Немыслимое (СИ) - Гор Александр
— Товарищ полковник, разрешите атаковать противника.
— Что? Вы что, Юдин, рехнулись после гибели друга?
— Никак нет, товарищ полковник. Просто мы с начштаба подумали, что немцы убедились в том, что мы встали в жёсткую оборону, и совсем не ждут от нас активных действий. Я не собираюсь переть на их главные силы, противостоящие нам. Как доложили мои разведчики, на нашем правом фланге, в Хвояновке, сконцентрировались не регулярные немецкие части, а полицаи. Первоначально их было около полтора сотен, но при попытке атаковать нас через лес часть из них наткнулась на мины, а потом, когда двинулась вдоль Хвояновского рва, была рассеяна пулемётным и автоматным огнём. Вот мы со старшим лейтенантом Акиншиным и подумали, что если мы хотя бы взводом на бронетранспортёрах ударим вдоль Хвояновского рва, то им, вооружённым только винтовками и ручными пулемётами, такую атаку не отбить. Заодно и планы немцев немного спутаем, создав угрозу охвата их «кампф-группы», что атаковала нас от Янушей.
Рация молчала несколько секунд, и Виктор уже думал, что пропала связь. Но в наушнике снова затрещало.
— Дерзко! Но, пожалуй, может получиться. Действуйте, Юдин! Но запомните: приказа удержаться на западном берегу Хвояновского рва никто не отменял. Умрите, но немцы к дороге, по которой идут наши войска, пройти не должны. А мины, которые вы просите, будут. Немного, но будут. И два «сто двадцатых» «самовара» я вам пришлю. Всё! Больше ничем до прихода стрелков помочь не могу!
Спасибо и на этом, товарищ полковник. Два миномёта калибром 120 миллиметров — это в чём-то даже лучше, чем дивизионные «трёхдюймовки» Зис-3. А их мины, как помнил капитан по боям у Глуска, можно и в качестве противотанковых приспособить. Тогда один из «добровольцев» подсказал такое решение, чтобы предотвратить прорыв «панцеров» через ничем не защищённый брод.
Но сейчас надо поспешать, организуя «кавалерийский набег» на Хвояновку, пока фрицы туда какое-нибудь серьёзное подкрепление с серьёзным оружием не перебросили. Вполне ведь могут, поскольку полицаи смогли в обход леса к Дашевичам выйти.
Нет, не успели никого перебросить. По докладу взводного, бронетранспортёры беспрепятственно проскочили между рвом и лесом и, сбив пулемётным огнём охранение на окраине деревни, медленно двинулось к её центру, «отрабатывая» по заметавшимся полицаям из всех стволов. Не только пулемётных, но и автоматных красноармейцев, ведущих огонь из люков на крыше БТР. Не самый прицельный огонь, но очень плотный. А стрёкот стоит такой, что психологически не готовый к этому боец перепугается не на шутку. Тем более, характерное «бу-бу-бу» башенного КПВТ калибром 14,5 мм, пули которого отрывают руки-ноги-головы при любом попадании, полицаи хорошо помнят по сегодняшней попытке ворваться в Дашевичи.
Конечно, нашлись среди подонков, поступивших на службу гитлеровцам, и такие, что не рванули со всех ног в лес, а принялись отстреливаться, но их было немного. Тем не менее, бронетранспортёры сначала «черепашьим шагом» прошли Хвояновку насквозь, заметив какой-то штабной автомобиль, таки успевший скрыться за лесом до того, как его достали пулемётной очередью, и лишь потом десант спешился и устроил зачистку деревни от тех полицейских, что уцелели и не разбежались.
Техника, если не считать пары простреленных колёс и такого же количества разбитых осколками гранаты триплексов, вернулась без повреждений. Но взвод потерял троих убитыми и семерых ранеными. С учётом того, что при этом перебили около полусотни полицаев и рассеяли около тридцати (не считая размещённых по хатам тех, кого посекло осколками мин в лесу), то результат просто отличный.
Юдин приказал одному из БТР, на который загрузили убитых и раненых, вернуться в Дашевичи, а остальным бойцам занять позиции в Хвояновке, чтобы разбежавшиеся полицаи видели, что красноармейцы и не думают отходить. Пусть драпают к немцам и докладывают, что теперь им угрожает атака ещё и с этого направления. Занять позиции, но быть готовыми в любой момент вернуться к своей роте.
Беспилотный аппарат, поднятый в воздух, действительно засёк, что фрицы, включая тех, что прибывают со стороны Высоко-Литовска, вскоре принялись рыть окопы и перебазировать полевую артиллерию западнее, чтобы она не оказалась отрезанной в случае удара со стороны Хвояновки.
К счастью, к этому времени прибыли те самые обещанные командиром полка «самовары», и их «огурцы» внесли некоторые коррективы в планы немецких артиллеристов. Били миномёты с восточной окраины Синитычей, не рискуя нарваться на контрбатарейный огонь сворачивающихся немецкий гаубиц и полевых пушек. Так что из шести орудий успели «сбежать» только два, и над деревьями, закрывающими брошенную артиллерийскую позицию противника, поднялись столбы чёрного дыма от сгоревших артиллерийских тягачей.
— Молодец, Юдин! — отреагировал на доклад капитана командир полка. — Стрелковый полк, который заметит ваш батальон, уже через полчаса подойдёт к Дашевичам. — Сдавайте ему рубеж, хороните павших и с наступлением темноты отходите к Дмитровичам. Я перенесу туда свой штаб, как только полки дивизии заменят нас у Каменца. Пока не прибудет наше пополнение, будем у них в резерве.
В каком состоянии приходили красноармейцы, совершившие сорокакилометровый марш, долго рассказывать не надо. Подобное Виктор Юдин испытывал на своей шкуре не единожды. Но через усталость, через «не могу» расходились по траншеям и немедленно принимались приспосабливать их «под себя». И никто не ворчал, что те, кого они сменяют, «не могли окопаться по-нормальному». Просто видели, что бойцы батальона, державшего здесь оборону, сами вымотаны до предела, запылены, закопчены пороховыми газами и гарью от кое-где разрушенных дзотов и перекрытий над траншеями, сгоревших боевых машин. А кое-кто и белеет уже перепачканными грязью повязками.
Братскую могилу, в которую уложили и Игоря Ларионова, зарывали уже по темноте. Длинный список фамилий писать было некогда и не на чем, поэтому лишь положили на образовавшийся холм пробитую солдатскую каску, дали троекратный залп одиночными выстрелами из автоматов и отправились, кто внутри бронетранспортёров, а кто сверху на броне, к Дмитровичам.
Фамилии и звания похороненных здесь, возле небольшой белорусской деревни, теперь ещё и полуразрушенной немецкими снарядами, напишут уже утром на каком-нибудь листе железа. И пирамидку с жестяной звездой наверху изготовят батальонные умельцы. А ему, капитану Юдину, после полного доклада командиру полка, сегодня ещё писать письмо с горькой вестью родителям друга, совсем немного не сумевшего дойти до того городка, где они познакомились накануне войны, а потом бок о бок прошагали до подступов к Москве и обратно.
Фрагмент 13
25
А с «бульбашами» 23-й отдельной танковой бригаде пришлось столкнуться. Нельзя сказать, что постоянно дрались с ними, поскольку в тылах бригады очень активно действовали и советские партизаны, и специально введённый для борьбы с предателями полк НКВД. Не отсиживался по тылам, как могло бы показаться, а именно прочёсывал густые полесские дебри. И чекисты, несмотря на отличное техническое оснащение, несли во время этих операций довольно серьёзные потери.
Что за оснащение? Во-первых, абсолютно все в полку вооружены автоматическим оружием. В основном — укороченными автоматическими карабинами под малокалиберный патрон 5,45 мм. По паре ручных пулемётов того же калибра на отделение. В каждом отделении — обязательно снайперская винтовка. Иногда длинная СВД, которые есть и у снайперов мотострелкового батальона бригады, иногда — укороченные, с какими-то набалдашниками на стволах. Но рассмотреть такие Кудину не удавалось: в расположении своих войск их, чаще всего, носили зачехлёнными. Но поговаривали, что они бесшумные, во что верится очень слабо: разве может снайперская винтовка стрелять бесшумно? У каждого офицера — огромный пистолет в деревянной кобуре. Не «Маузер», знакомый по кинофильмам о гражданской войне, другой, похожий на ТТ. Бинокли не только у офицеров, но и у обычных командиров отделений, а то и по два на отделение. Тоже импортные. По слухам, позволяющие видеть в темноте и автоматически определять расстояние до объекта. Ясное дело, без «бронелифчиков» и касок с камуфлированной раскраской, ни один чекист на задание не ходит.
