Вперед в прошлое – 7 - Денис Ратманов
Таксист меня не обманул, машина действительно была. Это оказалась белая ржавая «двойка», где, видимо, возили какие-то грузы: сиденья были застелены затертым покрывалом. Парень достал из бардачка карту и развернул ее, чтобы понять, куда ехать.
— Н-да-а, — протянул я, но ехать было надо, и все равно, на чем, хоть на ишаках.
Главное, чтобы завелась эта тарантайка. Я уселся сзади — по избежание. Заводясь, жигулек затрясся, как паркинсонный дед, и покатил к цели.
Паренек-таксист сунул кассету в магнитолу, и заиграл «Наутилус». Аж руку таксисту захотелось пожать, что не придется слушать попсу. Ну вот, свой парень, а я боялся гоп-стопа.
— Меня Владом зовут, — улыбнулся он, я представился.
— Рассказывай, — улыбнулся Влад. — Каким чудом ты оказался один ночью на вокзале? Подался в бега? Не похож ты на авантюриста.
— Говорю же: дед пропал. Я прилетел его искать. Да, один. Да, летел зайцем и платил — спасибо, что взяли. Дед-то, оказывается, в больнице. Вот, к нему еду.
— Откуда узнал? — не поверил таксист, я бы и сам на его месте не поверил.
— Ментов попросил выяснить. Один пожилой вошел в положение и узнал, им-то это ничего не стоит, у меня отец мент.
— Отчаянно, но достойно.
В зеркале заднего вида отражались его прищуренные смеющиеся глаза. Помолчав немного, он, похоже, начал меня прощупывать:
— Что ж ты делать-то будешь без денег? Чем деда лечить?
— Так у него-то под матрасом они есть, он у меня умный. А вот достать их и купить лекарства некому, — съехал я.
Воцарилось молчание, но совсем ненадолго.
— Странная история, — сказал Влад. — И на борт взяли, и менты помогли. Еще скажи, что задаром.
— Именно! — я аж привстал на заднем сиденье. — Предлагал эти вот три тысячи — он не взял. Они ведь тоже люди. И медики не все циники, и менты есть порядочные — везде люди. Процент порядочных людей одинаков во все времена.
Неподалеку взвыла сирена — Влад вильнул вправо и, включив аварийку, встал на обочине. Свет фар резанул по глазам. Сначала мне подумалось, что это гайцы сопровождают какой-то огромный автобус, но я ошибся.
Мигая проблесковыми маячками, мимо проехал УАЗ военной автоинспекции, а следом, рокоча моторами, один за другим из тумана вынырнули бэтээры. Один, второй, третий… Да сколько их⁈ Будто вагоны бесконечного поезда, начиненные смертью.
Когда слышишь по телеку «ввели войска» — просто режет слух, а когда видишь хищные бронированные машины, которые едут отбирать чью-то жизнь… Я повел плечами, наложил опыт меня-взрослого, который имел боевой опыт, и стало не так жутко. На первый план вышли более здравые мысли: «Только бы не рвануло!»
— Понаехали тут в нерезиновую, — проворчал Влад, заводя машину.
Я поймал себя на мысли, что неунывающий парень действует на меня, как успокоительное, потому спросил:
— Ладно я олень, куртку забыл, потому что у нас тепло, а ты-то чего в сандалиях?
Глаза паренька перестали смеяться, и он ответил:
— Да я, вот, только освободился. Ни жилья, ни одежды теплой. Ни, — он усмехнулся, — женщины.
Я судорожно сглотнул слюну и похолодел.
— В смысле — освободился? Из… тюрьмы?
Помимо воли я посмотрел на ручку дверцы. Упустил момент, пока мы стояли! Интересно, если выпрыгну на такой скорости, сильно покалечусь? Влад — зэк⁈ Вот же угораздило сесть в машину к зэку! Или он так шутит?
— Из тюрьмы, — усмехнулся он. — Это машина друга, беру ее на ночь, таксую, а деньги пополам. Хоть на вещи себе заработаю.
— А живешь ты где? — спросил я дрогнувшим голосом.
Раз друг доверяет ему машину, значит, Влад — не конченый человек.
— У него и живу. Правда, родители косятся… А снимать не за что: на работу никто не берет. Только узнают, что у меня ходка — сразу от ворот поворот. Да и толку с той работы, когда не платят?
И снова молчание. Но теперь прерывать его не хотелось. «Я не помню паденья, я помню только глухой удар о холодные камни», — доносилось из колонок.
Никогда бы не подумал! Нормальный парень ведь, музыку правильную слушает, говорит грамотно — и сиделец. Мой шаблон трещал по швам. У меня-взрослого не было опыта общения с этим контингентом, и казалось, что на каждом, кто побывал в тюрьме, во-от такое клеймо. Бывший заключенный представлялся татуированным быком с черными зубами и воровскими звездами на руках. Или — рахитозным шнырем с бегающими глазками, который только и ищет, чего бы украсть.
Несколько минут назад я говорил, что процент хороших людей одинаков везде, и теперь понял цену собственным словам — ломаный грош в базарный день.
— Подставили? — осторожно поинтересовался я.
— По дурости, — мотнул головой он. — Был неразборчив в связах. Пока приятели мои обносили квартиру, сидел в машине — они обещали отвезти меня домой. Я и сидел, дебил. А когда их накрыли, потому что братаны, оказывается, тронули того, кого трогать нельзя, они и меня за собой потащили. Типа я на шухере стоял. Пять лет. Освободился по УДО через два с половиной года. Надо ходить отмечаться. Малейший косяк — и я снова в тюрьме.
Врет, что случайно оказался в машине? Может, и нет.
— Что — испугался? — прищурился он.
— Нет, — механически ответил я.
— Ой, да ладно! У тебя глаза были, как у белочки, которая какает. Вот что делают стереотипы!
— И что, ты свободен от обязательств? — не поверил я и решил проверить скудные знания о тюрьмах и их обитателях. — И зону подогревать не надо?
Он рассмеялся.
— Там чуть ли не половина таких дурачков, как я, случайных пассажиров, которые обратно за решетку не хотят. Если ты человек с
