момент отобрать и подготовить новых невольных террористов!
— Именно так, поручик. И это огромная проблема — как с ними бороться мы не знаем. Методы гипноза неизвестны, цели преступников неясны. Конечно же, ОКЖ будут продолжать расследование и искать рецепты противодействия. Однако требуется создать внутреннее кольцо охраны. Я нахожусь на боевом посту и готов лично встретить неприятеля, но было бы верхом глупости пустить всё на самотёк. Вы согласны?
— Конечно, ваше императорское величество! — кивнул Ельницкий.
Мне показалось, что он хотел ещё что-то добавить, но не решился. Ну да это не важно — главное, что это я скажу: для дворянской чести предложение попахивает, но деваться некуда.
— Пока что, исходя из наших скудных знаний о противнике, существует лишь один вариант. Я решил создать в ближайшем окружении небольшую личную сеть для наблюдения и предотвращения возможных покушений. Так как основной нашей проблемой является то, что злоумышленники теоретически могут подчинить с помощью гипноза любого человека. При определённых условиях, разумеется, но условия эти нам неясны. Отсюда вывод — члены наблюдательной сети должны быть максимально автономны и неизвестны. Единственное связующее звено — это император, то есть лично я. Никто, кроме меня, не должен знать членов этой организации. К задачам секретного агента такой сети относится наблюдение за нетипичными личными особенностями окружающих меня людей. Должен сразу признать, дело не совсем чистое — агенту придётся негласно следить за личной, интимной стороной моих ближних. Но другого выхода нет. Главная задача — определить странные и необъяснимые изменения в личности или обратить внимание на трагедии с близкими фигурантов. Агенту следует проявлять деликатность, эмпатию, тонкое аналитическое чутьё и порядочность. Такого рода занятие может превратиться в весьма низменный инструмент сведения счётов — а сие недопустимо! Вы согласны стать одним из таких агентов? Моим личным агентом?
Предполагаемый конфидент помолчал, а потом, вдохнув — выдохнув, ответил:
— Я принял присягу, ваше императорское величество… Я согласен, хотя понимаю всю ту моральную тяжесть, о которой вы только что рассказали. Если об этом станет известно, меня ждёт отчуждение…
— Всё верно, но никто не узнает — я клянусь вам в
