Князь Федор. Русь и Орда - Даниил Сергеевич Калинин
— Да собери всю дружину нашу — десяток порубежников отправь на каждую воротную и набатную башни, да по тройке воев на прочие вежи. Дозор вести посменно, чтобы один дежурный все время бдил, пока прочие вои подле отдыхали! Сам караулы буду ночью обходить… Да старшей дружине накажи тотчас явится под мои очи — конно и оружно собраться на площади.
Твердило Михайлович вновь согласно кивнул, но после озадаченно добавил:
— Княже, так может, сразу побольше воев определить на полуденную стену?
Сотский голова (от изначальной дружины чуть более сотни воев осталось, а потому звание и должность ближника исключительно соответствуют друг другу) кивком указал на незавершенное прясло, последнее на южной стене. Срубы-то ставить начали, да землей с камнем лишь наполовину набили — про боевой же пояс-облам и говорить нечего…
Я согласно кивнул:
— Ты за недостроенное прясло не горюй — это даже хорошо, что оно есть на стене, татары ведь там прежде всего и ударят! А значит, и встретить сумеем, как следует…
Очередная догадка яркой вспышкой озарила разум — я аж хлопнул себя ладонью по лбу:
— Да чуть ли не забыл, воевода! Отправь скорее гонцов в окрестные и дальние веси! Кто поближе к граду живут, пусть скорее в Елец утекают, ополченцев мы вооружим чин по чину. А кто на дальняке обитает — тем в лесные схроны уходить, закопав зерно в землю. Мыслю я, что татарам недолго стоять под Ельцом — так что лучше перепрятать жито, чем потянув телеги в лес, попасться в полон или лишиться живота!
Твердило широко улыбнулся:
— Обижаешь, княже! Первым дело гонцов к селянам отправил, ночью должны к крому подойти…
Вот как⁈ Значит, я напрасно уличал соратника в отсутствии инициативы…
— Вот это правильно! Ну, с Богом, Твердило Михайлович, жду старшую дружину…
Что же — стоило воеводе меня покинуть, как тут же показались и атаманы ушкуйников, и казачий голова… И первый его вопрос был известен мне ранее, чем сорвался с губ Болдыря:
— Казаков в кром уводим⁈
Я отрицательно мотнул головой:
— Нет, Тимофей, казаки останутся в Печурском остроге… Не спорь! Коли татары оставленный вами острог пожгут, где зимовать станем? В кроме же места не хватит! А успеете ли все съестные запасы, на зиму заготовленные, в крепость перенести? И где их сейчас в кроме-то хранить⁈ Все погреба башенные забиты вяленым да копченым мясом, да рыбой…
Болдырь хотел что-то возмущенно воскликнуть, но я тотчас его перебил:
— Обожди, голова, не спорь. Была бы иная сила у поганых, о запасах и тесноте уже не говорил бы… Но сам покумекай — подход к единственным воротам острога отлично простреливается со стен. И тараном бить в створки снизу-вверх не шибко сподручно будет — а лестницы так и вовсе неоткуда к тыну приткнуть! Ведь по бровке скал его возвели… Насыпь же перед вратами, чтобы пороком их разбить, татарва возвести просто не успеет: коли поганых действительно четыре тысячи наберется, то мы двумя днями управимся!
— Это как же⁈
Если обескураженный моим ответом казачий голова затих, то оба атамана ушкуйников едва ли не хором озвучили свой вопрос. Тяжело выдохнув, я принялся спешно излагать свой план:
— Значит так, браты, сейчас срочно собираете всех повольников…
Глава 9
Конец листопада (октября) 1381 года от Рождества Христова. Елецкий кром.
Татары появились лишь на следующий день после стычки с казачьей сторожей — точнее после полудня. На основании чего я сделал вывод, что штурм до следующего утра не состоится — поганые просто не успели бы к нему изготовиться до наступления заката. Дни-то уже по-осеннему короткие, и солнце заходит быстро…
Я не ошибся.
Между тем, еще при приближении ордынской рати дозорная ладья, стоящая до того напротив набатной башни, с некоторым трудом двинулась против течения реки, следуя на запад — то есть на закат, если использовать местную терминологию.
Ордынцы вряд ли могли ее заметить — дозоры противника по приближению к крепости держались вблизи «полутьмы», очевидно боясь засады или внезапного налета из крома. Не так уж и напрасно опасались, кстати… Но время вылазок еще не пришло, нет! Пока что враг имеет значительное численное превосходство — как минимум, двукратное.
Вообще, потери штурмующих к обороняющимся в условиях средневековья берутся в соотношении три к одному. И в целом, если бы защищался только гарнизон крепости, у врага действительно был бы шанс… Ну, сотенная Елецкая дружина, уцелевшая после Куликово поля, битвы с литовцами Ольгерда и налета на Азак — это вообще слезы. Младшие дружинники — по совместительству отличные лучники — распределились по боевым вежам, а четыре десятка бронированных гридей встали на «центральной площади» у храма, готовясь выполнять функции «пожарной команды». То есть, если на какой из стен наметится прорыв поганых, будет подан специальной сигнал из пяти звуков рога с ближней к прорыву башни. После чего всадники галопом полетят в сторону прясла, где ордынцу начали брать верх…
Обе сотни наиболее подготовленных «ротников» заняли тын — то есть северную и западную стены, представленные пока лишь частоколом. В принципе, за них я не шибко волнуюсь — кое-что бывшие невольники уже умеют, и при случае встретят врага градом сулиц. А коли татары всерьез решаться штурмовать именно на этом участке, то на головы карабкающихся по лестницам ордынцев обрушатся вполне себе поставленные, рубящие удары секир…
Южную же и восточную стену заняли исключительно стрельцы — дружина охотников да ополченцы окрестных сел. Последних Твердило натаскивална бой из трофейных татарских луков всю прошлую зиму… Вообще, из окрестных сел в кром отступило лишь две сотни семей — остальным проще было укрыться в лесных убежищах, чем наперегонки с татарами идти к городу. Благо, что наученные горьким опытом выживания на границе степей, селяне привыкли обустраивать и лабазы, и лесные полуземлянки, отапливаемые печами…
Все то, чего так остро не хватило русичам зимой 1237 и 1238 годов — когда селяне были вынуждены бежать от татар в города, ставшие
